Путешествие на Запад. ТОМ III

Чэн-энь У

– Пока не открывайте, – приказал царь дьяволов, – и спросите, откуда он появился, как его зовут по фамилии и по имени, и живо доложите мне.

Бесенята поспешно побежали к воротам и стали выспрашивать:

– Кто стучится в ворота?

– Я Вай-гун – дед повелителя Пурпурного царства, явившийся сюда по его просьбе. Я прибыл за Золотой царицей, чтобы отвезти ее обратно в царство.

Бесенята выслушали Сунь У-куна и доложили о нем царю дьяволов, а царь дьяволов направился в задний дворец выяснять у царицы, кто бы это мог быть. Царица только что встала и не успела еще ни причесаться, ни умыться. Служанка, завидев приближавшегося царя дьяволов, явилась с докладом:

– Царь-повелитель пожаловал!

Царица быстро оправила на себе одежды, прибрала волосы и вышла навстречу царю дьяволов.

Они только уселись, и царь еще не успел начать свои расспросы, как вдруг снова прибежал бесенок с донесением:

– Прибывший, который назвал себя дедом правителя Пурпурного царства, уже разбил ворота!

Дьявол с улыбкой обратился к царице:

– Скажи мне, дорогая, сколько у вас при дворе полководцев и военачальников?

– Мне известно, что у нас числится сорок восемь пеших и конных полков, составляющих охрану дворца, и ими командуют тысячи доблестных полководцев; а сколько войск и полководцев на всех наших границах – даже сосчитать не могу!

– А есть ли среди полководцев кто-либо по фамилии Вай, – продолжал спрашивать царь дьяволов.

– Когда я жила у себя во дворце, – отвечала царица, – то знала только внутренние дворцовые дела и помогала в них государю, учила и наставляла придворных служительниц и служанок; где же мне знать внешние дела, которым

нет края, да еще помнить имена и фамилии сановников?

– Этот пришелец назвался Вай-гуном. Насколько я помню, в книге «Ста фамилий» нет фамилии Вай. Ты от природы умна и талантлива, сама родом из знатного и почетного дома; живя у себя во дворце, наверное, прочитала много книг. Не помнишь ли, в какой книге упоминается такая фамилия?

– Только в одной книге «Тысячесловник» есть фраза: «Вне дома воспринимал поучения учителей». Думается мне, что только это и может быть!

– Безусловно, конечно так! – обрадовался царь дьяволов.

Он тут же поднялся с места и откланялся. Войдя в свою живодерню, он приоделся, подпоясался, проверил свое бесовское воинство, открыл ворота и вышел, держа в руках секиру с разноцветными узорами.

– Кто здесь гун Вай, прибывший из Пурпурного государства? – зычным голосом крикнул он.

Играя железным посохом, который держал в правой руке, Сунь У-кун левой показал на себя и воскликнул:

– Здравствуй внучек мой, просвещенный! Зачем ты зовешь меня?

– Ах ты, мерзавец! – воскликнул царь дьяволов, разглядев Сунь У-куна и едва сдерживаясь от гнева. И, желая оскорбить его, тут же сложил едкий стих:

Похож ты на мартышку телом, А мордою – на павиана; Видать, пройдоха ты умелый, Живущий дерзостным обманом!

– Слепец – ухмыляясь, ответил Сунь У-кун. – Как ты смеешь, негодяй, так вести себя со старшими! Не знаешь, как величать меня. Вспомни, когда пятьсот лет назад я учинил великое буйство в небесных чертогах, со мной встретились небесные полководцы девяти небесных сфер, и среди них не было ни одного, кто не величал бы меня «достопочтенным», а ты позволяешь себе дерзость называть меня запросто Вай-гуном. Чем я обидел тебя, что ты так груб со мной?

– Говори живей, как тебя зовут по-настоящему, – прервал Сунь У-куна царь дьяволов. – Каким владеешь ты военным искусством, что посмел явиться сюда да еще буянить?

– Если бы ты не спросил, как меня зовут по фамилии и имени, то, может быть, все обошлось бы по-хорошему, но раз ты настаиваешь, чтобы я сказал, боюсь, что тебе не останется места на земле. Подойди поближе, держись покрепче и слушай меня:

