Путешествие к центру Земли
Шрифт:
Весь мир доисторических времен, третичного и четвертичного периода, пригрезившийся мне во сне, предстал предо мной наяву! И мы были одни тут, в недрах Земли, во власти их хищных обитателей!
Дядюшка тоже видел их.
– Пойдем, – сказал он вдруг, хватая меня за руку, – вперед, вперед!
– Нет! – воскликнул я. – Нет! Мы безоружны! Что сможем мы сделать среди стада четвероногих гигантов? Уйдемте, дядюшка, уйдемте! Ни одно человеческое существо не может безнаказанно раздразнить этих страшилищ.
– Ни одно человеческое существо? – ответил дядюшка тихим голосом. – Ты ошибаешься, Аксель! Посмотри, посмотри-ка
Я посмотрел, пожимая плечами, решившись довести свое недоверие до крайних пределов. Однако мне пришлось сдаться перед очевидностью.
Действительно, не далее как за четверть мили от нас, прислонившись к стволу огромного кавриса, стояло человеческое существо. Протей этих подземных стран, новый сын Нептуна, пасший несметное стадо мастодонтов!
Immanis pecoris custos immanior ipse! [22] Да, immanior ipse. Это было уже не ископаемое, как тот скелет в костехранилище, а живой гигант, который мог управлять этими чудовищами. Рост его превышал двенадцать футов. Голова величиной с голову буйвола исчезала в целом лесе всклокоченных волос. Он размахивал огромной ветвью – посохом, достойным первобытного пастуха!
Мы стояли, остолбенев от ужаса. Но нас могли заметить. Надо было бежать.
– Идемте, идемте! – закричал я, увлекая за собой дядюшку, который впервые послушался меня!
22
Стада гигантского страж и сам гигантоподобный (лат.).
Через четверть часа мы уже скрылись с глаз этого страшного врага.
А теперь, когда я спокойно вспоминаю об этом случае, когда хладнокровие снова вернулось ко мне и месяцы прошли со времени сверхъестественной встречи, что думать мне о ней? Неужели верить? Нет, невозможно! То было просто зрительной галлюцинацией, этого не было в действительности! В этом подземном мире не существует ни одного человеческого существа! Допустить, чтоб человеческий род мог обитать в этой пещере, в недрах земного шара, не сообщаясь с Землей, – полнейшая бессмыслица. Безумие, чистейшее безумие! Я скорее готов допустить существование какого-нибудь животного, строение которого походит на человеческое, какой-нибудь обезьяны первичной геологической эры, какого-нибудь протопитека, мезоритека, подобного тому, которого открыл Ларте в залежах Сансане, заключающих в себе кости ископаемых животных! Но этот превосходил ростом все размеры, известные в современной палеонтологии! Ну и что ж? Обезьяна? Да, обезьяна, как бы ни было это невероятно! Но человек, живой человек, потомок целого ряда поколений, погребенных в недрах Земли!.. Да, никогда не поверю!
Мы покинули призрачный и светозарный лес, немые от удивления, охваченные ужасом… Мы бежали помимо своей воли. Это было поистине паническое бегство, как бывает только в кошмарах. Мы устремлялись к морю Лиденброка, и я не знаю, что сталось бы со мною, если бы страх не заставил меня обратиться к более практическим наблюдениям.
Хотя я и был уверен, что эта девственная земля не носила на себе следов наших ног, я замечал все же, что нагромождение скал напоминало порою скалы близ бухты Гретхен. Впрочем, это подтверждалось и указаниями компаса и нашим невольным возвращением
Я поделился с дядюшкой своими сомнениями. Он колебался, как и я. Однообразие панорамы не позволяло дядюшке узнать местность.
– Очевидно, – сказал я, – мы пристали не к тому месту, откуда отплыли; буря прибила наш плот несколько выше, и если мы пойдем по берегу, то дойдем до бухты Гретхен.
– В таком случае, – отвечал дядюшка, – излишне продолжать разведки, и самое лучшее – вернуться к плоту. Но не ошибаешься ли ты, Аксель?
– Трудно утверждать, дядюшка, ведь все эти скалы похожи друг на друга. Однако мне кажется, что я узнаю мыс, у подножья которого Ганс строил плот. Мы, видимо, находимся близ какого-то залива, а, пожалуй, ведь это и есть бухта Гретхен! – прибавил я, изучая берега бухты, показавшейся мне знакомой.
– Нет, Аксель, мы наткнулись бы по крайней мере на наши собственные следы, а я ничего не вижу…
– А я вижу, – воскликнул я, бросившись к какому-то предмету, блестевшему на песке.
– Что такое?
– А вот что! – ответил я.
И я показал дядюшке заржавевший кинжал, поднятый мною с земли.
– А! – сказал он. – Так ты взял с собой это оружие?
– Я? Вовсе нет! Но вы…
– Нет, насколько я помню, – возразил профессор. – У меня никогда не было такого кинжала.
– Это странно!
– Нет, все очень просто, Аксель! У исландцев часто встречается подобного рода оружие, и Ганс, которому оно принадлежит, вероятно, потерял его…
Я покачал головой. Кинжал Гансу не принадлежал.
– Возможно, это оружие первобытного воина! – воскликнул я. – Живого человека, современника великана пастуха? Но нет! Это оружие не каменного века! Даже не бронзового! Этот клинок из стали…
Тут дядюшка прервал мои домыслы, уводившие меня далеко в сторону, и прибавил холодно:
– Успокойся, Аксель, и образумься! Кинжал – оружие шестнадцатого века, настоящий кинжал с трехгранным клинком, который рыцари укрепляли у пояса и которым наносили в бою последний удар. Кинжал испанского происхождения. Он не принадлежит ни тебе, ни мне, ни охотнику, ни даже человеческим существам, живущим, может быть, в недрах земного шара!
– Вы осмеливаетесь утверждать?..
– Смотри, его зазубрили не человекоубийством; клинок его покрыт ржавчиной, давность которой не один день, не один год, не целое столетие!
Профессор, по обыкновению, воодушевился, увлекаясь своей мыслью.
– Аксель, – продолжал он, – мы на пути к великому открытию! Этот клинок лежит здесь на песке лет сто, двести, триста лет, и зазубрился о скалы подземного моря!.
– Но не сам же он попал сюда! – воскликнул я. – Кто-нибудь, был здесь до нас…
– Да! Человек…
– И этот человек…
– Этот человек высек свое имя этим кинжалом! Этот человек захотел еще раз собственноручно указать дуть к центру Земли! В поиски! В поиски!