Путешествие к глубинам души и обратно

Мидлтон Хельга

Наконец-то он сделал скорбное лицо и добавил:

– Тут тоже есть что убирать. Мы, Валюша, – говорит, – хотели, – и так, знаете ли, театрально выкинул руку вперед и вниз в сторону лежащего на полу тела, – ей сюрприз сделать. А она, как всегда, нас на повороте обошла. Такой сюрприз – хоть стой, хоть падай.

– Тоже мне сюрприз! Знаем мы ваши сюрпризы! Опять, небось, какую-нибудь аферу затеваете, а денег нет. Вот и приехали из матери тянуть. Как не стыдно! Не можете уж подождать, пока наследство к вам перейдет!

–Так в том-то и дело, Валя, что

маман наша – очень ненадежный партнер. Она же каждый раз, как ей кажется, что кто-то из нас ей нагрубил или что-то не то сказал, сразу нотариуса вызывает и завещание переписывает. Борис Исаакович вчера опять звонил. Говорит, у маман совсем крыша поехала. Он не может сказать, что она там внесла в последний вариант завещания, – это, видите ли, профессиональная тайна, – но намекнул, что нам надо бы как-то на неё повлиять. Иначе мы остаемся голы-босы. Вот, – он горестно взглянул себе под ноги, где лежала Агата Матвеевна, – повлияли.

Пока мы с Игорем разговаривали, пёс вылез из своей так называемой конуры. Высоко закинул голову и разинул пасть –прямо как человек, как будто хотел что-то сказать нам, солнышко мое ненаглядное, но вместо этого громко, опять же, по-человечески, чихнул. Обнюхал ноги Игоря, потом голову покойной и попытался лизнуть ей лицо.

– Фу, фу, дурак! – Набросилась я на него. Схватила пса в охапку и отнесла на кухню, закрыла за собой дверь. Уже оттуда крикнула Игорю. – Ты лучше в гостиную уйди и звони в полицию оттуда. А то, пока они приедут, и вы все соберетесь, совсем следы затопчем.

Я, знаете ли, очень детективы люблю и всё про процедуру осмотра места и про дознавательные методы знаю. Особенно как не надо себя вести при обнаружении покойника в неподобающем ему месте.

Ну, не буду ваше внимание долго задерживать. Полиция приехала быстро. Они бы на настоящие преступления так же быстро приезжали!

– Да, у нас такой случай был, – вставила свое слово давняя попутчица, —соседку снизу ограбили, так полиция только через два часа удосужилась добраться.

– Не, на трупы-то они скорее являются, – заметила Ирочка.

– Да хватит тебе кудахтать, – одернула подругу Вера, – не про то сейчас разговор, – и, повернувшись к Жар-птице, – вы рассказывайте, рассказывайте. Как все раскрылось-то?

– Как как? К приезду детей: Полины - это младшая дочка Агаты, и средних близнецов Петьки и Павлуши, тело моей дорогой подруги было уже максимально обследовано, сфотографировано, упаковано в черный полиэтиленовый мешок и отправлено в морг. На полу и лестнице ещё копошились два следока, собирали какие-то соринки и снимали отпечатки пальцев с перил. В основном картина была ясна: несчастный случай.

– Мадам, вы позволите? – «Студент» сложил свою книжку и стал продвигаться к проходу.

Все дамы как по команде поджали ноги. Вера задвинула сумку под лавку, а «Жар-птица» подобрала свои юбки, открыв ножку в котурне, и не спеша убрала её из прохода.

– Это что? Уже Тарасовская? – Выглянула она в окно, – А… Дорогу будущему специалисту, выпускнику аж Московского Государственного Университета

Сервиса. МГУС. О, как звучит! Учись хорошо, сынок! Вот времена наступили – теперь у нас, не хухры-мухры, а университеты обслугу готовят. То ли уровень обслуги до высшего образования доводят, то ли теперь любая шарашкина контора – университет.

Поезд остановился. Парень вышел. «Работяга» и не думал просыпаться.

– А вы, извините, куда едете? – спросила Ирина.

– Я? В Загорск. Заупокойную заказывать. Следствие-то закончилось. Завтра тело отдадут.

Все три дамы опять переглянулись.

– Вы уж не сочтите нас бестактными, но вы все-таки расскажите. Следствие установило отчего она умерла? – сказала-спросила Жаро-птицева подружка.

– А то вы нас заинтриговали, – добавила Ирочка.

– Ой, мне, почему-то, особенно фамилия следователя запомнилась. Женщина такая, уже немолодая, представилась старшим сержантом полиции, по фамилии Беленькая. А сама, смешно сказать, чёрная, как воронье крыло. Но меня не проведешь. Я, когда на неё сверху лестницы посмотрела – она впереди меня спускалась, – сразу седые корни волос заметила. Ну, это так, лирическое отступление к тому, что и в полиции женщины за собой следят.

– Ну, им положено. В мужском-то коллективе. Это тебе не одной-одинёшенькой на кухне колотиться. Перед кем приукрашиваться-то? Перед кастрюлями, что ли? – с горечью в голосе вставила свое слово ее давнишняя знакомая.

– Не перед кастрюлями, а перед зеркалом, – ответила ей Жар-птица и снова поправила шарф. – Уход на пенсию – это вам не смена пола, знаете ли.

Попутчицы снова согласно закивали.

– Так вот, эта самая следачка по фамилии Беленькая, а по виду черненькая, звалась еще и Галиной Петровной. К делу это правда не относится, но так, запомнилось.

Гэ Пэ и не скрывала, что картина ей была очевидно-понятная. Но порядок есть порядок.

Осмотрела пол в прихожей, лестницу, поднялась на второй этаж и, стоя на площадке, ведущей в коридор к спальням, позвала меня. По всему выходило, что я, вроде как, за главного свидетеля по делу прохожу.

– Какая из этих комнат спальня хозяйки?

Я с готовностью показала на первую справа дверь.

– Вы туда заходили после того как обнаружили труп? – строго так спросила Гэ Пэ.

Я честно отрицательно покачала головой. Зачем мне было туда заходить, если Агата уже внизу была, правда ведь?!

Мы обе зашли в комнату. Беленькая первой, я позади. И знаете, что странно, в тот момент стою я рядом с ней и вдруг вижу всё такое привычное, такое родное, совсем другими глазами.

Постель неприбранная, из-под края откинутого одеяла выглядывает горло грелки. На тумбочке – чашка, та самая, «трофейная», на тонкой ножке в голубых розочках и с витой золотой ручкой. Позолота-то за долгие годы почти истерлась. На донышке бурая жидкость. Рядом с чашкой старая жестянка из-под индийского чая «со слоном». Следователь, не трогая жестянку, карандашом приподняла крышку – пачка парацетамола, пачка таблеток сены, капли для носа.