Путешествие на Тандадрику
Шрифт:
Совершенно противоположные мысли волновали Эйнору. Щёки её продолжали гореть румянцем, плечи всё ещё хранили тепло сильных ладоней Менеса, шею приятно щекотали жемчужины, а подаренное пилотом колечко радовало глаз. Стоило ей закрыть глаза, как в памяти всплывали эпизоды их путешествия, обрывки разговоров… Она будто наяву видела, как к ней подходит Менес… берёт её чемоданы… и говорит: «Вы очаровательны, вы настоящая леди, у вас отменный вкус, только…» Эйнора наморщила лоб. Что «только»? Что это может означать? А если это: «Вы очаровательны, только мне вы больше нравились прежняя…»
И тут она как будто увидела, как стоит перед зеркалом с двумя платьями в руках… и вопрос на мордочке Кутаса. Он о чём-то спрашивал… и встревоженно ждал ответа. А она думала только о нарядах и украшениях! О чём же он спросил её? Вроде о птице фениксе… Да-да, он спросил: может ли птица феникс сгореть не ради себя, а ради другого… сгореть, чтобы тот, другой, словно возродившийся из её пепла, стал лучше, чем прежде… Да, он спросил именно об этом! И только сейчас, зажмурившись, Эйнора поняла суть вопроса. Она вздрогнула, открыла глаза, повернулась к креслу, где сидел Кутас, и сказала:
— Кутас, братишка, ты спрашивал меня…
Слова застыли у неё на губах: в кресле Кутаса никого не было!
Куда исчез Кутас?
Эйнору охватили недобрые предчувствия. Отстегнув ремень безопасности, она подплыла к пустому креслу и заглянула под него. Нет, Кутаса не было.
— Исчез, — осёкшимся голосом произнесла она. — Он исчез!
— Что там исчезло? Саквояж? Чемодан? — повернулась к ней Лягария. — Я уже давно обратила внимание: их для того и приобретают, чтобы они исчезали. Я права, любезнейший Твинас?
— Да ну их… пусть… — сонно пробормотал пингвин, успевший уже полностью расстегнуть жилет.
— Пока я тут командир, — авторитетно заявил Кадрилис, заламывая двухэтажную фуражку, — никто никуда исчезать не имеет права!
— Кутас, — прошептала Эйнора, — где наш Кутас?
Тут всполошились и остальные. Щенка и впрямь нигде не было.
— Я сам виноват, — признался командир, — надо было раньше наказать его за все выходки. Но уж на этот раз я применю к нему строгие санкции! — Чтобы подкрепить свои слова, заяц хлопнул лапой по планшету, постучал карандашом по столику и звякнул звонком.
— Давайте все поищем его! — умоляюще сложила руки Эйнора. — Только поскорее!
Командир Кадрилис подтянул ремешок на фуражках и многозначительно произнёс:
— Я сам прикажу, когда начинать поиски!
Однако, не дожидаясь его приказа, попутчики уже прочёсывали корабль. Отстегнули дорожные сумки, открыли чемоданы, обшарили шкафчики, осмотрели со всех сторон пылесос. Труднее всего было осмотреть пространство под креслами и под пультом командира, туда приходилось нырять, держась за болтающиеся ремни
— Твинас, — со слезами в голосе воскликнула Эйнора, — ты обязан найти его, ведь ты сыщик!
Толстяк схватился за свою верную помощницу-трубку и так яростно стал причмокивать ею, что полы расстёгнутого жилета взлетали над креслом. Наконец он стрельнул глазками в сторону люка.
— «Птичка», — только и произнёс он.
— Я как раз отдал приказ перерыть там всё вверх дном, — авторитетно заявил командир, поправляя сползший погон.
Эйнора нырнула к люку и, отворив дверь, оглядела крошечную кабину.
Она была пуста. Только на крючке болтался точно такой же, как у паяца Улюса-Тулюса, шутовской колпак, который кто-то или случайно потерял, или специально повесили.
— Кутас, Кутас! — заламывала руки Эйнора.
— Продолжим поиски в другом месте, — сказал командир. — Приказываю продолжать поиски в другом месте! — спохватившись, исправился он.
— Вы что, в самом деле не понимаете? — глухо спросил Твинас.
— И чего же это я не понимаю?! — сурово сдвинул брови командир.
— Того, что Кутас… Кутас… — пробормотал сыщик.
— Катапультировался? — воскликнула Лягария, не желая верить в это.
Твинас молча опустил голову.
Кадрилис встрепенулся и нырнул в люк, к «Птичке». Его взгляд застыл на белой кнопке…
— Командир Кадрилис, — прозвучал спокойный и на этот раз повелительный голос пилота, — попрошу срочно зайти в мою кабину.
Вспышка
Кадрилис открыл дверь кабины пилота и встал на пол.
Менес повернулся к нему, и в треснутом стекле очков Кадрилис увидел отражение своей двойной фуражки и таких длиннющих ветвистых усов, что они даже не отразились целиком. Пожалуй, усы не влезли бы и в то настенное зеркало. Но не это сейчас заботило командира.
— Кутас, — нетерпеливо обратился он к пилоту, — Кутас у вас в кабине, разве не так?
Тот медленно покачал шлемом.
— Взгляните вон туда, — взмахнул он рукой в перчатке.
Кадрилис посмотрел сквозь стекло в указанном направлении. Поначалу он не увидел ничего определённого, лишь бесконечный простор, скопления туманностей, небесные светила… Только что это… вон там, чуть сбоку? Что это летит, удаляясь от корабля? Чем-то напоминало еловую иголку, затягиваемую в водоворот, — так и крутилась волчком… Кадрилис часто заморгал, зажмурился, не желая верить собственным глазам, заломил двойной козырёк и снова напряжённо всмотрелся вдаль.
— Что же ты наделал, Кутас, — пробормотал он. — Кутас, братишка, — шептал Кадрилис, хотя ему казалось, что он кричит, пытаясь докричаться до самых дальних звёзд, и что Кутас должен его услышать, не может не услышать, просто обязан услышать. Заяц надеялся, что щенок вот-вот повернёт к нему безносую мордочку и, как обычно, скажет: «Я не мог не… не улететь… Я никак не мог не улететь, Кадрилис, дружище…»
Кадрилис резко повернулся к пилоту и, глядя в огромные холодные стёкла очков, как можно спокойнее спросил: