Путешествие на Запад. ТОМ III

Чэн-энь У

Глава всех оборотней, лют и зол, Монаха праведного обошел И вверг его в пучину горькой муки, А тот не смог противиться ему, И сам отдался оборотню в руки, Покорный добронравью своему. Как быть теперь почтенному монаху? Исполненный раскаянья и страха, Он ищет путь спасти из западни Себя и спутников своих несчастных; Но замыслы его, увы, напрасны. Как видно, дни страдальцев сочтены; Однако, зная, что монах не предал веры, А лишь по слабости последовал примеру Ша-сэна и дурного Чжу Ба-цзе, Что по неведенью они виновны все, Пришли на помощь к Сюань-цзану духи: С небесных круч они спустились вниз – И мигом за оружие взялись. Сам Сюань-цзан – тот не обидит мухи, Без помощи ему не обойтись; Вот

силы грозные добра и зла столкнулись. И небеса и горы содрогнулись, Луна и солнце взор свой отвели От сумраком одевшейся земли, И в облака густые завернулись… Взвились знамена, словно стаи птиц, Гром загремел, как сотня колесниц, Летящих сквозь клубящиеся тучи… И барабанов слышен звук трескучий, И гонгов душу леденящий звон, Клич боевой и раненого стон, И голос победителя могучий. Враги врагов теснят со всех сторон; Холодным светом вспыхивают копья, С отточенными пиками скрестясь, Огнем молниеносным осветясь, Мечи с мечами сквозь тумана хлопья Сшибаются в смертельнейшей из сеч… Но чья рука удержит дольше меч? И духи зла и войско силы блага Являют хитрость, мужество, отвагу, Один – чтоб праведника уберечь, Другие – чтоб в беду его вовлечь: Так воины двух войск, разя с размаха, Сражаются за Танского монаха.

Царь оборотней удвоил яростный натиск и начал наседать всей своей оравой.

В этот решающий момент сражения вдруг раздался зычный крик Сунь У-куна:

– Я, Сунь У-кун, явился!

Чжу Ба-цзе кинулся к нему навстречу со словами:

– А поклажу принес?

– Какую там поклажу! Сам едва жизни не лишился, – ответил Сунь У-кун.

– Перестаньте ссориться! – крикнул Ша-сэн, держа в руках свой волшебный посох. – Бейте живей проклятых бесов!

Между тем бесы успели окружить кольцом всех небесных духов – повелителей созвездий, повелителей духов пяти стран света, Лю-дина и Лю-цзя, а сам царь оборотней, размахивая страшной палицей, бросился на троих спутников Танского монаха. Сунь У-кун, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн едва успевали отбиваться. Уже стемнело, и было очевидно, что никому не добиться победы. Солнце зашло за гору, а с востока, где высился морской пик, показалась луна. Царь оборотней, видя, что время позднее, пронзительно свистнул. Все бесы сразу же насторожились, а он тем временем достал свой волшебный талисман. Сунь У-кун успел заметить, как оборотень взял в руки волшебный мешок. Крикнув: «Дело плохо! Спасайся, кто может!» – Сунь У-кун оставил Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, покинул всех небесных духов и одним прыжком через голову поднялся вверх и сразу же очутился на девятом небе.

Небесные духи, Чжу Ба-цзе и Ша-сэн не сообразили, что им крикнул Сунь У-кун, и снова очутились в мешке. Одному только Сунь У-куну на этот раз удалось спастись.

Царь оборотней приказал дать отбой и вернулся со своим полчищем бесов в храм. Там он, как и в первый раз, приказал принести веревки и связал всех своих пленников. Танского монаха, Чжу Ба-цзе и Ша-сэна он подвесил высоко к столбам храма, а коня привязал позади храма; духи тоже были крепко связаны, помещены в погреб и заперты на замок. О том, как все бесы выполняли распоряжения своего главаря, мы здесь рассказывать не будем.

Сунь У-кун спас себе жизнь тем, что одним прыжком оказался на девятом небе. Он увидел оттуда, как полчище бесов направилось обратно со свернутыми знаменами, и сразу же догадался, что им опять удалось взять в плен всех его товарищей. Он спустился по благовещему лучу вниз на восточную макушку горы и, скрежеща зубами от досады, бранил оборотня на чем свет стоит. Со слезами на глазах думал он о своем наставнике – Танском монахе и глядел в небо.

Он так горевал, что почти лишился голоса.

– О мой наставник! – причитал Сунь У-кун. – В каком прежнем перерождении тебе довелось совершить тяжкие грехи, за которые теперь ты несешь такое искупление. Ведь что ни шаг, то на твоем пути встречаются злые дьяволы и оборотни! Но на этот раз, кажется, ничего не придумаешь, чтобы спасти тебя. Как же быть? Что делать?

Долго он горевал и тяжко вздыхал один-одинешенек.

Но вот опять его осенила счастливая мысль. Он спросил сам себя: – Что за мешок такой у этого дьявола-оборотня? Как может уместиться в нем столько дружин? Мало того, поместились еще и небесные духи и полководцы? Я бы опять обратился за помощью к Нефритовому императору, но боюсь, что он рассердится на меня за назойливость. Помнится мне, что на севере прожи вает Чжэнь У. Его прозвище – Владыка неба, изгоняющий дьяволов. Сейчас он пребывает на горе Уданшань, что находится на южном материке Джамбудвипа. Отправлюсь-ка я к нему и попрошу выручить моего наставника!

Вот уж поистине:

Нет больше праведного пути Куда коню с обезьяной идти? Мысли с желаньями не по пути Куда без хозяина им идти? Коль вновь согласья не обрести, Пяти стихиям уж не цвести!

