Путешествие Иранон
Шрифт:
– Отец назвал это место Закатным городом, будто пришедшим из грёз, и да, не вздумай повторить этот опыт. Я лишь уточняю, откуда взялись описания островов. Не он один за три тысячи лет попадал туда случайно, но еще больше людей целенаправленно стремились найти это место и сгинули в бескрайних водах Скай.
– Ясно.
Чужие руки погладили меня по волосам, ведьма тихо вздохнула:
– У моей матери, у брата и у дочери был такой же огненный оттенок локонов, а мне вот достался отцовский.
– А они тоже…
–
На душе неожиданно стало спокойнее, знание о том, что я не одна оказалась в этой беде, будто незримой нитью связало меня с теми, кто, как и я, когда-то попал из островов в чужие края, да и сама ведьма больше не казалась настолько пугающей.
– Спасибо.
– Пожалуйста, но, к сожалению, это все, что я знаю, если когда-нибудь увижу что-то еще, я пошлю к тебе ворона с запиской. Не пугайся и поблагодари его чем-нибудь вкусным при встрече, а пока можешь отдохнуть у меня столько, сколько тебе нужно. Сильно тебя лесной царь напугал?
– Очень, что это такое?
– Защитник деревни, правда, светлые раскормили его сверх всякой меры, но он тут следит за порядком и отваживает нежелательных гостей.
– А я разве нежелательная?
– А он тебя разве тронул?
– Н-нет, но…
– У него есть три мавки рыжие, они словно дочери ему, вот и тобой он заинтересовался.
Поежившись, я сжала край рубашки в нерешительности, но все же выдавила из себя:
– На обратном пути он тоже следить станет?
– Нет, если ты не вздумаешь по лесу ночью ехать. Едва солнце скроет свои лучи, как приходит время разной нечисти, они в своей чаще хозяева и полноправные жители, и даже мне к ним выходить опасно.
Гета похлопала меня по плечу и, выходя вперед, кивнула на кашу:
– Доешь, да сходи наверх, отдохни. Я пока баню натоплю, вечером попаришься, и все печали как рукой снимет.
Ведьма скрылась в дальней двери кухни, оставив меня наедине с тарелкой. Вновь взяв ложку в руки, я послушно продолжила есть.
ВЕДЬМИН ДОМ
Чей-то топот разнесся по коридору, и с первого этажа послышалась едва различимая ругань.
Не открывая глаз, я лениво перевернулась на другой бок, отворачиваясь от яркого светлого пятна за веками и утыкаясь в мягкую ткань подушки, пахнущей мылом и лавандой. Где-то там, под наволочкой, наверняка спрятан мешочек с травами, чтобы засыпать было легче, правда, после натопленной бани и стакана холодного морса я отключилась, едва приняв горизонтальное положение.
Кто-то за дверью подергал ручку и, выругавшись, понесся
Неужели пора вставать? Можно ли мне будет поспать еще?
Под пуховым одеялом, накрывшим меня, словно облако, было так уютно, что вылезать совсем не хотелось, но нос уже уловил запах каши на молоке, доносящийся с кухни.
Иранон, ты так все на свете проспишь.
Отстань, тут так хорошо. Свежее белье, вымытая я, и такая мягкая, притягательная подушка…
Мысли неумолимо потянуло в сон, легкая дрема завладела моим разумом, скрыв все тревоги словно туман, но в коридоре вновь послышался шум и голос Васьки:
– Уймись уже и иди есть, завтрак стынет.
Приподняв голову, я прислушалась к удаляющимся шагам и вновь повела носом.
И правда, завтрак стынет.
Все так же не разлепив век, я потянулась и села в постели, медленно просыпаясь. Волосы спутанной копной закрыли часть лица.
Улыбнулись сонные березки,
Растрепали шелковые косы.
Мне еще все это прочесать придется, какой ужас.
Попроси ведьму, она поможет.
Неловко как-то.
Она будет только рада, все же ты и мать, и дочь ей напоминаешь.
Смутившись, я открыла-таки глаза и, потянув торчащий перед взглядом завиток, отпустила его, смотря, как локон вновь упруго свернулся.
Надо вставать.
Надо.
Там каша вкусная.
И возможно еще остались со вчерашнего дня пирожки.
Ох, пирожки.
С брусникой.
Ну хорошо, встаю.
Откинув одеяло, я прислушалась к тихому пению птиц за окном и нехотя встала, вновь потягиваясь и заглядывая в небольшую щель между занавесками. На заднем дворе появился Васька и, поставив на пень полено, отточенным ударом разрубил его топором. Его рыжие локоны не были такими кудрявыми, как мои, и в свете утреннего солнца переливались золотом, словно ореол. Сильные руки ловко перехватили инструмент, и на пенек встало новое полено.
– Красиво.
Уже влюбилась?
Нет, но редко встретишь кого-то подобного. Он кажется таким надежным и спокойным.
Как Давид?
Давид ненадежный и неспокойный. То есть он, конечно, защищает меня, но при этом остается слишком непредсказуемым.
Отвернувшись от окна, я поправила пижаму и выглянула в коридор, припоминая, где на этом этаже находится ванная. Прошмыгнув босыми ногами по плетеному ковру к дальней комнате, я осторожно потянула дверь на себя, но чья-то рука, вынырнувшая из-за спины, тут же захлопнула ее.