Путешествие по Средней Азии

Вамбери Арминий

радость, когда я в первый раз снова увидел стол и кресла, предметы

европейского образа жизни. Я остановился перед ними, как перед священными

реликвиями, долго смотрел на них влажными глазами и даже не заметил сразу

газеты, которая лежала на столе. Это был номер стамбульской "Levant Herald".

Какое изобилие новостей обнаружили в ней мои жадные глаза! Я погрузился в

чтение и не вдруг увидел, что передо мной стоит стройный молодой британец в

европейском военном

мун-дире. Он пристально смотрел на меня, однако не мог

узнать. Некоторое время мы стояли молча друг перед другом. Когда я наконец

понял, что он ни за что меня не вспомнит - и это было неудивительно при моей

невероятно обезображенной внеш-ности, - я прервал паузу: "What, you don't

recognize me?" ("Что, вы не узнаете меня?"). Мой голос заставил его

вспомнить обо мне, о моих приключениях, которые он частично знал. Не

отвечая, он бросился ко мне, обнял и, как дитя, заплакал, увидев меня жалким

и оборванным.

При первом же объятии множество насекомых, которыми кишела моя одежда,

перешли на него. Он едва обратил на это внимание, но по его вопросам: "Ради

бога, что вы наделали? Что с вами стало?" - я понял, какие изменения

оставило на моей внешности это опасное приключение. Мои рассказы затянулись

до позднего вечера. Нетрудно представить себе, какое чувство сострадания

пробудило в сердце чувствительного европейца опи-сание моих переживаний. На

Западе нас разделяют нюансы национальных особенностей и положения, а на

далеком Востоке европейцы видят друг в друге кровных родственников.

Полков-ник Долмедж это отлично доказал. В течение моего четырех-недельного

пребывания там я причинил ему немало неприят-ностей, и все же он был

постоянно добр, осыпал меня благо-деяниями и постарался, чтобы я смог

продолжить дальнейшее путешествие окрепшим и набравшимся сил.

Через несколько дней, когда я отдохнул, Мешхед, этот во многих

отношениях интересный город восточной Персии, воз-будил мое внимание и в

другом отношении. Я не знал, с чего начать обозрение многообразных

достопримечательностей, о ко-торых кое-что слышал, - с исторических,

религиозных или ли-тературных памятников. При моем первом появлении в Сахни

Шериф я своим жадным любопытством привлек к себе внимание многих голодных

сейидов, которые приняли меня за паломника - суннита и усердно старались

показать мне достопримечатель-ности святого места. Странно, подумал я,

Конолли, Фрэйзер, *[210] *Бернс, Ханыков и даже официальный Иствик приложили

немало усилий, чтобы хоть издали взглянуть на это святилище. Они охотно

заплатили бы сотни за вход

сюда, а меня почти вы-нуждают к этому. Однако все

эти мусульманские святыни после десяти месяцев псевдопилигримства порядком

утомляли меня, поэтому я отклонил навязчиво предлагаемые услуги и один

посетил мавзолей, находящийся слева от двора^136 , а также великолепную

мечеть Гаухар-шад.

Мавзолей (Сооружение над гробницей имама Ризы в его сегодняшнем виде

поставил Шахрух-мирза, сын эмира Тимура. Особого блеска оно достигло при

Сефевидах, которые хотели повысить значение Мешхеда, чтобы отвлечь

правоверных от дорогостоящего паломничества в Мекку.) как снаружи, так и

внутри покрыт позолотой: это, бесспорно, самая богатая усыпальница в

мусульманском мире, которой уступают в роскоши и богатстве даже Медина,

Неджеф (где покоится Али), Кербела и Кум. Хотя со времени строи-тельства эта

усыпальница несколько раз была ограблена и ра-зорена, (Виновниками разорения

Мешхеда были большей частью узбеки, они ограбили город в 1587 г под

предводительством Абдул Мумин-хана из Бухары, который увел многих жителей в

плен, кроме того, разоряли город афганцы и гражданские войны, бушевавшие

внутри городских стен. Говорят, что сыновья Надира похитили из мечети при

усыпальнице золотой шар весом 420 фунтов, в новейшее время многие сокровища

похитил разбойник Салар.) массивные решетки еще и сегодня хранят

бесчисленные сокровища. При этом стены мавзолея увешаны редчайшими

драгоценностями, которые были подарены усердными шиитами в знак любви к

своему святому. Тут вы видите бриллиантовый плюмаж (джикка), в другом месте

– меч и щит, усеянные ру-бинами, богатые античные браслеты, большие

массивные кан-делябры, очень дорогие ожерелья; эти, а также прочие

драго-ценности производят на входящего такое ошеломляющее впе-чатление, что

он уже не знает, любоваться ли ему изящной архитектурой мечети, цветными

окнами, богатыми арабесками, роскошными коврами, усеянными бриллиантами,

толстой мас-сивной серебряной решеткой или благоговейной толпой. И все же

последняя - самое интересное. С каким раскаянием, самоотре-чением и

смирением, с каким восторгом и радостью стоит здесь шиит! Доски, на которых

написаны обычные молитвы, свисают с прутьев решетки; перед каждой собралась

маленькая группа молящихся, которые или молятся сами, или повторяют молитвы

за чтецом, всхлипывают и жалуются, словно хотят испросить вечное блаженство

у ворот рая. Дикий бахтиар и курд, хитрый исфаханец и ширазец, простой турок