Путешествие по Святой Земле в 1835 году
Шрифт:
В 1749 году Акра была рыбачьим селеньем на грудах развалин, нося со времени своего разрушения (в 1291 г) названье Ахаль-хараб, то есть Аха разрушенная. Шейх Джезар, – имя, значащее палач, данное ему народом и признанное им самим, – этот гнуснейший из тиранов Востока, возобновил, укрепил Акру и привлек в нее торговлю. Я не буду говорить о его злодействах, превышающих всякое вероятие, они слишком известны и отвратительны. Из самого низкого происхождения, этот босниец был визирем, страшил Порту, создал Акру – и устоял против Бонапарте.
Акра имеет наружность значительной крепости. С двух сторон омывает ее море; она построена на песчаном мысе; первобытная форма ее почти квадратная; один угол квадрата обращен к морю, а другой к земле. С береговой стороны она защищена двумя рядами крепких стен. Гласис каменный, семь бастионов с башнями; рвы глубоки и широки. При мне были заняты работой передовых флешей со стороны береговой дороги. На расстоянии ближнего картечного выстрела возвышается перед Акрою песчаный холм, который может прикрыть движение осаждающих.
Над воротами вторых внутренних стен я видел изображение Венецианского льва, как в Иерусалиме. Воспоминания о крестоносцах, их самоотвержение, мгновенная слава, несчастия и, наконец, нынешнее иго Святой Земли взволновали
Все следы великих храмов, воздвигнутых крестоносцами: во имя Св. Иоанна, Андрея, Николая, Саввы – исчезли. Известна война венециан и генуэзцев за святые остатки Преподобного Саввы, которые были перевезены из Акры в Венецию. Можно ль удивляться после этого несчастиям крестоносцев, которые так часто забывали, что они должны быть оживлены духом милости. Все внимание мое обратил я на южную гавань: там еще видны на подводных скалах молы, остатки известной в истории Крестовых походов башни мух (tour des mouches). Эти три подводные скалы с развалинами образуют молу Акрской гавани, которая так же опасна, как и все другие на берегах Сирии. Я не хотел остановиться в тесных океллах Акры. Мой драгоман предложил мне ночлег в загородном доме бывшего Акрского паши Абдаллы, принадлежащем теперь Ибрагиму; он отстоит на полчаса пути от города и называется Эль-Бехтдже. Солнце садилось, когда мы подъезжали к Эль-Бехтдже. Мы остановились под тенью душистой фруктовой рощи у стен, которыми обнесен этот замок, пока мой драгоман поехал предупредить пашу о моем приезде. Скоро кавас паши пришел ко мне с гостеприимным приглашением, извиняясь, что сам паша не может меня встретить, потому что он уже заключился в свой гарем.
Я был приятно удивлен великолепием этого места, скрытого за грубыми стенами. Прямо из стенных ворот я взошел по мраморной лестнице на обширную террасу, всю из белого мрамора, фланкированную четырьмя роскошными киосками; посреди огромный квадратный бассейн с бьющими из него фонтанами отражал в своей воде игру погасающей зари. Внизу вокруг этой роскоши волнуются густые вершины апельсинных, лавровых и померанцевых дерев, из-за которых встают несколько стройных пальм, кипарисов и бананов. У подошвы каждого киоска дробятся обильные водометы; их грохот мешается с говором дышащих благовонием дерев. Самые дороги устланы частью мрамором, частью мозаикой. В одном из четырех киосков мне отведен был ночлег. Несмотря на мою усталость, я долго бродил, долго мечтал в этом волшебном саду, который навевает негу на все чувства; но такие мечтания отравлены воспоминаниями кровавых происшествий, прославивших долины акрские; эти горы мрамора навезены палачами народов, Джезаром и Абдаллою. Расположась с наступлением ночи на мягких диванах моего киоска, я нечувствительно предавался дремоте при грохоте водометов, – но возрастающий постепенно странный шум, который я все принимал за шум водометов, достиг наконец до такой силы, что мешал мне заснуть и раздражал мои нервы. Я решился встать: луна сияла во всем блеске; только что я растворил двери киоска, я был почти оглушен слитым кваканьем миллионов лягушек; мраморный бассейн и все другие бассейны в саду были ими наполнены. Это роскошное жилище как бы жезлом волшебника превратилось вдруг в царство лягушек. Во всю ночь я не смыкал глаз и на рассвете, не внимая никаким убеждениям кавасов паши, оставил его пышное уединение.
