Путешествие на восток
Шрифт:
За вещи Лиамия торговалась лихо, даже я так не умею. Сам продавец тоже костей в языке не имел и умело держался наравне с дочкой визиря. Заслышав звуки торговли, с улицы стали заходить другие люди, они ничего не покупали, но болели либо за усатого, либо за красавицу. Порой торгующиеся к ним обращались с каким-нибудь вопросом, и покупатели вразнобой голосили. Это было до того непривычно, что я даже не понял, что думаю по этому поводу. В конечном счете Мия сошлась на пяти дитирах за все. Видимо, одежка была недешевая, я уже успел оценить ее качество. Быстренько переодевшись и убрав старое обмундирования в мешок, я вышел на улицу. Хотелось бы сказать — вдохнул свежий воздух полной грудью, но
— Я выгляжу как парусная лодка, — вздохнул я.
Приноровиться к этим шароварам было непросто, и первые двадцать минут я цеплялся за все, за что можно зацепиться. Сейчас же шел как-то неуклюже, ноги были расставлены колесом, будто я бывалый кавалерийский офицер с двадцатилетним военным стажем. Не хватает только плюмажа, шашки и штандарта.
— Есть немного, — кивнула Мия. — Ой, смотри, эмфер продают!
Девушка, лавируя между остальными посетителями базара, а весь Амхай — это один большой базар, заспешила к маленькой тележке, накрытой тентом. Что такое таинственный «эмфер», я не знал. У импровизированной лавки стояла старушка, замотанная в серые, плотные тряпки. Ее лицо было сокрыто в тени, но навскидку ей было никак не меньше, чем ректору Академии. Товар же был какой-то странный, некая фиолетовая жижа в мисочках.
— Здравствуйте, бабушка, — вежливо произнесла Мия.
— И тебе не хворать, дитя, — проскрипела продавщица. — Далеко путь держишь, маленькая?
— Домой, бабушка, домой.
— Дом — это хорошо.
— Наверное, — отчего-то грустно вздохнула Мия, я же пыхтел — палило солнце, да и мешки не пухом набиты. — А почем ваш эмфер?
— Полдитира за миску, деточка.
— Тогда нам две!
С этими словами Мия, не оборачиваясь, протянула открытую ладошку. Делать нечего, пришлось распрощаться с серебрухой. Девушка рассчиталась с бабушкой, попрощалась и, чуть ли не пританцовывая, отправилась дальше. Я развернулся, чтобы отправиться следом.
— Нехорошая у тебя судьба, юноша.
Я замер, убедился, что Мия достаточно далеко, и обернулся к продавщице.
— Вы бы, бабушка, свою жижу продавали и не пудрили народу мозги, — произнес я полушепотом на алиатском с ощутимым акцентом.
— Вот я и говорю, — со смешком протянула бабка. — Нехорошая…
Закатив глаза, я поспешил догнать подопечную. Вокруг сновали люди, и не только. Мне, привычному к Сантосу и ему подобным городам, было сложно понять местную логику. У них в Амхае, да и вообще в большинстве городов, не существовало такого понятия, как тротуар и проезжая часть. Иными словами, народ ходил где хотел, а извозчики ездили где хотели. При этом количество «аварий» было каким-то образом сведено к минимуму. Народ будто кормой чувствовал, когда нужно шарахнуться в сторону от лошади или целой повозки.
— И что это такое, твой эмфер? — спросил я у Мии. — Нет, мне просто любопытно, за что мы отдали целый дитир.
Девушка закатила глаза и мазнула пальцем по этой фиолетовой жиже, а потом протянула этот палец мне под нос.
— Попробуй, — безапелляционно заявила она.
Я немного смутился и недоуменно изогнул правую бровь. Но девушка лишь снова закатила глаза, а потом нахмурилась. Я уже знал, что в таком случае с ней бесполезно спорить. Пришлось облизнуть пальчик. Выглядело это, мне кажется, несколько необычно. На вкус жижа была чуть кисловата, но при этом, как бы это сказать, невероятно освежала. Я сразу почувствовал приятную свежесть во рту, да и потом стал меньше исходить.
