Путешествие по Святой Земле в 1835 году

Норов Авраам Сергеевич

С последним утверждением полностью согласился бы и Норов. Более того, перечислив все источники, которые он использовал в работе над своим паломничеством (а это труды крупнейших западных историков и географов, а также записки «очевидцев», побывавших в Палестине, включая и «Путешествие» А. Н. Муравьева) он заметил: «Я тогда только пользовался указаниями путешественников, когда находил на месте их показания сходными с текстом Библии». И заключил: «Библия есть вернейший путеводитель по Святой Земле, и я считаю себя счастливым, что по большей части имел при себе во время пути только одну Библию».

И буквально с первых страниц «Путешествия» Норова читатель погружается в атмосферу напряженного и увлекательного диалога ученого автора с текстами Священного Писания. В этот диалог постепенно втягиваются античные историки и географы (Геродот, Страбон и др.), другие путешественники

и исследователи, современность с ее цивилизаторской деятельностью (преобразования Мегмета Али), а также море, острова, пустыня, меняющиеся русла рек и берегов озер, небо, горы, развалины «преждебывших» городов и селений и даже спутники путешественника, его проводники и охрана. Вот два старшины бедуинов, приданных в сопровождение русского путешественника местным пашою. «Колоссальный рост моих проводников, – отмечает Норов, – потомков Енаковых, обращал невольно мое внимание; теперь, как и в древности, физическая сила присваивает себе власть посреди диких племен жителей пустыни». Это пока только скрытая отсылка к библейскому тексту, вероятно, в силу его общеизвестности. Но мы вспомним по книге Чисел (13, 18–33) рассказ о том, как Моисей послал «мужей» «соглядать землю Ханаанску» и, вернувшись, те испуганно сообщили, что в земле той живут «исполины, сыны Енаковы, и бехом пред ними яко прузи (саранча. – В. Г.)…». В числе потомков этих «мужей превысоциих» называют библейского Голиафа и т. д.

А вот и прямое обращение к проклятиям ветхозаветных пророков. Описывая озеро Мензале, затопившее когда-то «плодоносную равнину, где процветали» упоминающиеся в Библии египетские города, Норов указывает: «Наводнение этой страны объясняли разными предположениями, но никто, кажется, не заметил страшного пророчества Иезекииля». И далее следует пространная цитата из Книги этого пророка (30, 13–19), в самом деле, удивительно соответствующая той картине разрушения, которая предстала перед глазами путешественника: «Сия, глаголет Адонаи Господь: погублю кумиры и испражню вельможи… и старейшины от земли Египетския и не будут к тому!..» и т. д. Совпадения касаются даже деталей ландшафта. Иезекииль предрекал: «И в Диасполе будет расселина и разлиются воды». Море действительно «ворвалось в землю Египетскую противу Диосполиса», – комментирует слова пророка Норов и приводит последующее название этого «разрыва»: «устье Мендезийское».

Норова поражает картина лежащих между холмов «великолепных развалин» египетского Цоана: «Там царственный женский колосс из черного гранита, с челом, исполненным думы, повержен среди прекрасных колонн; далее три великолепные гранитные обелиска разметаны в разные стороны; один из них, более уцелевший и самый огромный, переломлен как меч! Здесь был форум…». Путешественник продолжает: «Развернем книги Пророков посреди поверженных кумиров, над обломками этих обелисков, одетых мистическими иероглифами. Вот глаголы Исаии…». Следует цитата из Исаии.

Мощная образность ветхозаветных пророков словно на глазах путешественника сметала с лица земли когда-то процветающие города и селения и заставляла прийти к неизбежному выводу: «Не одна история являет нам полное исполнение пророчеств; сама природа свидетельствует вечную истину. Пройденный нами путь показывает море, поглотившее землю порабощения Израиля; многие рукава Нила исчезли, а другие смешались с горькими хлябями моря…» И тут опять цитируется Исаия (19, 5): «Египтяне испиют воду яже при море, а река оскудеет». Затем автор вновь возвращается к бедственному состоянию окружающей природы: «Вся окрестность Цоана и других древних городов нижнего Египта… превратилась в бесплодную пустыню; трава иссохла от серных и соляных частиц моря, а остальная часть земли обратилась в болото… Исчез самый папирус, который передавал векам мудрость египетскую, и последние предания жрецов Изиды и Озириса поглощены пламенем Омара в Александрии».

