Путешествие на Запад. Том 2
Шрифт:
Тогда Сунь У-кун прибег к своему испытанному средству. Он распорол ворот, взял в рот пилюлю против ветра, встряхнулся, превратился в цикаду и пролез в пещеру через щель в воротах. Там он увидел Лочу, которая кричала своим служанкам: «Умираю от жажды! Подайте мне чаю скорей!»
Прислужницы тотчас же подали ей целый чайник ароматного чаю и так поспешно налили ей чашку, что чай даже вспенился. Увидев пену над чашкой, Сунь У-кун обрадовался, расправил крылышки и прыгнул прямо в чашку под пену. Лоча так хотела пить, что, приняв чашку от служанок, разом осушила ее. Сунь У-кун таким образом оказался у нее в животе и, приняв свой первоначальный
– Золовушка! Одолжи мне свой веер!
От испуга Лоча изменилась в лице.
– Служанки! – крикнула она. – Заперты ли передние ворота?
– Заперты! – дружно ответили ей все прислужницы.
– Как же так? – удивилась она. – Если ворота заперты, то как может Сунь У-кун орать у меня в доме?
– Да он кричит где-то здесь, совсем близко, – робко сказала одна из прислужниц.
– Сунь У-кун! Где ты? – спросила Лоча. – Перестань шутить!
– Старый Сунь У-кун никогда в жизни не шутил, – обиделся тот. – Я все делаю по-настоящему, с помощью волшебных способов. Сейчас я нахожусь у тебя в животе, золовушка, и забавляюсь здесь. Вижу твои легкие и печенку. Знаю, что тебя мучают голод и жажда. Дозволь же мне угостить тебя полной чашей, чтобы ты утолила жажду.
С этими словами он надавил ногою. Лоча сразу же почувствовала нестерпимую боль в нижней части живота и со стоном упала наземь.
– Золовушка! Не отказывайся! – говорил тем временем Сунь У-кун. – Сейчас я угощу тебя вкусным блюдом, чтобы ты утолила голод.
Тут он поддал головой вверх. У Лочи так схватило сердце, что она стала кататься по земле. У нее даже лицо пожелтело и посинели губы.
– Шурин мой, родненький! – взмолилась волшебница. – Дорогой мой Сунь У-кун, пощади меня!
Сунь У-кун перестал действовать.
– Ну как? Теперь ты наконец признаешь меня своей родней? – ехидно спросил он. – Так и быть, ради моего дорогого брата Нюмо-вана пощажу тебя на сей раз. Давай скорей свой веер.
– Родной мой, веер здесь! – простонала Лоча. – Ты только вылезай скорее и бери его!
– Нет, сперва покажи мне его: когда увижу, тогда и вылезу! – упрямился Сунь У-кун.
Лоча велела служанкам принести веер из бананового листа. Сунь У-кун вскарабкался до горла и сквозь рот увидел веер.
– Ну, золовушка! – молвил он. – Раз уж я пощадил тебя, то не стану проламывать тебе нижнее ребро и вылезать через отверстие в боку. Дай-ка вылезу через рот. А ты пошире раскрой его три раза.
Лоча раскрыла рот, а Сунь У-кун, превратившись в цикаду, выскочил и уселся на веере. Лоча даже не заметила, как он вылетел, и продолжала разевать рот, приговаривая:
– Дорогой! Вылезай скорее!
Сунь У-кун принял свой первоначальный вид, взял веер и крикнул:
– Да вот я здесь! Не видишь, что ли? Спасибо тебе за веер! Большое спасибо.
Быстрыми шагами он направился к выходу. Служанки поспешно открыли ворота и выпустили его. Великий Мудрец вспрыгнул на облако и, повернув его, полетел на восток. Он мигом долетел до красной усадьбы, прижал край облака и спрыгнул прямо у красной кирпичной стены. Чжу Ба-цзе первым увидел его и очень обрадовался.
– Наставник! – закричал он. – Старший брат Сунь У-кун прибыл! Явился наконец!
