Путешествие из Неопределенности в Неизвестность

Карамов Сергей Константинович

– Нет, не подпишу я ничего, – упорствовал я, пытаясь не смотреть в сторону офицера и обоих штатских, – не подпишу я ничего! Я ничего противозаконного не совершал, ни в чем я не раскаиваюсь, ничего я плохого не делал и делать не хочу… И всё, что здесь, в этих протоколах изложено, это настоящий бред!

– Абсурд!! – вновь подал голос мой Маэстро.

– Правильно, Маэстро, – усмехнулся я, глядя на попугая, – настоящий абсурд, когда пытаются требовать подписать признание в собственном преступлении,

которого я не совершал.

– Как это не совершал? – удивился офицер. – Здесь четко написано, что ты шпион!

– Я – шпион?

– Да, ты шпион! – ответил штатский с папиросой.

– Шпион, непонятно, что ли? Только распишись и всё! – потребовал другой штатский, протягивая мне ручку для подписи.

– Перезарузка! Абсурд!!..

Я отклонился назад, пытаясь не смотреть в сторону штатского:

– Признавайся!

– В чем? – обомлел я.

И далее он убил меня лаконичной фразой:

– В шпионаже на Антарктиду!

– В чем, чем?!

Короткая пауза.

Офицер стоял возле меня, направив дуло пистолета прямо мне в лицо.

Оба штатских весьма строго глядели на меня, выжидающе, как мне показалось.

– Ну, чего там тянуть? – нетерпеливо спросил штатский, протягивая мне ручку для подписи. – Расписался и будь спокоен потом…

– Спокоен в вечности? – усмехнулся я, принципиально не беря ручку и нигде не подписываясь. – Я нигде подписываться не буду! Ясно?

Что?

– Да, не буду, ни в какой Антарктиде я не был, – ответил я.

– Это тебе виднее, где ты был и где не был, – ответил штатский, держа ручку в руках, – подпишись, возьми ручку…

– Нет!

– Абсурд!! Перезагрузка!!

– Черт, схватите же этого мерзавца, – разозлился один штатский.

– Да, быстро его схватить! – скомандовал другой штатский, грозно смотря на офицера. – Чего ты стоишь, как пень?..

Офицер стал неистово стрелять вверх, пытаясь попасть в Маэстро, но все его попытки были крайне безуспешными. Попугай кричал, встряхивая разноцветными перьями.

– Ну, признавайся в шпионаже на Антарктиду!

– Я там никогда не был…

– Раз есть отдельная страна, то возможен и шпионаж для нее! Признавайся живо, – потребовал один штатский.

– Да, сколько можно ждать? Признавайся! – потребовал другой штатский, заканчивая курить папиросу.

– Чего? Какая еще Антарктида? Там одни медведи белые…

– Это тебе виднее… Признавайся быстро!

– И быстро подпишись под своим признанием!

Я понимал всю фантасмагоричность и нелепость обвинения, но мне стало неожиданно страшно: схватят тебя эти агенты и военные, расстреляют!

И что мне теперь делать?..

– Ну, контра, признавайся! – грубо сказал один штатский.

– П-риз-на-вай-ся! – прошипел

другой штатский, буравя меня своим пристальным взглядом.

– Признавайся, а то я тебе сейчас, контру поганую, расстреляю! – орал бесноватый офицер, махая пистолетом.

– Если меня сейчас застрелят, как я тогда вам признаюсь? – усмехнулся я. – И тогда все ваши показатели о прекрасной работе полетят к чертям!

– Абсурд!! Перезагрузка!!

– Молчи пока, Маэстро, – попросил я попугая, вздыхая. – послушайте, товарищи…

– Мы тебе, буржуазный агент и наймит, не товарищи! – ответил один штатский, продолжая весьма зло смотреть на меня. – Признавайся, а то еще припишем тебе убийство товарища Кирова, Троцкого, попытку организации троцкистских заговоров на Колыме, Курске, Ростове и в Аравийской пустыне.

– Признавайся! – орал офицер.

– Чепуха, – ответил я. – На каком основании?

– Признавайся, всего будет семь лет лагерей, – произнес один штатский.

– Только подпишись под своим признанием, – добавил другой штатский.

– А откуда вы знаете, что семь лет лагерей?

Мне показали составленные протоколы моих допросов, показания многочисленных свидетелей, чистосердечное мое признание и протокол судебного заседания.

– А свидетели откуда взялись?

– Свидетели?

– Да, они что, вместе со мной в Антарктиду ездили?!

– Нет, это честные проверенные люди, которые есть везде. Они – совесть и уши нашей нации. Они в Антарктиду не ездили, но они слушали твои пьяные и похабные речи.

– Когда это я пил и что-то не то говорил?

– А на 7 ноября ты был в гостях и там ругал наш советский строй, наш праздник седьмого ноября, говоря, что был просто бандитский переворот, а не октябрьская революция! Ясно?

– Признавайся!

Это слово «признавайся» било почти мне в голову, а двое штатских показывали, где нужно мне подписаться на своем раскаянии и признании.

– П-риз-на-вай-ся!!

То, что я сделал в ответ, как я думаю, поразило моих недругов. Это был просто шок для них…

Я сначала взял протокол и все остальные бумаги, поданные мне штатским, сложил их вместе, после чего быстро порвал на мелкие кусочки.

– Ты… ты чего это сделал, гад?! – закричал офицер, начиная стрелять возле меня.

Я молчал, бросая кусочки разорванных бумаг на пол.

Возникла короткая пауза. Думаю, что возникшая картина была достойна для зарисовки Репиным, Леонардо да Винчи, Пикассо или кем-то еще из великих художников мира.

Получив удар кулаком в лицо, я упал на койку.

– Чего он сотворил, контра?! – вне себя орал один штатский, пытаясь собрать все порванные мною листочки в одно целое, что было безуспешным занятием.