Путешествие на восток
Шрифт:
— Разумеется, несравненный бард, — еще раз поклонился граф, и остальные эльфы за ним тоже склонили головы.
Словно кустарник или сад саженцев качался на ветру, такое всегда у Бранда оставалось впечатление от их синхронных поклонов. Темные эльфы с их загорело-черными телами напоминали скорее ожившие чернила или щупальца какого-нибудь кальмара тьмы.
— Всех эльфиек, кому невтерпеж поебаться с бардом, можете отправлять ко мне! — громко заявил Дж’Онни. — Я тоже бард и лучший друг Минта Вольдорса! В качестве доказательства сейчас спою!
Лицо графа чуть дрогнуло, словно он собирался без обиняков
— Я передам ваши пожелания распорядителю королевского дерева и уверен, он учтет их, — сообщил граф с немного преувеличенной вежливостью. — Прошу следовать за мной.
Зверье, откликнувшееся на призыв эльфов, уже разбежалось, а те, что были укрощены, помогали разбирать и разносить тела и патрулировали окрестности возле просеки. Как и орки, эльфы зачастую смотрели на подобные вещи, как на отражение круговорота жизни и смерти в природе. Мол, на месте сваленного леса вырастет новый, еще лучше, а тела погибших подпитают природу вокруг, чтобы живых стало еще больше. Разумеется, приплетался и религиозный аспект, в котором боги олицетворяли жизнь, а демоны — смерть. В чем-то они были, конечно, правы, но вот Бранда эта идея «боги подарили жизнь и тут же ограничили ее», продолжала дергать и нарывать мысленной занозой.
Шли они недолго, как выяснилось, Проклятый не дошел до мега-дерева буквально чуть-чуть, не хватило одного рывка. Дополнительно помогли и отличия местных мега-деревьев: там, где в Алавии, Ирии, Стордоре и прочих местах, под кроной не росло ничего, здесь высились настоящие стены из хвойных деревьев, отлично себя чувствующих в тени. Непролазные завалы и смыкающиеся стволы, словно древесные крепости.
Погибли и два местных героя, чьи имена и прозвища ничего не сказали Бранду. Молодежь, скорее всего, еще не вышедшая из-под сени леса, не успевшая прославить свои имена.
Дальше все было привычно, скучно, предсказуемо. Представления, раскланивания, восхваления героев, празднование с оттенком печали по погибшим, расспросы о том, что происходит в мире и рассказы о своей жизни.
Предложения кентавра были учтены и сейчас бледные эльфийки разных возрастов, включая одну из местных героинь, Ономэ Шишку, хлестали Дж’Онни ветками, устраивая бодрящий «хвойный массаж». Кентавр хихикал и подставлял бока, блаженствовал. Минт уже изрядно напился и пел, в компании местных бардов поголовно мужского пола. Вайдабор что-то объяснял нескольким эльфам, разводили ручищи, похоже демонстрировал размер своей дубины.
— А ты, как всегда, в стороне, — сказала Валланто, подходя и садясь рядом на наплыв ветви мега-дерева.
— Ты знаешь, сколько раз я видел подобное? — пожал плечами Бранд, принимая чашу с «кедровым соком».
Так себе винцо, только и отличий, что за пределами тайги не встретишь, да с добавками соков мега-дерева, для пущей крепости. Но эльфы, даже на севере, не могли обойтись без вычурности и красивостей. Сами они, конечно, называли все это иначе, мол, созерцание природы, ее гармония, необходимые элементы усложнения мира и любование его красотой, в противовес простоте и кровожадности бездны.
— Все это весело в первую сотню раз, а потом приедается.
— Просто ты живешь, — Валланто замялась, подбирая слово, затем нашлась, — интенсивнее. Обычно живым такое не
Которую они тратили на то, чтобы забраться на верхушку дерева власти, подумал Бранд, делая еще глоток местного вина. Неуемное стремление к власти над другими живыми, не отражало ли оно самих богов? Пожалуй, над этим стоило поразмыслить в дороге.
— А ты всюду побывал, все видел, все успел попробовать.
— Просто с Особенностями повезло, — пожал плечами Бранд и допил чашу.
Чуть повел рукой, собиравшаяся приблизиться «эльфийская дева», с деревянным кувшином в руках, замерла. От нее несло любопытством и восхищением, она пожирала героев взглядом, ничего нового, в общем.
— Повезло? — переспросила Валланто. — Своего опыта, уровней и труда ты к ним не приложил?
— Приложил, — не стал возражать Бранд, — но и врать себе не стану: просто повезло.
Одна Особенность тянула за собой другую, помогала ее получать. Да, Мастер Оружия со временем просто запылился без дела, так как Бранд сражался только верной перчаткой, ну и что с того? Все равно полезная Особенность. Из этого ряда выбивалось только «Темное Очарование» и то, как подозревал Бранд, исключительно в силу обстоятельств его получения и того, что случилось потом. Соображай он разумно, не погибни команда, скорее всего и Темное Очарование пристроил бы к делу, бил бы им по мозгам тем же Проклятым, чтобы потом выжать из них максимум опыта, а смерти, наоборот, свести к минимуму.
— Другие назвали бы это иначе.
Бранд пожал плечами. Завистники и враги могли называть все это, как угодно, но он сам знал правду. Голос Минта вдруг взлетел, прокатился по темной тайге, озаряемой светом лун и огоньками-светильниками самих эльфов.
Любовь под светлой сенью крон,
Кровав и мрачен страсти трон
Сладка, невыносима ее мука
Прекрасна, жестока любви наука
— И сердце огненной иглой пронзило? — хмыкнула Валланто на следующем куплете. — Он пытки описывает или любовь?
Барды Какэля и Минт устроили соревнование, как выяснилось, и теперь эльфы тоже пытались спеть о любви.
— Ты еще в состоянии видеть разницу? — спросил Бранд.
— У любви есть много сторон, телесное соитие лишь малая ее часть. Да, самая приятная и известная, о ней чаще всего поют барды, особенно те, кому дают лишь глупые селянки на сеновале, для которых любой живой, способный срифмовать две строчки, уже несравненный бард.
Бранд невольно хохотнул, припомнив обстоятельства знакомства с Минтом.
— Но в целом любовь — это прекрасное, светлое чувство, порождающее жизнь и красоту. Ее же обычно сравнивают с пытками, опошляя все и низводя, — Валланто оборвала сама себя, замолчала сердито.
Возможно, вспомнила, что погорела как раз на телесной любви и попытке добиться таковой от бога. Ее тоже терзали внутренние демоны, как некогда Бранда, и иногда они вырывались наружу. Чем тут можно было помочь, Бранд не знал, да и не особо представлял. Те, кто выбивался в герои, как правило, умели самостоятельно справляться со своими проблемами.