Танский монах с хозяином усадьбы и с Ша-сэном тотчас вышли из ворот встретить Сунь У-куна. Все вместе они вошли в помещение. Держа перед собой веер из бананового листа, Сунь У-кун обратился к старцу:
– Скажи, пожалуйста, уважаемый хозяин, тот самый это веер
– Да, да! Он самый! – отвечал старец.
Танский монах несказанно обрадовался.
– Просвещенный ученик мой! – произнес он. – Это одна из величайших твоих заслуг, которой нет равной! Надо думать, нелегко тебе достался этот волшебный талисман!
– Не будем говорить об этом! – скромно отвечал Сунь У-кун. – А знаешь, кем оказался праведник по прозванию Железный веер? Оказывается, это супруга самого Князя с головой быка, Нюмо-вана, мать Красного младенца. Зовут ее Лоча, а еще называют царица Железный веер. Я попросил ее одолжить мне веер, но она вспомнила старую вражду и грозила местью. Она пыталась отрубить мне голову мечом, но ничего не вышло. Когда же я пугнул ее посохом, она махнула веером, меня подхватил бешеный вихрь, и я очутился у малой горы Сумеру. К счастью, там я встретился с бодисатвой Линцзи, который подарил мне пилюлю, защищающую от любого ветра, и указал обратный путь. Я снова отправился на гору Изумрудных облаков. Но Лоча, как и в первый раз, махнула на меня веером, однако на этот раз я даже не шелохнулся. Она скрылась в пещере, а я, старый Сунь У-кун, превратился в цикаду и тоже проник в пещеру. Чертовка в этот момент потребовала чаю. Тогда я забрался в чашку, и она проглотила меня. Оказавшись у нее в животе, я причинил ей нестерпимую боль, и она стала звать меня всякими ласковыми именами, запросила пощады и пообещала веер. Я пощадил ее, взял веер и дал слово вернуть его обратно, как только мы переправимся через Огнедышащую гору.
Танский монах выслушал все, что рассказал ему Сунь У-кун, и не переставая выражал свою признательность. Затем наставник и его ученики поблагодарили старца за гостеприимство и распрощались.
Они прошли примерно сорок ли и остановились. Дальше идти было невозможно. Ша-сэн первым стал кричать: «Ой, не могу, пятки жжет!»
Вслед за ним заорал Чжу Ба-цзе: «Ой, братцы, не могу! Копыта горят!»
Да и конь стал бежать быстрее: раскаленная земля жгла ему копыта.
– Наставник, – сказал тут Сунь У-кун, – слезь, пожалуйста, с коня. А вы, братцы, тоже остановитесь и никуда не уходите! Я пойду затушу огонь, вызову ветер и дождь. Пусть земля немного охладится, тогда мы сможем отправиться дальше и перейдем через гору.
Подняв веер, Сунь У-кун пошел вперед, туда, где полыхал огонь, и изо всей силы махнул веером. Громадный столб огня сразу же вырвался из жерла горы. Сунь У-кун махнул еще раз – огонь увеличился во сто крат. Он еще раз махнул и, о, ужас, пламя высотой более тысячи чжан вскинулось к небу. Сунь У-кун почувствовал, что его обожгло. Он стремительно повернул назад, но как ни бежал, шерсть на обеих ягодицах у него сгорела дочиста. Подбегая к Танскому монаху, он издали закричал ему:
– Живей поворачивайте назад! Живей назад! Огонь приближается, огонь!
Наставник взобрался на коня и в сопровождении Чжу Ба-цзе и Ша-сэна повернул обратно на восток. Отъехав около двадцати ли, они остановились передохнуть.
– Что же случилось? – спросил Танский монах.
– Ничего не вышло! – воскликнул Сунь У-кун, отбросив веер. – Эта тварь обманула меня! Все пропало!
Танский монах при этих словах нахмурился, сердце его сжалось от боли, и из глаз хлынули непрошеные слезы.
– Как же нам быть? Что делать? – всхлипывал он.
– Что же произошло, братец? – спросил любопытный Чжу Ба-цзе. – Отчего это ты вдруг так поспешно вернулся и велел нам возвращаться?