Глава XX
Дорога от Акры в Тир
«Кто якоже Тир умолкнувшый среде моря? Колику обрел еси мзду от моря?»
Мы выехали из Эль-Бехтдже в 6 часов; отсюда дорога идет, более трех четвертей часа, мимо живописных аркад водопроводов; они направлены от горы Эль-Капре. Мы проехали мимо селенья Есмерие. Тут везде местоположение ровное, но волнистое. Через четверть часа от Есмерие находится дача Абдаллы-паши называемая Джинетуль-Месра; туда опять сближаются отклонившиеся от дороги водопроводы. Сад Абдаллы-паши богат роскошью апельсинных, лавровых и кипарисных дерев и окружен виноградниками. Усадьба Эль-Фердже, с протекающим мимо нее ручьем, приближена уже несколько к горам. Впереди виден горный мыс Накур, заграждающий дорогу и далеко заметный по своей белизне. Направо горы живописно возвышаются амфитеатром. Влево от дороги, на берегу моря, расположено местечко Зиб, это древний Ахзиб или Ахзиф, упоминаемый в Книге Иисуса Навина (Нав 19:29; 12:20), где он говорит о границах колена Ассирова. Тут мы переехали чрез высохший поток.
К девяти часам мы достигли цепи гор, заграждающих дорогу; это мыс Накур. Он состоит из двух оконечностей; на одной из них есть небольшое каменное строение, в котором теперь бедный кофейный дом. Отсюда начиналась Финикия. Со второй оконечности открывается совсем другой горизонт: громады гор Друзов (часть Ливана) и изгибистый берег тирский; ближний берег усеян подводными камнями. Спустясь с мыса Накур, при начале малого залива, на самом взморье, стоит четверосторонняя башня, а несколько поближе кофейный дом. Мы тут расположились на отдых, под апельсинными деревьями. Можно предполагать, что здесь был финикийский город Суса. В Книге Иисуса Навина сказано: «И возвратятся пределы (племени Ассирова) в Раму, и даже до града тверда Тириан, и возвратятся пределы до Сусы, и будет исход его море, и от Ужа в Ахзиф» (Нав 19:29). Об этом городе говорится в актах Халкидонского Собора и в древних церковных историях под именем Созуса [189] . В нем было Епископство [190] .
189
Renaldi Hadriani Palaestina ex monumentis veteribus illustrata. L. P. 2 tom. Tajecti Batavorum, 1714. 1021.
190
Реланд
Отдохнув два часа в Накуре, мы направились далее. Через четверть часа оттуда, против середины залива, видны на холме значительные развалины, называемые Ом-Эль-Гамид; из них возвышаются две колонны белого мрамора, – одна с капителью коринфическою, а другая обломана; они похожи издали на привидения. В каменистых холмах при береговой дороге видны погребальные спэосы; здесь был некрополис. Должно предполагать, что там, где Накур, была гавань Сусы, а что самый город находился на том месте, где эти развалины. Поблизости отсюда видно разоренное селенье и при нем обильный источник, украшенный зодчеством; это место называется Айнус-Скандерани, то есть источник Александра. Самое названье показывает, что здесь должно поместить Alexandro-schoene, которое названо в древнем путеводителе из Бордо в Иерусалим mutatio, то есть станция. Вероятно, никогда не было города этого имени, а только военный пост поблизости от тирского дефилея. Некоторые писатели поместили Alexandro-schoene по ту сторону дефилея; но это было бы несогласно с расстоянием 12 миль итальянских от Тира, назначенных в путеводителе, и притом гораздо вероятнее, что дефилей был защищен спереди. Alexandro-schoene должен быть то же самое, что и Сандалиум в истории Крестовых походов. Напротив этого места, за вторым горным хребтом, за горою с округленным темем, находятся, по словам моих арабов, обширные развалины, где еще стоят тридцать колонн; это место называют они просто Дер, то есть монастырь; оно необитаемо. Судя по местоположению, там можно предполагать Завулон. Иисус Навин говорит, что Завулон принадлежал колену Ассирову (Нав 14:27); он находился близ пределов тирских [191] . Местность Завулона еще не определена; я жалел, что не мог посетить этих развалин.
