Путешествие на Запад. Том 1

Чэн-энь У

Ознакомившись с этим докладом, Тай-цзун передал его на обсуждение своим сановникам. И вот вперед выступил первый министр Сяо Юй; склонившись перед императором, он промолвил:

– Учение Будды процветает уже в течение многих веков, оно сеет добро и борется со злом, тем самым способствуя укреплению государства. Поэтому отказываться от этого учения было бы неразумным. Будда-святой человек, и тот, кто осмеливается порочить его учение, нарушает закон. Поэтому я прошу сурово наказать выступающих против учения Будды.

Между Фу И и Сяо Юем разгорелся спор. Один говорил, что добродетель заключается в служении своему государю и своим родственникам, а учение Будды проповедует отказ от родных и отрешение от мира. Тем самым оно призывает народ к сопротивлению императору и восстанавливает детей против родителей. А Сяо Юй, хотя и не буддист, но сторонник учения, отрицающего повиновение родителям. Тот же, кто отрицает учение о почитании старших, не признает

родителей. Тут Сяо Юй, почтительно сложив руки и кланяясь императору, сказал:

– Ад создан именно для таких людей, как Фу И.

Тогда Тай-цзун велел подойти сановникам Чжан Дао-юаню и Чхан Ши-хэну и спросил их: можно ли, почитая буддизм, достигнуть счастья и как вообще следует относиться к этому учению.

На это сановники отвечали следующее:

– Учение Будды проповедует очищение от грехов, гуманность и всепрощение и ведет к добру, но Будда – это лишь имя, так как конечная цель буддизма – нирвана. Со времен императора У-ди, династии Чжоу, конфуцианство, даосизм и буддизм существовали одновременно, и на протяжении веков народ почитал их.

Еще в древности говорили, что нет ничего выше, чем три религии. Эти религии нельзя ни уничтожить, ни забыть. Все это мы и осмелились представить на высочайшее рассмотрение вашему величеству.

Император остался очень доволен и сказал:

– Ваши слова, несомненно, справедливы, и тот, кто выступит против них, будет сурово наказан.

После этого император приказал Вэй-чжэну, Сяо Юю и Чжан Дао-юаню созвать всех собравшихся буддийских монахов и выбрать из них наиболее добродетельного и достойного священнослужителя, который руководил бы церемонией богослужения. Выслушав императора, присутствующие почтительно склонились перед ним в знак благодарности и разошлись.

С этого времени учение Будды укрепилось в стране, а у того, кто поносил или порицал это учение, отсекали руку.

На следующий день три сановника созвали монахов и в Храме гор и рек произвели тщательную проверку, выбрав из среды монахов наиболее достойного.

Он принял имя Золотой цикады, –Земного воплощенья божества,И небом удостоен был награды –Услышать Будды мудрые слова.Его душа с рождения казаласьЗапутанной в сетях молвы мирской,У злых людей кипела в сердце зависть,Но не терял он мудрость и покой.На жизненном пути его немалоДолжно случиться было разных бед.В великой императорской столицеПридворным был его известный дед,Отец его – хайчжоуский начальник,Прославленный познаний глубиной, –Но сына ожидал удел печальный –Младенцем он тонул в воде речной.Течение несчастного помчалоВниз по реке с огромной быстротойИ выбросило на берег песчаныйНа остров пред Горою Золотой.И местный настоятель монастырскийРешил его вскормить и воспитать,Но юноша с монахом распростился,Чтоб отыскать свою родную мать.Потом в столицу он стопы направит,Почтить визитом деда-старика,Но полководец-дед тогда возглавилГромившие разбойников войска.С отцом он снова очутится вместе,Когда покинул тот загробный мир,Он удостоен был великой честиИ всех в стране заслугами затмил.Но гордо он отверг мирскую почестьИ вновь монахом сделался простым,Чтоб знания расширить и упрочить,Пошел в Хунфу, – известный монастырь.И вот – с буддийским, истинным ученьемВсе мысли навсегда свои связал,Был в мире прозван «Быстрое теченье»,Монашеское имя – Сюань-цзан.

