Путешествие Иранон
Шрифт:
— Простите, можно у вас остановиться хотя бы на одну ночь? Я впервые в этом месте.
Её шрамы на щеке чуть дрогнули в просительной улыбке.
Я открыл глаза так неожиданно и резко, что тело, ставшее вдруг чересчур большим и неподъемным, едва не задохнулось от нахлынувших ощущений. Губы, вдруг подвижные и живые, скривились в муке, голос, уже забытый и вновь вернувшийся, показался отвратительно громким. Всё неожиданно, резко, неприятно изменилось, а теплая, уютная гостиная у Иранон стала небольшой незнакомой спальней в коричневых тонах.
— Что… что тут…
Ошалело оглядываясь, я с
Я вернулся в своё тело, увидел мертвеца и вернулся, но там… там Иранон… осталась одна.
Или не одна.
Боль от внезапного перемещения вдруг отступила на задний план. Всё, совершенно всё перестало иметь смысл и хоть какую-то важность, помимо Иранон.
Где бы я не очутился, что бы не произошло, я обязан вернуться на острова, увидеться с кудряшкой хотя бы раз, хотя бы напоследок…
Двинувшись в поисках ванной, я открыл пару дверей, одна из которых вела в коридор, судя по всему, таких же небольших квартирок для проживания, как и у меня. Кроме небольшой спальни и крохотной кухоньки, выделенной ближе ко входу, я нашел-таки ванную комнату, тоже скромную, но опрятную, со всем нужным. Приведя себя в порядок, смыв остатки от ворожбы ведьмы, я перерыл шкафы, отыскав белье и небольшую сумку. Покидав в нее самое нужное, обратился к письменному столу в поисках денег. В кошельке, лежащем на видном месте, нашлись кое-какие сбережения, видимо, Деми всё же не терял времени зря, но в ящике, закрытом на ключ от чужих глаз, я обнаружил то, за что демона захотелось вновь призвать к себе и запытать до низвержения за Завесу.
— Деми, твою-то мать…
На зеленом суконном дне в полумраке стола лежала костяная монета Ориаба, обещающая мне легкую покупку корабля для пути в Эйру, и трубка Марка, когда-то доставшаяся Иранон, теперь грубо сломанная пополам. Моя старая драгоценность, пережившая двух хозяев и уничтоженная встречей с одним криворуким демоном.
— Увижу, придушу его, пускай только на глаза попадется.
Завернув остатки трубки в платок, я спрятал его в сумке так, чтобы не повредить сильнее. Если повезет, я мог бы найти умельцев в Эйре, кто вновь восстановит эту маленькую реликвию. Не сказать, чтобы я всё еще питал особенные чувства к прошлому, но желание оставить хоть что-то на память было сильно как никогда. Я и так потерял почти всё, что имел, и всех, кого любил когда-то, если Иранон не вспомнит меня при встрече, эта трубка останется единственным доказательством прежней жизни и возможно крохотным крючком, чтобы не сойти с ума окончательно.
Собравшись для путешествия, я оставил на столе записку, не обращаясь ни к кому конкретно, но на всякий случай предупредив, что не вернусь и ждать меня не нужно. Возможно, это убережет кого-то от пустых поисков, если у демона за время здесь вообще нашлись какие-то знакомства. Взяв сумку и наскоро съев остатки еды на кухне, я накинул на голову капюшон и постарался выйти из дома, не попадаясь никому на глаза. Вокруг сплошь зазнайки — они обсуждали какие-то уроки и учебные планы, на улице, повернув голову к множеству голосов в аккуратном тенистом парке, я увидел громадину из темного камня, возвышающуюся высоко над землей. Не желая привлекать внимание, я развернулся в другую сторону к черному выходу с территории,
— То, что ты предлагаешь, это дикость и явно не стоит одной ос, минимум две!
— Одной должно хватить.
— Тогда бери корабль и управляй им сам, никто не согласится плыть в никуда и без оплаты!
Рыбоподобный моряк в порту Аркхема (еще одно подтверждение, что иные существа давно стали частью этого мира), возмущенно сопел своим подобием носа и хлопал губами с момента оглашения моего пункта назначения. Поняв, что требовать больше с него не смогу, иначе меня вовсе выдворит охрана, я согласился на эту странную сделку. В конце концов у меня оставалась магия, а любопытствующим нечего делать в столь охраняемом и священном месте. Липковатая влажная ладонь пожала мою руку, завершая сделку, отпечатав на мне запах сельди, моря и водорослей.
Получив в путешествие слегка потасканный, но еще крепкий кеч с сероватыми косыми парусами, на оставшиеся деньги я закупил провизии и воды, так много, насколько хватило. Плыть мне пришлось буквально на ощупь, стараясь отыскать середину Скай среди бескрайних вод.
В первые дни всё было даже неплохо, и, приноравливаясь к управлению, я уставал к ночи так, что падал в постель совершенно без сил, но как только тело привыкло к нагрузке, меня посетили первые кошмары. Увы, не такие, какими они могли представать обычным людям. За мной не гнались монстры, и страшные колдуны не пытали меня на темном алтаре.
Мне снилась Иранон, и она была счастлива, очень счастлива и прекрасна как никогда, но… с другим.
Каждое утро встречало меня, немилосердно напоминая о том, что я всё еще в пути, неизвестно где и неизвестно когда прибуду в Эйру, возможно для того, чтобы испытать последний шанс напомнить кудряшке о себе… или посмотреть, как она нянчит детей. В такие моменты я очень сильно жалел о том, что не остался птицей на ее плече или вовсе не погиб где-нибудь в этом долгом и мучительном пути. Возможно, это было бы правильнее, возможно, это было бы лучше для всех, но кеч, весело поскрипывая снастями, упрямо шел вперед, даже не помышляя о моих терзаниях, морские волны ему были ни по чем.
Мне благоволил ветер, Луна прекрасно освещала путь по ночам. Земли не было видно, но я раз за разом смотрел на линию горизонта с какой-то потаенной надеждой и облегчением. Будто тот факт, что я еще не узнал, как дела у Иранон, давал мне возможность цепляться за призрачную возможность счастливого финала. Так обычно ведут себя больные люди, до конца оттягивающие поход к лекарю, ведь пока вердикт не прозвучал, ты словно и не болен вовсе, а сердце, ноющее в груди, ничто иное как временные переживания, а не подступающий конец жизни.
Подобные сиюминутные радости исчезли, когда разум, утомленный долгим путешествием, начал постепенно угасать под натиском одной и той же картины каждый день. В путь я не взял с собой ни одной книги, мне было откровенно не до этого, а развлечения на корабле заканчивались затерявшейся бутылкой пива «Шогготсткое, особой выдержки», ее я хранил подобно последнему доступному артефакту на случай, когда станет совсем плохо. И совсем плохо стало довольно скоро по моим скромным подсчетам. Дурацкое название бутылки и ее не менее дурацкий слоган какое-то время занимали мой ум представлением о том, насколько успешно, должно быть, продается это пиво в грязноватых портовых пабах города.