Путешествие к центру себя, или Трикстер и другие субличности. Терапевтическая сказка
Шрифт:
– Ты осознаешь, что это детство реальной принцессы? Настоящей принцессы, – уточняет Трикстер, внимательно меня разглядывая. – Нет забот, огороженный замок, куда нет хода чужакам, все всех знают, у всех есть четкие роли: этот – врач, тот – повар, это индус-уборщик – по-русски знает только «здрластвути». Все получаешь готовое, ни в чем не нуждаешься. Пара гувернанток, которые закрывают все потребности в начальном образовании. Принцесса, да?
– Да-а… – я расплываюсь в улыбке.
– Хорошо было?
– Да-а…
– А потом? – и глаза его
– А потом мы вернулись в Екатеринбург. Тогда он был еще Свердловском.
И все, что дети постигают за четыре-пять лет осознанного детства, мне пришлось постигать за три месяца первого осознанного советского лета. Разумеется, я не справилась. Родители не могли помочь, да и не до меня им было. Гигантские пространства, людей столько, сколько я в жизни не видела! Я пыталась здороваться со всеми на улице – у нас же в Индии так было принято! Меня так научили… Кто-то надо мной смеялся, кто-то удивлялся. Я не знала, что такое гаражи и для чего они нужны, почему вокруг так много домов и ни один не огорожен – это же значит, что в любой дом может войти любой человек! А где же вооруженная охрана, как у нас в Индии было? И неужели во всех этих домах действительно живут люди? Откуда столько людей вообще?
Когда я увидела школу, у меня вообще ноги подкосились. Какие три класса? Какие три кабинета? Только в моем новом классе было 32 человека! У нас в Индии столько детей во всем городке не найти! Как, то есть, до школы ехать двадцать минут? На чем ехать? На трамвае? А это что такое?
Почему тут вообще так холодно? +28! У нас в Индии летом было +55! И здесь, в разгар уральского лета, я надевала колготки, шерстяную кофту и – мерзла… Нормальные уральские люди, изнывающие от жары в сарафанах и шлепках, смотрели на меня как на идиотку. Никто из них не думал об акклиматизации. Это я знала такое слово (нас врачи перед отлетом инструктировали). Ходила и всем рассказывала, что со мной «не так».
Но в конце концов я поверила, что со мной что-то «не так», потому что мне все об этом говорили. Я выглядела глупой, когда, разинув рот, разглядывала трамваи и троллейбусы. Могла часами изучать стеклянные молочные бутылки (у нас в Индии уже были тетрапаки для всех жидких продуктов). Удивлялась, что тут никто не знает, что такое Spearmint, Juicy Fruit, Chupa Chups, Fanta. Когда я рассказывала, как мы жили, другие дети называли меня «хвастушей» и «врушей». Никто не верил, что я каталась на слоне…
Ах да… при чем тут деньги? Вы думаете, они тогда появились в моей жизни? Конечно нет. Мама ходила в магазины сама, потому что я боялась и упиралась до истерик, и продукты продолжали появляться на столе «из ниоткуда». Я не могла сосчитать сдачу, путалась в рублях и копейках. Из-за сходства в звучании «рубля» и «рупки» считала, что рубль – мельче копейки! Копейка – такое красивое слово! А что такое «рубль»? Фу… Понятно, что ребенок с таким «пониманием» денег на слух обречен быть обсчитанным в
– Итак, два этапа детства – мимо денег.
Трикстер чешет в затылке. Можно подумать, он был чем-то удивлен. Сам же меня повел.
– Хорошо. Что дальше?
А дальше – статусный отец, работавший на крупнейшем в стране машиностроительном предприятии «Уралмаш»! Начальник экспортно-импортного отдела. Минимум шесть загранкомандировок в год! Зарплата – ого-го! Мы ездим на новенькой «Волге» цвета слоновой кости, я – в джинсах и белых кроссовках «Адидас» – в 1985 году! В Свердловске! На мои ноги пялились все. Родители не отпускали меня в импортных шмотках одну, потому что боялись – разденут!
Деньги? Какие деньги? Папа! Ну да, покупать себе булочки в школьной столовой и платить за проезд в уже привычном трамвае я к четырнадцати годам таки научилась. Но все остальное было по-прежнему: «папа может», «папа достанет», «папа привезет из Италии/Японии/Испании/Кореи и т. д.». И так до 1994 года. До моего восемнадцатилетия. К тому моменту, правда, я освоила еще один «финансовый навык» – покупку пива и сигарет… Откуда у меня были деньги? Я не помню! Видимо, давали родители…
– Третий период – выход из детства. Как отношения с деньгами? – Трикстер уже не расхаживает, не посмеивается.
– Походу, по нолям…
– По нолям. Ну хоть поняла, что рубль больше копейки, – уже прогресс! – вскидывает руку и тычет пальцем в потолок.
– Издеваешься?
Но я на него на самом деле не обижаюсь. Я впервые погрузилась в свою историю с точки зрения отношений с финансами. Никогда раньше мое детство не подвергалось подобному анализу… Это чей голос во мне?
– Это Королева разбирается, – прозвучал с кресла тихий уверенный баритон.
Классический костюм, строгий галстук, начищенные ботинки. Артур, как всегда, внимательный и спокойный. Ничто не способно лишить его равновесия и готовности принимать решения. А тех, кто мог сдуть его со сцены, мы – слава всем древним богам – кажется, действительно обеззвучили.
– Какие ощущения от этого погружения? Какие эмоции?
– А ты знаешь… Я спокойна…
– Она прям молодец, реально! – Трикстер усиленно кивает. – Я вообще почти не вмешиваюсь! Сама идет! Даже вести не надо.
– Королева осваивается, – удовлетворенно констатирует Артур. – На каком вы возрасте?
– Подошли к девятнадцати. Когда она в Москву рванула.
– О… Продолжайте… Весьма знаменательный и показательный период. Мы с ним сейчас обстоятельно поработаем.
Куда меня вообще несет? Какой смысл в детальном разборе? Я и так знаю, что не умею обращаться с деньгами! Зачем они меня ведут через весь этот лес? К чему это нагромождение фактов?
– Это что началось-то? Нормально ж общались… – Трикстер в недоумении сверкает глазами.