191
Renaldi Hadriani Palaestina ex monumentis veteribus illustrata. L. P. 2 tom. Tajecti Batavorum, 1714. 1063.
Через час от Накура начинается подъем на Белый мыс – Бурджуль-Абиад, так называемый по причине белизны его известковых скал, далеко видных с моря и с земли, так как и мыс Накур. Белый мыс есть знаменитая Лествица Тирская (Scala Tyriorum). При подъеме на эти скалы заметны остатки древней мостовой. Лествицею Тирскою называют дорогу, высеченную с большим трудом в скалах Белого мыса, на самом краю моря, которое беспрестанно его осаждает. На этих отвесных высотах дорога защищена со стороны моря парапетом и в иных местах идет уступами; она имеет сажени полторы в ширину, а длину ее мы проехали в 20 минут. Здешние жители приписывают все необыкновенное Соломону; по их словам, этот путь принадлежит его времени; но и тогда должно отнести этот труд Гираму, царю Тирскому. По общему мнению, путь этот проложен при Александре Великом. Одно место этого дефилея, самое высокое и грозное, называют Бабуль-Могур (врата пещер), и рассказывают, как один знаменитый арабский наездник, преследуемый врагами, низвергся с отвесной высоты в море.
Отсюда открывается великолепный вид всего берега тирского, который образован полукругом. Тир представляется как остров. Здесь берег довольно плоск; издали горизонт обрисован хребтами невысоких гор, из-за которых видна одинокая громада Эрмона, блестящая снегом. Здесь называют эту гору Джебель-Санин (то есть острая гора).
Через полчаса от Тирской Лествицы мы проехали по древнему мосту чрез высохшее русло речки. Берег становится песчан, и вскоре представляется значительное местечко Расуль-Айн, то есть глава или ключ источника. Тут находятся весьма замечательные колодези времен библейских; они в числе пяти, восьмиугольного и квадратного образования, и соединены водопроводами, которые направлены в разные стороны. Три колодезя существуют и теперь в полном действии; они очень глубоки, и вода в них бьет очень быстро. Говорят, что доселе неизвестно место, откуда совокупляются сюда эти источники. Стены колодезей составлены из мелких камней, смешанных с морским песком. Эта мастика так крепка, как цельный камень; они возвышены аршин на пять от земли, и что удивительно, вода доходит до самых краев бассейнов и даже переливается через край. Глубину их трудно измерить, и она не определена; из этого некоторые заключают, что едва ли не финикийцы изобрели колодези, называемые теперь артезианскими. В этом месте был ключ водной системы, распространенной на все окрестности Тира; теперь еще видны аркады водопроводов, направленных в Тир, на бывший остров и на твердую землю. Расуль-Айн представляет веселое убежище среди роскошной зелени, под тенью развесистых дерев. Здесь, весьма вероятно, находился Пале-Тир (Palae Tyrus), или Старый Тир; здесь был лагерь Александра Великого [192] . Нынешнее правительство устраивает теперь в Расуль-Айне большую бумагопрядильную фабрику.
192
Plutarchos. Vitae parallelae / Rec. C. Sintenis. Lpz., 1873 (рус. пер.: Плутарх. Избранные жизнеописания. М., 1987. 2 т). In Alex. 32; Renaldi Hadriani Palaestina ex monumentis veteribus illustrata. L. P. 2 tom. Tajecti Batavorum, 1714. 918. Мы будем иметь случай говорить об этом месте ниже.