Путешествие Джорджа во времени (встреча с первыми людьми)
Шрифт:
На следующее утро, еле дождавшись, начала службы, Джордж побежал в церковь.
– Батюшка, - сказал он священнику, - я хочу исповедаться.
Священник молча указал ему на кабинку.
Пройдя в кабинку, Джордж увидел окно, задернутое ширмой.
– Что тебя гнетёт, сын мой?
– услышал он тихий, вкрадчивый голос.
– Да я даже сам толком не знаю, - задумчиво сказал Джордж, - Я помолвлен с одной, а обвенчаться хочу с другой. Грех ли это, батюшка?
– спросил он.
– Смотря, с какой стороны посмотреть, сын мой, - уклончиво ответил священник, - богата ли твоя невеста?- после небольшой
– Да, и очень, - ответил Джордж.
– А вторая?
– спросил священник
– Кроме двух старых родителей и чудесного голоса у ней ничего нет, - ответил Джордж.
– Красива ли твоя невеста?
– спросил священник.
– Пожалуй, что да.
Что, правда, то, правда. Люсьен была в том прекрасном возрасте, когда природа щедро одаривает девушку своими прелестями. В свои двадцать два она была больше похоже на женщину, чем Мари с её почти девичьими формами. А когда она, не спеша, проходила по институтским коридорам, на её стройные длинные красивые ноги засматривались без исключения все мужчины, включая и седовласых профессоров.
– Любишь ли ты свою невесту?
– опять спросил он.
– Даже и не знаю, - вздохнув, ответил Джордж.
– А вторую?
– спросил священник.
– Да я без неё и дня прожить не смогу, - с жаром выдохнул Джордж
За занавеской долго молчали. А затем священник тихо и задумчиво произнёс: «Любовь, сын мой, - великая сила, именно она возносит человека из преисподни до небес. Но прекрасный цветок любви, сын мой, нужно защищать и лелеять в своём сердце, иначе он может преждевременно засохнуть и завянуть от ненужных обид, от мелких подозрений.
Окно ширмы неожиданно приоткрылось, и Джордж увидел перед собой простое усталое лицо пожилого человека.
– Завтра приходите венчаться, - сказал он.
Уже на выходе из церкви его догнал вопрос священника:
– Как зовут её?!
– Мария!
– крикнул Джордж.
«Мария- ария - я», - гулко отдалось в церковных стенах и замерло где-то высоко, высоко под куполом.
Придя из церкви, Джордж тщательно выбрился, надел свой парадный костюм и отправился к Мари. И хотя он старался идти спокойно, сердце у него учащенно билось.
«Интересно, а почему это так?
– удивился Джордж, - ведь когда он делал предложение Люси, вернее, его заставили сделать его мать и отец, он чувствовал себя совершенно спокойно. Да, наверное, я ничего и не чувствовал, - поразился своему маленькому открытию Джордж, - вот поэтому и не волновался».
Вот и знакомый маленький уютный домик. Чувствуя, как его сердце ещё чаще забилось, Джордж торопливо дёрнул дверной колокольчик заветной двери. Открыла мать Мари.
– Мисс Хаггис больна, - сказала она и хотела закрыть за собой калитку.
В душе у Джорджа что-то ёкнуло:
Но мне надо с ней поговорить, обязательно поговорить, - сказал он с такой болью в голосе, что удивлённая старушка молча пропустила его.
Взбежав на второй этаж, Джордж застал Мари сидящей за столом. Прелестный румянец спал с её щёк, а лицо выглядело опухшим и нездоровым.
«Да она плакала, бедняжка, - поразился Джордж, - но ничего, сейчас я ей объявлю о своём решении, и она поймёт, как я её люблю».
– Мари, - торжественным, почти мрачным голосом, начал Джордж, - я люблю тебя
– Зачем тебе это, Джордж?
– с грустной улыбкой сказала Мари, - зачем тебе портить карьеру ради какой-то певички.
– Но Мари, - горячо начал Джордж, - моя карьера без тебя ничто. А, работая даже рядовым инженером, даже без папиной поддержки, я заработаю вполне приличную сумму денег, вполне достаточную, чтобы прокормить нас обоих. Да, я происхожу из богатой семьи. Но поверь мне, что и рабочие и инженеры получают на фабрике отца вполне приличную зарплату, которой хватает не только на еду и одежду. Почти у каждого есть машина. Мы поселимся с тобой в фабричном доме, это, конечно, не апартаменты моего отца, но жить в них можно прекрасно, к тому же и квартплата там будет значительно меньше, чем на частной квартире. А ещё на фабрике есть настоящий концертный зал, там ты сможешь петь свои арии, в нём даже выступали Bitls и Элтон Джон, - не без гордости сказал Джордж.
В глазах Мари зажглись огоньки.
– В клубном помещении фабрики очень много интересных кружков, - продолжал Джордж, - я и сам участвовал в одном, - признался он, - гонял с группой таких же молодых обормотов с шумом и треском на своём Харлей Дэвидсоне, но теперь по вечерам я буду только с тобой, моя дорогая. Если ты захочешь заниматься спортом, то к твоим услугам великолепный спортивный зал, где ты в любое, удобное для себя время, можешь поиграть в теннис, волейбол, позаниматься художественной гимнастикой. На фабрике отца почти не курят. И хотя мой батюшка и говорит, что, таким образом он заботится о здоровье рабочих, на самом деле он заботится о своём кошельке, - с иронией сказал Джордж.
– Некурящий живёт дольше, болеет реже, работает лучше, производительней. Так что, моя дорогая Мари, даже и без папиной поддержки мы можем жить весьма сносно, - с весёлой улыбкой сказал он.
– А со временем и батюшка нас простит, уж тогда-то я и покатаю тебя на великолепном красном ягуаре.
Кроме того, - с лукавой улыбкой закончил Джордж, - у тебя есть великолепный капитал - твой прекрасный голос. И кто знает, может, через два - три года, про меня будут говорить примерно так: «А это Джордж Тим, муж знаменитой оперной певицы Мари Тим».
Глубокие, прекрасные глаза Мари медленно наполнились слезами.
– Джордж, я очень, очень люблю музыку, мне, кажется, что и дня без нее не проживу. Но знаешь, мне порой бывает так трудно, так трудно. Мне, правда, помогают мои старенькие родители, они во мне души не чают. Но, - помолчав, добавила она.
– Они меня совсем, совсем не понимают.
И дав волю слезам, она разразилась громкими рыданиями.
– Ты же ведь не покинешь меня, Джордж, свою бедную, маленькую Мари. Не покинешь!
– Успокойся, дорогая, - тихо и проникновенно сказал он, - у тебя, несомненно, богатые вокальные данные и тебя ждёт прекрасное будущее. Но даже если моя маленькая Марго так и не станет оперной примадонной, я всё равно буду любить её до конца дней своих, до последнего вздоха.
Рыдания сотрясали её тело.
– Успокойся, успокойся, дорогая, - тихо говорил Джордж, бережно гладя её шею и плечи.
– Я с тобой и постараюсь тебе быть надёжной опорой.