Путешествие и приключения капитана Гаттераса

Верн Жюль

— Я все-таки надеюсь, — сказал Джонсон, — что доктор теперь уже начеку. Выстрелы предупредили его об опасности, и он, наверное, догадался, что случилось что-то неладное.

— А что, если в тот момент он был слишком далеко? Что, если он не догадался, в чем дело? — спросил Альтамонт. — Словом, восемь шансов из десяти, что он вернется домой, даже не подозревая об опасности. Медведей заслоняет эскарп, и он их не увидит.

— В таком случае необходимо отделаться от этих зверюг до прихода доктора, — заявил Гаттерас.

— Но как? — спросил Бэлл.

Нелегко было ответить на такой

вопрос. Было бы безумием идти на вылазку. Правда, они завалили глыбами льда коридор, но медведи, конечно, могли бы одолеть эту преграду и пробраться в дом. Теперь звери знали, что имеют дело только с четырьмя врагами, которые были куда слабее их.

Осажденные разошлись по комнатам и стали ждать нападения. Слышно было, как звери тяжело топают по снегу, глухо рычат и царапают когтями ледяные стены. Необходимо было действовать. Альтамонт решил проделать в стене отверстие и открыть огонь по осаждающим. Он очень быстро пробил насквозь ледяную стену, но едва он просунул в отверстие ружье, как оно было вырвано у него из рук. Американец даже не успел выстрелить.

— Черт возьми! Ну и силища! — воскликнул Альтамонт.

И он поспешил забить бойницу.

Прошел час; выхода из этого положения не предвиделось. Стали снова обсуждать возможности вылазки. Было очень мало шансов на успех, поскольку нельзя было справиться с медведями поодиночке. Но Гаттерасу и его товарищам не терпелось покончить с этой напастью; по правде сказать, им было стыдно, что медведи загнали их в ловушку, — и они уже готовы были решиться на открытое нападение, когда капитану вдруг пришел в голову новый способ обороны.

Он схватил железную кочергу, которой Джонсон выгребал угли, сунул ее в печь; затем стал проделывать в стене отверстие, но пробил ее не насквозь, оставив снаружи тонкий слой льда.

Товарищи Гаттераса молча смотрели на эти приготовления. Когда кочерга накалилась добела, Гаттерас сказал:

— Я отброшу медведей раскаленной кочергой — они не смогут ее схватить, а когда они отойдут, мы станем стрелять в них из бойницы, и им не удастся вырвать у нас ружья.

— Здорово придумано! — воскликнул Бэлл, подходя к капитану.

Гаттерас вынул из печки кочергу и быстро сунул ее в отверстие. Снег громко зашипел, от кочерги повалил пар. Подбежали два медведя, схватили раскаленную кочергу и страшно заревели. Один за другим загремели четыре выстрела.

— Попали! — крикнул Альтамонт.

— Попали! — повторил Бэлл.

— Надо повторить, — сказал Гаттерас, быстро забивая бойницу.

Кочергу снова засунули в печь, и через несколько минут она вновь раскалилась.

Альтамонт и Бэлл, зарядив ружья, стали по местам. Гаттерас опять проделал отверстие и сунул в него раскаленную кочергу.

Но на этот раз

она уперлась в какой-то твердый предмет.

— Проклятие! — крикнул американец.

— В чем дело? — спросил Джонсон.

— А в том, что проклятые звери наваливают льдину на льдину, они хотят замуровать нас в доме и заживо похоронить!

— Не может быть!

— Посмотрите сами: кочерга дальше не идет. Это, наконец, становится смешно!

Но было уже не смешно, — положение все ухудшалось. Смышленые звери решили взять измором врагов. Они стали заваливать вход льдинами.

— Этакая обида! — ворчал раздосадованный Джонсон. — Добро бы еще люди, а то — звери!

Прошло часа два. Положение осажденных становилось ужасным. Приваленные к стене глыбы так ее утолстили, что снаружи не доносилось ни звука. Альтамонт в волнении шагал из угла в угол. Его приводила в бешенство мысль, что ему при всей его отваге приходится пасовать перед медведями.

Гаттерас с ужасом думал о докторе и о страшной опасности, грозившей ему на обратном пути.

— Ах, если бы доктор был здесь! — сетовал Джонсон.

— Ну, что? Что бы он тут сделал? — спросил Альтамонт.

— О, уж он-то, наверное, выручил бы нас.

— Каким же это образом? — с невольной досадой спросил Альтамонт.

— Если бы я это знал, я не нуждался бы в докторе, — ответил Джонсон. — Впрочем, я догадываюсь, что он сейчас посоветовал бы нам!

— Что же именно?

— Перекусить. Это было бы не вредно. Как вы думаете, Альтамонт?

— Что ж, я не прочь поесть, несмотря на наше дурацкое, прямо-таки унизительное положение, — ответил Альтамонт.

— Держу пари, — сказал Джонсон, — что после обеда мы придумаем, как выпутаться из беды.

Никто не ответил. Все сели за стол.

Воспитанный в школе доктора, Джонсон старался философски относиться к опасности, но это ему никак не удавалось. Шутки застревали у него в горле. К тому же осажденные стали испытывать недомогание. Атмосфера начинала сгущаться в наглухо закрытом помещении, почти не было притока свежего воздуха, так как в печах была плохая тяга. Огонь должен был в скором времени погаснуть. Кислород, поглощаемый легкими и печью, мало-помалу заменялся углекислотой.

Гаттерас первый заметил эту новую опасность, он не скрыл ее от своих товарищей.

— Значит, надо во что бы то ни стало выйти наружу! — воскликнул Альтамонт.

— Да, — сказал Гаттерас, — но подождем ночи. Сделаем отверстие в потолке, и воздух освежится; один из нас подымется к отверстию и будет стрелять по медведям.

— Больше ничего не остается, — ответил Альтамонт.

Приняв это решение, стали выжидать подходящего момента. Прошло несколько часов. Альтамонт проклинал создавшееся положение.