Чем все это кончилось, вы узнаете, читатель, из следующей главы.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ,

в которой рассказывается о том, как небесные духи и праведники столкнулись со злым оборотнем и как Будда Майтрея покорил дьявола

Итак, наше повествование мы прервали на том, как Великий Мудрец Сунь У-кун терзался и не знал, что ему предпринять. Наконец он решился, вскочил на благодатное облако и стрелой помчался прямо к горе Уданшань на великом южном материке Джамбудвипа, чтобы поклониться первоучителю Чжэнь У и попросить его выручить из беды всех пленников царя оборотней: Танского монаха Сюань-цзана и его спутников Чжу Ба-цзе и Ша-сэна вместе с небесными воинами, явившимися на помощь. Он мчался без остановки, и вскоре перед его глазами показались благодатные пределы, входящие во владения первоучителя Чжэнь У. Сунь У-кун легонько приспустил передний край облака и залюбовался прекрасными видами, не в силах оторвать от них глаз.

А места здесь

действительно были замечательные:

По самой середине той земли, Что перед ним свободно простиралась И уходила вдаль на сотни ли, Крутой горы священная вершина, Как Фужунфын чудесный, возвышалась, Как несравненный Цзыгайлин, вздымалась, Касаясь небосвода середины. Пусть здесь не протекает девять рек, Как в области Цзянчжоу и Хэнъяна И вод прохладных неуемен бег, – Их не влечет к седому океану Зато красу сего материка Являют сотни кряжистых отрогов, Подъемов, спусков, каменных порогов, Где часто отдыхают облака, Светил небесных пасмурная свита; Зияет с незапамятной поры Пещера черная в глубинах той горы. Столь широка она и глубока, Что, словно в раковине, пустота звенит в ней. Для Чжу и Лу, двух мудрецов страны, Чья слава несравненная в зените, Два дивных трона там помещены. У солнечной горы сокровищ много есть, И главные из них – святилищ светлых зданья. Те пагоды, дворцы их счетом тридцать шесть, Хранят благого Будды изваянья. Туда толпа паломников спешит, Там фимиам свое благоуханье Под сводами просторными струит, Не гаснет там светильников сиянье. Хранят навеки правду золотую На яшме золотые письмена, То мысли Шуня и молитвы Юя. Их мудростью душа озарена. И мир и благолепие кругом, Над башнями летают птичьи стаи, Чудесным видом счастье возвещая, И реют стяги в небе голубом. Землей священная гора порождена, Святые храмы – неба порожденье… Землей и небом рождена весна, Ее роскошное, могучее цветенье. Что может быть прекрасней дней весенних, Когда природа вновь пробуждена, Когда и щебет слышится и пенье Среди деревьев сливовых в цвету, И фениксы в пурпурном оперенье Благого солнца славят красоту, И птицы чернокрылые Луань Их песне звонкой вторят в упоенье. Взгляни: резвятся робкие олени; Взгляни: о страхе забывает лань И человека видит без смятенья… Вот белый аист вьет гнездо свое На дереве высоком и ветвистом, И кажется, что прямо в небе чистом Его птенцам построено жилье. На дне потоков, в их прозрачной мгле, Драконы нежатся, как дети в колыбели; Порою тигр выходит из ущелья, Ступая осторожно по земле… Порою звук печальный и прелестный, Как голос жалобный, доносится из бездны. Недаром край сей – праведных приют, Недаром в нем живет первоучитель, И посетившие его обитель В ней милосердие и благо познают.

Первоучитель Чжэнь У появился на свет от правителя царства Чистой радости и царицы по прозвищу Всепобеждающая, которая почувствовала, что зачала после того, как проглотила во сне солнечный луч. Она носила младенца четырнадцать месяцев, после чего он родился в дворцовых покоях в час «у» первого дня третьего месяца в год цикла Цзя-чэнь, который пришелся на первый год правления под девизом Кай-хуан.

О нем в стихах говорится так:

Он в юные лета чудесную доблесть являл, И мужем мудрейшим он сделался в зрелые годы; Себя посвятив совершенству духовной природы, Он бремя правления царством с души своей снял. Его удержать не сумели ни мать, ни отец, Когда он покинуть решил свой родимый дворец. И к тайнам и к таинствам дивным себя приобщив, От чувств и от мыслей мирских он навек отрешился, О прелестях мира забыв, на пустынной горе поселился И в небо вознесся, подвижничество завершив. Тогда император Нефритовый сам повелел Дать мудрому имя Чжэнь У, или Истинный воин, Решив, что великий великого званья достоин И славного славный в веках ожидает удел. Верховное божество пустоты сокровенной На то согласилось, и первоучитель блаженный Немедля был образом новым своим наделен, И стал черепахой и змеем в том облике он, Нет тайн сокровенных, которых бы он не постиг, Нет им не свершенных достойных и явных деяний, Его восхваляют все сущие в мире созданья, И славят его без конца – столь он благ и велик. Он борется с духами зла и бесовскую власть истребляет, И в этой борьбе ни пощады, ни страха не знает.

Любуясь красотами земли праведников, Великий Мудрец Сунь У-кун, сам того не замечая, уже давно пролетел через первые небесные ворота, затем через вторые и, наконец, через третьи. Но вот, когда он стал приближаться к дворцу Великого согласия, он вдруг заметил среди благодатных воспарений и благовещих сияний пятьсот духов-сановников, стоявших полукругом.

Все они двинулись навстречу с возгласами:

– Кто ты? Откуда явился?

Великий Мудрец ответил им так:

– Я, Великий Мудрец, равный небу, Сунь У-кун. Мне надо повидаться с первоучителем!