Путешествие «Космической Гончей»
Шрифт:
В жизни Джоквина было время, когда он ни во что не верил. Однако постепенно он убедил себя, что могучие невидимые силы, вызываемые крошечными радиоактивными частицами, есть не что иное, как божественное вмешательство, и другого объяснения быть не может. Он осторожно сказал:
— В молодости я путешествовал и видел первобытные племена, поклоняющиеся богам дождя, рек, деревьев и разнообразных животных. Видел и более развитые народы, в том числе здесь, на Земле, чье божество — невидимое, всемогущее существо, живущее где-то в пространстве, которое они называют небом. Я наблюдал и слушал, как в каждом племени рассказывали о начале Вселенной. В одной легенде говорится, что все вышло из пасти змеи. Таких змей я не видел. В другой легенде говорится о потопе, затопившем все планеты. Не знаю, можно ли это сделать имеющейся в мире водой. Третья легенда — человек сделан из глины, а женщина сделана из мужчины.
Он взглянул на своего слушателя. Лорд-правитель кивнул:
— Продолжай!
— Я видел народы, обожествляющие
Лорд-правитель, который в своих странствиях тоже видел дома богов — огромные, выжженные пространства с бушующей энергией внутри, ничего не мог возразить в ответ. Да у него и не было времени продолжать беседу. Неожиданно где-то совсем рядом послышался оглушительный гром. И сразу за ним последовал рев такой яростный, что весь дворец затрясся. Резкий звук стих, но тишина не наступила. Со всех сторон слышался звон стекла — это из рам вылетали стекла. Потом раздался еще один взрыв и почти сразу за ним — новый. Этот последний был такой силы, что всем стало ясно: наступил конец света.
Когда Олден в полдень третьего дня после рождения ребенка Линнов вошел в большой храм Ковис, это был усталый, голодный, загнанный человек, думающий только о бегстве. Он упал в кресло, предложенное младшим. И пока молодой человек оценивал ситуацию, Олден приказал никому не сообщать о своем прибытии, за исключением Горо, главного ученого храма Ковис.
— Но Горо нет в храме, — возразил младший. — Он совсем недавно уехал во дворец правителя.
Олден стал стягивать с себя женское платье. Вместе с одеждой он как будто снимал со своего тела и усталость. «Нет в храме» — соображал Олден. Это означает, что до возвращения Горо он главный ученый в храме. Для человека в его положении это была как бы отсрочка смертного приговора. Он приказал, чтобы ему принесли еду. Занял кабинет Горо и стал задавать вопросы. Впервые узнал ученый причину казней в храме Рахейнла. Олден обдумывал все случившееся. И чем больше он думал, тем больше негодовал. Он сознавал, что мысли его еретичны с точки зрения правителей. Но он принимал вызов. Он готов был отомстить за оскорбление, нанесенное богам в их храмах. Ему казалось, что боги и сами должны постоять за себя; неужели они не накажут тех, кто пытается вознестись выше их. К концу вечера ученый стал обдумывать план возмездия. С незапамятных времен боги покровительствовали дальним странствиям. И в ответ капитаны и владельцы космических кораблей дарили храмам железо. После определенного церемониала это железо помещалось рядом со спрятанным в укромном месте божьим веществом. Через четверо суток энергия божьего вещества перемещалась в железо. Тогда его возвращали на корабль, где хранили в металлическом отсеке. Там с помощью фотоэлектрических ячеек — это приспособление было известно с древних времен так же, как огонь, меч, копье и лук, — можно было произвести серию взрывов заданной мощности. Это и была та энергия, с помощью которой корабль мог лететь в отдаленные части галактики, перемещаться во вселенной от планеты к планете. С самого начала новых времен божье вещество разделяли на небольшие куски, которые старались не приближать друг к другу. Было известно, что когда богов соединяют, они очень гневаются. Олден решил воспользоваться этой особенностью божьего вещества и велел младшим перенести металлический цилиндр из испытательной пещеры в сад, что находился за храмом. Он подключил к своей работе другие храмы, и тщательно разрабатывал операцию, ожидая подходящий момент. Ему было известно, что шестеро из семи членов Совета ученых находятся во дворце, и он понимал, что их удерживают там насильно. В кабинете Горо он написал приказ, адресованный исполняющим обязанности главных ученых, возглавивших храмы, пока члены Совета арестованы. Он подробно описал свой план и кончил послание так: «Полдень будет часом протеста». Письма были разосланы в соседние храмы. Он не сомневался, что боги должны покарать тех, кто их предал. К полудню следующего дня Олден поместил зерна урана, радия, плутония и экса в систему фотоэлектрических реле. Спрятавшись в безопасном месте, ученый нажал на кнопку, соединившую вещества, скрывающие внутри себя энергию богов. Раздался страшный взрыв. За ним последовало еще три. Только два храма не подчинились приказу беглеца и остались благодаря этому невредимыми. Первый взрыв разрушил храм Ковис. Там, где он стоял, осталась только груда камней. Ни в одном из четырех храмов люди не уцелели. Они погибли все до одного. Ушел из жизни и Олден, превратившись в ничто, он вознесся к небесам, стал частью уплывающего облака. К двум часам у подножия дворцового храма собрались толпы горожан. Дворцовая стража еле сдерживала напор, постепенно отступая к воротам. Охрана правителя уже была готова отразить осаду. Джоквин по тайному туннелю вернулся в это время из города во дворец. Он сразу же пришел к лорду-правителю.