— Из чего он сделан? — удивился я, облизывая губы и чуть хищно посматривая на две миски
— Из…
— О нет-нет-нет, — тут же спохватился я. — Лучше не говори. Не хочу знать. А то узнаю — и потом есть отвратно будет.
Мия рассмеялась и подмигнула. Мы пошли дальше. Уже спустя четверть часа наша небольшая компания оказалась на пороге внушительных размеров здания. Вокруг стояли, будто склоняясь к земле, невысокие двухэтажные коробочки, это же было настоящим гигантом. В четыре этажа, длиной почти сто метров, вместо крыльца — навес на купольных арках, под которыми стоят столики, а за ними сидят самого различного вида разумные. Здесь были и гномы, все так же не снимающие тяжелых лат. Я когда-то недоумевал, как они в жару могут носить железо, а потом выяснил, что в их царствах температура чуть ли не под пятьдесят — шестьдесят градусов.
Тут была и парочка орков, неведомо как забредших в эти места. Огромные махины, сплошь покрытые тугими буграми железных мышц, с массивными челюстями и выступающими клыками с мою ладонь. Ну а их коричневатая кожа, видневшаяся из-под нехитрого обмундирования, была сплошь покрыта алыми, будто недавно нанесенными, шрамами вперехлест с черными линиями татуировок.
И конечно же не обошлось без эльфов всех мастей. Эти парни сидели в разных концах и смотрели друг на друга как на врагов, коими и являлись, но нападать не спешили, никому не хотелось нарушать закон гостеприимства. Ну и самая многочисленная прослойка — люди. Хитроватые купцы, звенящие туго набитой мошной, лиховатые наемники, поигрывающие кинжалами, какие-то интеллигенты, авантюристы-путешественники, склонившиеся над картой. Кажется, это здание было своего рода центром жизни Амхая.
Но Мия не растерялась. Она решительно прошла под арку и направилась к дверям, до боли напоминающим створки техасского кабака начала девятнадцатого века. Дочь визиря полностью игнорировала завистливые взгляды иных девушек, сидевших в шумных компаниях, пропускала мимо заинтересованные взгляды авантюристов и чуть презрительные — эльфов, будто не замечала порой сальноватых прищуров торговцев. Да, совсем забыл сказать — в Алиате не просто существует, а процветает работорговля. Здесь даже есть город рабов — Сумэн. Приехав туда, вы можете купить любого раба по вашему карману. От новорожденного ребенка до древнего старца, а на подпольных торгах — даже разумного нечеловеческой расы. Мерзковато, но что делать. В чужой монастырь со своим уставом не полезешь.
Внутри здание на поверку оказалось простой таверной. Правда, столы здесь были не прибиты к полу. Да и как их прибьешь, если пол сплошь из песчаника. Между стойками ходили рабыни в тяжелых металлических ошейниках, которые оставят красный шрам, даже если их снять. Так что увидите в Алиате человека, никогда не снимающего белый или черный шелковый шарф или платок с шеи, знайте — бывший раб. Лица у служанок были улыбчивыми, а глаза — пустыми, как стеклянные пуговицы, пришитые к миловидным мордашкам. Иной посетитель, уже слишком хорошо принявший местного алкоголя, начинал тискать рабыню, а та как-то сухо и убого смеялась, пытаясь вывернуться, но глаза все так же оставались пустыми.
За стойкой находился грузный бородатый мужчина, смотрящий на все происходящее с некоей теплотой. Сразу видно — хозяин заведения. Около него, кстати, стояла плошка с серебряными и порой золотыми монетами. Таверны в Алиате — это еще и самые дешевые бордели. Кинул монетку — и можешь вести рабыню наверх, в жилые помещения, кинул монет чуть побольше — и хозяина не будет волновать, если рабыня не спустится вниз. Кинул еще больше — и труп несчастной служащие заведения отнесут к выгребной яме, а тебя пригласят обязательно заходить еще. Поганое место.