Путешествие по карте языков мира
Шрифт:
Немецкий путешественник Кох-Грюнберг рассказывает: у индейцев Бразилии принято такое правило. Если кто-то уходит, он должен подойти к каждому из присутствующих отдельно (сколько бы их ни было!), сообщить о своем уходе и услышать: «Иди». Когда он возвращается, то подходит опять к каждому и каждый спрашивает его: «Вернулся?» И тот отвечает: «Да». Это совершенно обязательно. Общее «пока!» или общее «привет!» — там страшнейшее нарушение правил вежливости, на вас после этого просто смотреть не станут!
Если гость приходит в китайский дом, ему всегда предлагают пообедать. Настойчиво
У японцев принято говорить о собеседнике только преувеличенно хорошие слова: не «ваше имя», а «ваше почтенное имя», «ваше благоухающее имя». Не «ваше письмо», а «ваше драгоценное письмо». А о себе, напротив, необходимо говорить уничижительно: не «моя работа», а «моя неумелая работа», не «мой дом», а «мой жалкий дом»…
Что означает заяц?
В каждом языке, у каждого народа есть предметы, цвета, изображения, которые значат больше, чем они значат на самом деле.
Как это может быть?
Береза для любого русского не только дерево. Это еще и символ, знак Родины. Помните песню?
…Вернулся я на родину, Шумят березки стройные…Красивую, стройную женщину тоже сравнивают с березой, березонькой. Совсем по-другому обращается русский с осиной: осиновый кол, дрожать как осиновый лист. Черепаха — символ медлительности. Заяц — он какой? Торопливый, серый, косой и трусливый. «Эх ты, заяц!» Лиса— хитрая, льстивая («Какие перышки! Какой носок!»). Медведь — неуклюжий, добродушный.
…Англичане, переезжавшие в Австралию или Новую Зеландию, брали с собой рассаду маленького весеннего цветка — первоцвета, или примулы, и высаживали этот цветок под окном дома. Первоцвет — это символ родной страны для англичанина. А для канадца «березой» служит клен: кленовый лист изображен даже на канадском флаге. И на свитерах канадских хоккеистов.
В странах, где распространена буддийская религия (в Тибете, Монголии, Непале), заяц — животное уважаемое: символ мудрости. А у японцев, африканских негров — символ ума, догадливости: таким он выступает в сказках этих народов.
Корова у нас не слишком почтенное животное. А у древних греков назвать женщину «волоокой», то есть сказать, что у нее глаза коровы (вола), значило сделать ей высший комплимент. В Древней Индии прекрасную женщину называли гаджагамини — «идущая походкой слона». Сравнить ее с коровой тоже было почетно.
А береза для древних индийцев — символ милосердия, любви к людям.
И в заключение один случай, происшедший на моих глазах. Наш монгольский коллега, занимающийся в Монголии преподаванием русского языка, приехал в Москву и работал над учебником. Ему попался текст, названный так: «Собака — друг человека».
Мой знакомый очень смутился. Когда его спросили, в чем дело, он сказал: «Текст не очень подходит для монгольских студентов. Разве собака — друг человека?»
— Ну, а кого же можно назвать другом? — спросили
— Да хотя бы лошадь, — уверенно ответил он.
Заключение
Мы с вами проделали кругосветное путешествие. И не одно.
Мы побывали в джунглях Амазонки и Новой Гвинеи, в пустынях Африки, Центральной Америки и Австралии, в тайге (у кетов) и в тундре (у чукчей, эскимосов, ненцев, нганасанов). Мы познакомились с сотней разнообразных языков. Некоторые из них похожи на русский (например, польский, чешский, словацкий, болгарский). Другие совсем не похожи — вьетнамский, готтентотские, папуасские…
Как вы думаете: зачем мы пустились в этот далекий путь? Неужели только ради того, чтобы узнать, что в бушменских и готтентотских языках есть щелкающие и чмокающие звуки, а в бирманском языке два множественных числа (и в то же время ни одного)? Подумайте сами: стоило ли мне писать эту книжку только для развлечения, только для того, чтобы рассказать вам о странностях языков?
Ну, конечно, не для того, хотя коллекция получилась, кажется, довольно занимательная. И мне самому эту книжку писать было интересно и весело.
Хотел я другого. Чтобы вы, закрыв последнюю страницу книги, по-новому посмотрели на наш с вами родной русский язык. Чтобы вы увидели: каждая, буквально каждая черточка этого языка может быть «начертана» в другом языке совсем по-другому. Звуки и ударения, морфология и синтаксис, слова и предложения…
Когда мы учим грамматику родного языка, нам кажется, что никакой иной грамматики и быть не может. И даже изучая иностранный язык (а в школе это обычно английский или немецкий — они не так уж сильно отличаются от русского), мы меряем его мерками своего родного — русского.
Вот я и стремился, шагая вместе с вами по карте языков, чтобы вы поняли: нет и не может быть такой общей мерки. Нельзя подходить к чужому языку с понятиями родного. Именно такой подход рождает презрение к другим языкам, которые ничем не хуже. А непонимание и презрение рождают самое страшное — презрение к другому народу, его культуре, его духовному богатству. Рождают национализм и шовинизм, уверенность в том, что моя нация — единственно достойная, а прочие, скажем — негры или славяне, не стоят того, чтобы о них (и о их языках) говорить серьезно. Так рассуждали еще древние греки: все, кто говорят на чужих, непонятных языках («бар-бар-бар»), — варвары. (Отсюда и слово!)
Уважение к национальной культуре, к родным языкам других народов невозможно без знания этой культуры, без хотя бы самой общей осведомленности об этих языках.
«Плохих» и «хороших» языков не бывает, как нет «плохих» и «хороших» народов. Зайдите в мастерскую скульптора, чеканщика по металлу, ювелира. Вы увидите там множество разнообразных орудий и инструментов. Каждое из них совершенно для своей цели, хотя применяются они иногда совсем по-разному.
Так совершенен и любой язык: он тоже орудие. Но он не только орудие — он и зеркало. Зеркало жизни и труда народа, зеркало его общественного развития. И в то же время зеркало связей этого народа с другими народами.