Я – плод любви благого неба и земли, В который жизнь вдохнули солнце и луна; В холодном камне искру чувств они зажгли, Их тщанием душа моя была пробуждена: Я – сын природы, я – ее творенье, Рожденный в пору вешнего цветенья! Теперь я к Истине великой приобщен, И мне во всем сопутствует удача… Могучей силой с детства одарен, Решал я небывалые задачи! Я толпы оборотней собирал, Меня своим вождем они признали, И столько лютых бесов покорял, Что все они передо мною трепетали. Я поклонился мудрому владыке, Творцу пилюль, дарующим бессмертье. Сам властелин Нефритовый великий Позвал меня в пределы вечной тверди. Я, посетив небесную обитель, Потомственную должность получил, Мне дух звезды Тайбай1 о том указ вручил; Но бима чин, что мне дарован был, И рассердил меня и разобидел. Уединился я в пещере горной; Поддавшийся гордыне, непокорный, На бунт решившись, я войска свои собрал, И полный зла и ненависти черной, Я против императора восстал. Князь Тота с сыном попытались было Мой дерзостный набег остановить, С моим свое оружие скрестить, Но сил у них на это не хватило. К тому же князь, трусливый, как шакал, Сраженья побоявшись, убежал. Вторично дух звезды, что мне указ вручил, Царю небесному доставил сообщенье О мятеже моем и неповиновенье. И снова царь меня на небеса призвал, Но ожидало там меня не отомщенье, А славная награда и прощенье. Ни обойден я, ни обижен не был, Коль званье получил «Мудрец, подобный небу». Придворные меня с отличьем поздравляли, Сулили мне свершенья и победы, Опорой государя называли. Однако новые мне предстояли беды: Царицей Сиван-му обиженный случайно, На празднество ее я в сад пробрался тайно, И там разгром ужасный учинил: Все, что сумел, украл, все, что хотел, разбил, Все яства ел, из всех сосудов пил И вел себя предерзко и беспечно. И Сиван-му сама и Лао-цзюнь-мудрец Правителя небесного просили, Чтоб воины его ценой любых усилий Меня бы обуздали наконец. Узнав, что я презрел его законы, Великий государь, безмерно возмущенный, Навстречу мне свою направил рать, Сто тысяч воинов вооруженных, Чтобы меня за дерзость покарать. То были духи многих звезд зловредных, Дурных планет, – предвестники беды. В доспехах золотых, серебряных и медных Они сомкнули грозные ряды. Со всех сторон опасностью грозили Земли простор и синева небес. Долины, горы и дремучий лес Ловушки, сети, западни таили, Но как ни билось доблестное войско. Оружием магического свойства, – Все ж не за ним остался перевес. Тут бодисатва Гуаньинь решила С небес Эрлана вызвать для подмоги: Она считала, что Эрлан всесилен, Он быстро уберет врага с дороги. Но на защиту чести встал я рьяно, И дал отпор свирепому Эрлану. Мы с ним сразились, силы не щадя. Достойного соперника найдя, Со мной соревновался он в уменье Владеть искусством перевоплощенья И хитрость применять, кровавый бой ведя. С горы Мэйшань пришла его родня: Как на подбор – все доблестные воины – Пришли ему помочь в жестокой бойне, Чтобы совместно одолеть меня. Но, сколько ни старались, ни ярились, – Все толку никакого не добились. Тогда, раздвинув стену темных туч, Скрывавших вход в небесные владенья, Три мудреца, чтоб мне воздать отмщенье, Вмешались в бой, спустившись

с горних круч: Но все ж и тут не потерпел я пораженья, Неуязвим, как прежде, и могуч. Лишь Лао-цзюню справиться со мною, Как никому другому, удалось: Свой обруч он метнул умелою рукою; Кольцо волшебное змеей стальною Вокруг меня тотчас же обвилось. Мне в этот миг впервые привелось Лежать поверженным на поле боя. Тут духи на меня накинулись толпою И потащили к царскому крыльцу. Немедля надо мной произвели дознанье, Не слушая моих признаний, оправданий… Я был приговорен к позорному концу, – Хотели сделать смерть мою бесславной! Но четвертован или обезглавлен Я быть не мог – мне это не к лицу. Так, обладая даром жизни вечной, Я встретил казнь без слабости сердечной. И резали меня, и топором рубили, И жгли огнем, и молнией разили, И стопудовым молотом дробили – Но это все мне было нипочем. Того, кто наделен бессмертной силой, Не загубить ни ядом, ни мечом. По-прежнему живой и сильный, как всегда, Я был препровожден к чертогам Тушита И там в огромный тигель заключен Немало дров под тиглем тем спалили, Но не расплавили меня – лишь крепче закалили! Ничем не огорчен, ничем не удручен, Срок плавки выдержав, я выскочил из печи, И цел и невредим, огнем не изувечен! Перевернулся и расправил плечи, И, эту палицу железную схватив, Я размахнулся ею и ударил, Сил не щадя, по трону государя, Всех духов испугав и поразив Тут началось ужасное смятенье Покуда по престолу в исступленье Я посохом тяжелым колотил, Рассеялись правители светил, От гнева моего ища себе спасенья. То видя, разошелся я вконец, Едва не разорив Нефритовый дворец. Вельможи важные пришли к благому Будде, Чтоб тот привел меня к повиновенью Сказав, что я – невиданный храбрец, Он, не в пример жестокосердным судьям, Моим рассказам внял со снисхожденьем, А я без передышки, тут же, сразу, Вновь принялся за прежние проказы. Взобравшись на ладонь златую божества, Я колесом прошелся раза два, Подпрыгнул, вытянулся, перекувырнулся, Всю землю облетел и вновь к нему вернулся, Свой замысел осуществив в одно мгновенье, Что снова всех повергло в изумленье. Всевышний знал, как поступить со мною, Чтоб от проказ моих избавить белый свет; Он придавил меня небесною скалою, Под коей я провел немало долгих лет. Их минуло пятьсот, когда меня от гнета Всесильной Гуаньинь избавила забота. Я был приставлен к Танскому монаху, Его в пути на Запад охранять От тех забот, опасностей и страхов, Что перед ним в пути должны предстать. Такое дело оказалось мне под стать – Не то что под скалою прозябать! И вот, наставника сопровождая, Со злыми силами я беспрестанно бьюсь, Всех оборотней в схватках побеждаю, Всех дьяволов и бесов истребляю, И нет средь них того, кого я убоюсь!