В тот же день весь народ оповестили об избрании Сюань-цзана распорядителем церемоний. Этот человек с детства был посвящен в монахи и еще в раннем возрасте принял обет воздержания и поста. Его дед, Инь Кай-шань, был главнокомандую – щим при царствовавшей в то время династии. Отец – Чэнь Гуанжуй, получил первую ученую степень на экзаменах и был назначен академиком императора. Все стремления Сюань-цзана были направлены на то, чтобы постичь великое учение Будды. Его не интересовали ни

почести, ни слава. Он всем сердцем стремился к тишине и покою. Это был человек добродетельный, благородного происхождения. Не было такой книги из священного писания, которую бы он не знал. Каждое божественное слово Будды находило понимание в его сердце.

И вот три сановника, ликуя, привели Сюань-цзана к трону императора. Когда были закончены церемонии приветствия, сановники сказали:

– Во исполнение вашей монаршей воли, мы выбрали распо – рядителем церемонии этого достойного монаха, его зовут Чэнь Сюань-цзан.

Император глубоко задумался и затем сказал:

– Уж не приходитесь ли вы сыном ученому Чэнь Гуанжую?

– Совершенно верно, – отвечал Сюань-цзан, земно кланяясь императору.

– О! Тогда выбор сделан вполне правильно, – с удовлетворением промолвил император. – Я слышал, что человек этот святой и весьма добродетельный. Жалую вас званием главы всех монахов и всей религии в стране.

Сюань-цзан снова склонился перед императором и принял это почетное звание. Затем ему были пожалованы парчовая, шитая золотом, ряса и шапочка буддийского монаха. Император приказал ему с должным усердием относиться к своим обязанностям и как подобает провести богослужение. После этого был написан указ, в котором император повелевал Сюань-цзану отправиться в храм Воплощения и выбрать счастливый день для проведения церемонии.

Получив приказ, Сюань-цзан поклонился императору и, покинув дворец, проследовал прямо в храм Воплощения, где призвал к себе монахов. Они привели в порядок места для самосозерцания, развесили изображения Будды, приготовили музыкальные инструменты. Он выбрал тысячу двести наиболее достойных монахов и велел им совершить богослужение в трех храмах – верхнем, среднем и нижнем. Все ритуальные предметы были в полном порядке расставлены перед изображением Будды.

Счастливый день, в который предстояло совершить богослужение, приходился на третий день девятого месяца. Заупокойная служба должна была продолжаться семь седьмиц, то есть сорок девять дней. Обо всем этом Сюань-цзан доложил императору. Сам Тай-цзун, его семья, императорский двор и все гражданские и военные чиновники пожаловали на богослужение в точно установленное время. Они возжигали благовония и слушали проповеди.

В тринадцатый год Чжэнь-гуаня, в третий день девятого месяца Чэнь Сюань-цзан – распорядитель церемонии богослужения, собрал тысячу двести высших священнослужителей, и вот в храме Хуашэнсы, в городе Чанъань началось богослужение, чтение священных книг и пение псалмов.

Император по окончании утренней аудиенции в сопровождении множества сановников – гражданских и военных – сошел с трона, сел в императорскую карету, украшенную изобра жениями фениксов и драконов, и направился прямо в храм Хуашэнсы для возжигания благовоний. Императорский выезд был поистине великолепен:

В бескрайнем небе разлилось благоуханьеНад миром, ярким солнцем озаренным,Чиновники в парадных одеяньяхСтоят двумя рядами перед троном;По сторонам взметнулись к небу стяги,И добрый ветер шелестит шелками,И полководцы, полные отваги,Сжимают древки алебард руками.Фонариков сверкают вереницы,Струится из курильниц дым и тает,За рыбою ныряют в воду птицы,И смелый коршун в облаках летает.Стремится в небеса дракон огромный,И феникс в танце закружился плавном,У трона – справедливый люд чиновный –Владыка мудрый святостью прославлен!Так прежде Шунь и Юй в свое правленьеДержали мир в довольстве непрестанном,Так всем на десять тысяч поколенийПокой дарован Яо был и Таном.Чиновники богато разодеты,На каждом драгоценностей немало,Из пестрой яшмы сделаны браслеты,Из фениксовых перьев опахала,Их медленные плавные движеньяРождают легкий ветерок прохладный,Дракона на груди изображеньеУкрасило парадные халатыБыла и величава и пышнаТоржественно шагающая свита!Сверкали золотые ордена,Чтоб солнце было легкой тенью скрыто.Идет в рядах могучая охрана,И двигается тихо колесница,Владыка Будду почитает рьяноИ неустанно к истине стремится.