— Только я смогу убедить толпу, —
Как всегда, выдержав паузу, лорд кивнул. Когда открылись дворцовые ворота, толпа загомонила с новой силой. В воротах показался ученый. Он вышел на холм и спокойно заговорил с людьми. Голос его был негромким, но особая система усилителей доносила слова до каждого из толпы, даже до тех, кто стоял в отдалении.
Толпа зашумела:
— Ученый! Это ученый!
Джоквин поднял руку. И наступившая тишина показала ему, что людьми управлять еще можно. Конечно, старик понимал, что эти люди никогда не свергнут своих правителей, что толпа обречена. Он знал, что уже посланы голуби в казармы трех легионов, расположенных сразу же за городскими стенами. Скоро по улицам пройдут войска, проскачет кавалерия далеких племен, чей бог — гигантская мистическая птица Эрплан. Важно, чтобы толпа рассеялась до появления этих тренированных убийц.
— Жители Линна! — сказал он ясным уверенным голосом. — Сегодня вы еще раз убедились во всемогуществе наших богов.
Крики и стоны последовали за его словами. Джоквин продолжал:
— Но вы неправильно истолковали поданные ими тайные знаки.
После этих слов площадь окончательно затихла. Ученый добился своего, толпа ему подчинялась.
— Если бы боги рассердились на лорда-правителя, — продолжал Джоквин, — они так же легко уничтожили бы его дворец, как уничтожили четыре храма. Боги покарали ученых, которые хотели расколоть нашу веру, разделить людей, и в то же время заставить их в каждом храме поклоняться только одному богу. Это и только это — причина гнева богов.
Послышались крики:
— Твой храм тоже уничтожен!
Джоквин задумался. Ему совсем не хотелось превращаться в мученика. Он знал о письме Олдена. В двух храмах ему удалось уничтожить его: он был человеком верующим и не мог пойти против своих убеждений. А сейчас он был убежден в том, что боги не возражают, если им всем четверым будут поклоняться в одном храме. Еще он понимал, что именно сейчас народу нельзя утратить веру. Он опустил голову.
— Друзья, — коротко сказал он. — Каюсь, я был среди тех, кто отстаивал раздельное поклонение. Мне казалось, что боги будут рады, если каждому из них станут поклоняться в каком-то одном храме. Я ошибался.
Он обернулся к дворцу, где его слушал гораздо более могущественный человек, чем вся эта толпа.
— Я знаю, кто, как и раньше, проповедует ересь, отныне убедится, что мы должны поклоняться всем четырем богам вместе. А теперь, чтобы не было больших неприятностей, расходитесь по домам, — он повернулся и медленно ушел во дворец.
Лорд-правитель сумел оценить услугу, оказанную ему. И уже совсем другим голосом, сдержанно улыбаясь, он спросил ученого:
— Сделай милость, ответь, почему ты так уговариваешь нас сохранить жизнь ребенку моей невестки?
Джоквин ответил просто:
— Я давно хотел узнать, что случится, если сыну богов дать нормальное обучение и воспитание.
Видимо, ответ понравился, так как лорд-правитель удовлетворенно кивнул.
Еще не научившись говорить, Клэйн чувствовал: «Я никому не нужен. Меня никто не любит». Рабыни, пеленавшие его, исполняли свою работу с отвращением, видимо, поступая так же, как и родители мальчика. Они прекрасно видели, что отец и мать редко навещают новорожденного. Бывало, часами маленький мутант оставался один. А когда замечали, что ребенок плачет в мокрых и грязных пеленках, не испытывали желания помочь маленькому человеку. Руки, способные на нежность, грубели, прикасаясь к нему. И никто не замечал, что ненависть и отвращение, окружавшие ребенка, скапливались в этом маленьком существе, наполняли его душу и заставляли иначе, чем другие дети, смотреть на окружающий мир. Странно, но когда слова в его сознании начали обретать смысл, в его жизни наступили некоторые изменения. Клэйн, никому не желая причинить вреда, пожаловался как-то Джоквину, что рабы плохо обращаются с ним. Ученый попросил рассказать обо всем этом подробнее, и рабы поняли, что мальчик не так уж и безобиден, и они могут быть наказаны за насмешки над маленьким уродцем. После этого издевательства взрослых хамов прекратились. Но неокрепшее сознание получало новые жизненные уроки, и это была печальная наука. В три года мальчик понял, что он не такой, как все. В пять лет почувствовал, что его боятся. В семь — со всех сторон посыпались удары, и душа сжалась, спряталась, забилась в темный уголок этого скрюченного тельца. Старший ученый, как мог, старался отвести страдания от неокрепшей души. Но что он мог сделать? И Джоквин понял, что нужны более решительные действия.
— Дети жестоки, — сказал он, сдерживая гнев, лорду-правителю. — Они мучают его. Они стыдятся его. И сводят на нет все, что я делаю.
Линн Линнский с любопытством смотрел на ученого:
— Но я тоже стыжусь его, стыжусь самой мысли, что у меня есть такой внук, — и добавил. — Боюсь, Джоквин, твой эксперимент не удался.
Джоквин любил разговаривать с правителем. Он к нему относился совсем не так, как шесть лет назад. Выведя страну из кризиса, лорд показал себя незаурядным политиком. Империя при нем сделалась монолитной. Это был человек, достигший почти полной объективности во взгляде на мир. И, конечно же, сделать Клэйна полноценным поможет только он, лорд-правитель. Лорд понял, что посещение Джоквина имеет особую цель. Он нехотя улыбнулся.