Когда царь дьяволов услышал, что перед ним сам Сунь У-кун, он обратился к нему с такими словами.

– Значит, ты и есть тот самый негодяй, который учинил великое буйство в небесных чертогах?! Раз ты избавился от тяжкой кары и приставлен охранять Танского монаха в его пути на Запад, ступай себе с ним, куда тебе надо. Чего ради ты суешься в чужие дела да еще выслуживаешься, как жалкий раб, перед царем Пурпурного царства? Смерти своей ищешь здесь, что ли?

– Мерзкий дьявол! – прикрикнул на оборотня Сунь У-кун. – Только по своей глупости ты можешь так говорить. Меня с большим почетом просил государь Пурпурного царства помочь ему, отнесся ко мне, как к своему благодетелю; я, старый Сунь У-кун, стою выше этого царя во сто тысяч крат, и он чтит меня, как отца родного, и служит мне, как святым духам. А ты, мерзавец, смеешь обзывать меня рабом?! Вот я сейчас покажу тебе, наглец и обманщик! Стой, ни с места! Попробуй посох твоего дедушки!

Дьявол опешил при виде разгневанного Сунь У-куна и едва успел увернуться от смертельного удара. Оправившись, он бросился на противника со своей разукрашенной секирой. Тут между ними разыгрался славный бой. Вот послушайте:

Посох с ободками золотыми, – Замыслам хозяина покорный, Встретился с секирою узорной, С той, что ветра резкого острее. Кто ж из славных воинов сильнее? Иль они друг друга стоят оба? Первый бьется, скрежеща зубами, Лютую выказывая злобу, А второй свирепо стиснул зубы И сверкает грозными очами, Вид являя яростный и грубый. Первый на землю с небес спустился, В мудрости великой равный небу, А второй – царь дьяволов свирепый, Оборотень, что из тьмы кромешной В мир земной явился, многогрешный. Их дыхание, клубясь, как тучи, Из груди со свистом вылетает, Взрытый их ступнями прах сыпучий Небо пеленою закрывает, Камни под ударами их ног В мелкий превращаются песок. То сходясь, то снова расходясь, Все вокруг себя круша и руша, Сталкивались воины не раз, И не раз сшибалось их оружье, Золотой насечкою блистая, Искры золотые рассыпая… Враг врагу ни в чем не уступает, Ни на пядь никто не отступает. Первый из противников стремится Возвратить царю его царицу, А второй о том лишь помышляет, Чтобы с ней любовью насладиться… Повод боя не такой уж важный! Стоит ли с подобной страстью биться За царя иль за его царицу? Но бойцы сражаются отважно, Сердце страхом смерти не томится, И не первый час та битва длится!

Убедившись в том, что Сунь У-кун очень силен и искусен в бою, царь дьяволов понял, что ему не удастся победить его. Он отразил своей секирой посох врага и воскликнул:

– Сунь У-кун! Обожди! Я с утра ничего не ел. Погоди, пока я подкреплюсь немного. Я быстро вернусь, и мы продолжим бой. Посмотрим тогда, чья возьмет!

Сунь У-кун сразу же смекнул, что царь дьяволов хочет пойти за своими волшебными бубенцами. Он убрал посох и сказал:

– Хороший охотник не гонится за заморенным зайцем! Ступай, наедайся до отвала, придешь – легче будет помирать!