Путешествие на север
Шрифт:
– Вы не возразите, милая мадемуазель Миллер, если я постою немного рядом с вами? От шума и ярких огней у меня разболелась голова, а покинуть праздник совсем было бы невежливо. Я искал место, где можно слегка передохнуть. – Он заглянул в круглое личико.
Флорестан Миллер опять пожала розовым пухлым плечиком, и края их бокалов с легким звоном соприкоснулись. Май назвал ей свое настоящее имя и гадал теперь, слышала она о нем что-нибудь раньше или нет.
– Конечно, вы можете стоять здесь, сколько вам захочется, – слегка
Это было второе слово, которое Май очень не любил.
– Ах, простите, – он словно бы спохватился, – быть может, вы ждете здесь кого-то?
Она поспешно тряхнула тугими кудряшками.
– Нет, нет. В зале для танцев так душно. Я тоже ушла сюда и... мне, собственно, вовсе некого ждать.
Май отпил из бокала и слегка коснулся в темноте затянутой в атласную перчатку мягкой ручки.
– Как может быть, что такой чудесной девушке некого ждать при луне? Неужели с вашим возлюбленным случилось несчастье?
– У меня нет возлюбленного, – прошептала Флорестан Миллер и добавила совсем почти неслышно: – Я рыжая. Над рыжими все всегда смеются.
– Неправда, – совершенно честно возразил Май. – Я никогда не смеюсь над рыжими. Вы похожи на маленькое солнышко. Вы светитесь в темноте. Может быть, все-таки спустимся вниз и потанцуем?
Флорестан Миллер поставила свой опустевший бокал на подоконник.
– Здесь лучше, – сказала она. – На самом деле я немного устала и не хочу танцевать. Но одной мне было здесь скучно... – И атласный пальчик коснулся в ответ руки Мая.
Они поболтали еще немного. Она спросила, что примечательного видел он во время своих странствий. Май рассказал ей, что в Аршаве вновь в моде белые чулки и белые кружева, а прически придворных дам стали столь высоки, что в них теперь вплетают проволоку, чтобы они не теряли форму. Она подвинулась к нему ближе. Май улыбнулся и положил ладонь на бок жесткого корсета.
Из комнаты, где колдунья пребывала в обществе своего юного друга, не доносилось ни звука. И Май по-прежнему чувствовал присутствие Силы. Это было как дуновение ветерка, который легко касается то с одной, то с другой стороны, мягко и неуловимо, но тем не менее не позволяя о себе забыть. «Целуются они там до сих пор, что ли?» – думал Май.
Потом в самом начале галереи раздались тяжелые шаги, и Флорестан Миллер в испуге, более подлинном, чем притворном, прильнула к нему.
Май знал, что это граагский моряк. Он крепко обнял Флорестан Миллер и поцеловал ее в губы, предполагая, что тот, второй, должен непременно их увидеть.
Других колдунов, равно как и охранных штучек колдуньи, Май не особенно боялся. Его просто не должны были принимать в расчет. Колдуны ставят ловушки друг на друга, а он – простой смертный, ну или почти простой.
Заметив возле дальнего окна целующуюся парочку, странный моряк остановился. Потом повернул
Флорестан Миллер, не думая освобождаться из объятий, только чуть обернулась и посмотрела моряку вслед.
– Какой чудной человек, – сказала она. – Весь вечер ходит туда-сюда, как будто ждет чего-то. Что ему здесь было надо?
– Вы никогда не видели его в Обеже раньше? – спросил Май.
– Нет. Но я и вас никогда не видела в Обеже раньше. – Она на несколько мгновений задумалась. – Хотя я догадываюсь, зачем он здесь появился. Мне надо предупредить...
Она сделала попытку отойти. Май удержал ее за талию.
– Куда вы?
– У моей подруги роман, – объяснила она. – Мы соврали ее отцу, что хотим спеть для гостей дуэтом и идем репетировать. Не поручись я за нее, отец никогда не отпустил бы Маддалену от себя. И вот – она сейчас в комнате, а я здесь. А этот человек... – она снова оглянулась на галерею, – он тоже следит за Маддаленой...
– Ничего не понимаю, – прикинулся простачком Май. – Сердечные тайны – самые запутанные тайны в мире...
Флорестан Миллер подкралась к двери и прислушалась, занеся кулачок, чтобы постучать. Май снял с пояса часы и откинул крышку. Одиннадцать с четвертью. Праздник рассчитан до четырех утра. В двенадцать стол...
И тут дуновение Силы исчезло. Вернее, в нем произошла некая перемена. Май готов был поклясться, что сейчас источник у Силы другой.
Май видел, что Флорестан Миллер стукнула в дверь раз, второй и третий. Звуков удара не раздалось. Вокруг двери распространялось радужное сияние. Май бросился к девушке, схватил ее за руку и толкнул Флор в сторону, прочь от двери. Потом его рука прошла сквозь ладонь в розовой перчатке, стены, пол, потолок словно размыло, и грянул гром.
«Часы не потерять бы», – только и успел подумать Май.
Свет луны моргнул, распался и стал светом двух факелов.
Ипполит Май стоял посередине каменного мешка с часами в руке, а перед ним на кучке подгнившей соломы, держась друг за друга, сидели двое полуодетых детей: колдунья и ее перепуганный приятель.
Май огляделся.
Да.
Дважды он бывал в подобных заведениях раньше. И оба раза ничего хорошего такая обстановка ему не сулила. А «Воровское счастьице» говорит: попался в третий раз – молись; третий раз – роковой и последний.
Почему он не хотел заработать деньги обычным способом? Сколько раз он говорил себе, что он со своим любознательным зудом ко всему новому и неизвестному долго жив-здоров не будет?..
Он обратил взор на товарищей по несчастью. Колдунья обвела в воздухе какой-то знак и дунула на Мая. Результата, как и следовало ожидать, не последовало, и на лице ее отразилась злая досада.
– Ты преступил закон своего презренного цеха, негодяй! – бесстрашно заявила она. – Закон повелевает сражаться только с равными!