Тема сбывшихся апокалиптических пророчеств (пожар Александрийской библиотеки и т. д.) и, вообще, мировых катастроф, катаклизмов станет одной из основных не только в «Путешествии по Святой Земле в 1835 году», но и во всем творчестве Норова. К ней он обратится, например, в книге «Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе» (СПб., 1847) и в «Исследовании об Атлантиде», опубликованном в 1854 г. Подобный интерес явно не был случайным и во многом определялся биографией писателя и его эпохой. А ее, без всякого сомнения, можно назвать апокалиптичной. Революция 1789 г., смена христианского календаря, террор, реки крови, поднимающаяся из безвестности фигура «серого капрала», словно по мановению волшебной палочки превращающегося в «императора Вселенной»,

несущего на себе отпечаток «звериного числа», – вот ее некоторые составляющие. А еще были непрерывные войны, когда многотысячные армии пересекали европейский континент в разных направлениях и устремлялись в пустыни Египта и снега России, оставляя после себя горы трупов и разрушенные города, пожар Москвы, Священный союз и многое другое. Казалось, начинают сбываться ветхозаветные пророчества и «Откровение апостола Иоанна Богослова» претворяется в жизнь. Святейший Синод в 1806 г. объявляет Наполеона предтечей антихриста, но «ангел Александр» вместе с «князем Михаилом» сокрушают его чудовищные планы, после чего следует договор о Священном союзе, названный современниками «Апокалипсисом дипломатии» и т. п. Эсхатологическая тема в том или ином виде заявит о себе и в русской литературе у Пушкина, Гоголя и др [226] . И, конечно, для непосредственного участника этих событий она приобретет особый смысл, все более раскрывающийся перед ним, по мере того как ученый все глубже погружался в историю, а путешественник буквально на каждом шагу встречал подтверждение древних предостережений.

226

См. об этом, напр.: Гуминский В. М. Гоголь, Александр I и Наполеон // Наполеон. Легенда и реальность: Материалы научных конференций и наполеоновских чтений. 1996–1998. М., 2003.

Но цель его странствия еще не достигнута. «Поднимаясь с горы на гору, я был в беспрестанном ожидании открыть Иерусалим, но горы все вставали передо мною, переменив прежнюю оттенку свою на красноватую. «Горы окрест его», – сказал Давид, говоря о Иерусалиме. Я начал приходить в уныние, что не увижу Святого города при свете дня; далеко опередил я своих спутников; в самое это время встретился мне прохожий араб – и, конечно, пораженный написанным на лице моем грустным нетерпением, поравнявшись со мною, закричал мне: «бедри! бедри!» (скоро! скоро!). Такое предведенье поразило меня удивлением: я ему сказал все, что я знал по-арабски нежного, за радостное известие. Я поднимался на высоту, – вдруг предстал Иерусалим! Я кинул повода лошади и бросился на землю…»

Святая Земля в книге Норова – это величественный Храм Гроба Господня и «первая молитва за давших мне жизнь и за близких сердцу моему», подробное описание каждой пяди Святого града, всех его священных реликвий и памятных мест, тщательно сверяемое по текстам Священного Писания и другим древним и новым источникам. Это скорбь оттого, что «Святилища Господа» находятся под властью неверных, но и понимание (в отличие от А. Н. Муравьева) провиденциального смысла происшедшего. «Но христиане не должны смущаться, что такие великие святыни находятся в уничижении языческом. Спаситель мира, повергнув Себя на земле всем страданиям человеческим, оставил и святыни Свои под теми же законами природы, которым подвергалось Его Божественное тело».

Это «пастушеский Вифлеем, забытый в горных ущельях Назарет, разбросанные груды городов израильских», Иордан, сидя на берегу которого «под навесом густых ив и тамаринов и глядя то на ясное небо, то на бег Иордана», путешественник читал «первую главу Евангелия от Св. Марка и подобную ей главу Св. Иоанна», и т. д. и т. п.

Затем будет возвращение на родину, издание новых книг, в частности, дополняющих, а по времени и своему маршруту предваряющих «Путешествие по Святой Земле» «Путешествий по Египту и Нубии в 1834–1835 гг.» (СПб., 1840), участие в полемике вокруг знаменитого Синайского кодекса IV в. («Защита Синайской рукописи Библии от нападений о. архимандрита Порфирия Успенского», СПб., 1863), статья по поводу «Войны и мира» Л. Н. Толстого («Война и мир (1805–1812). С исторической точки зрения и по воспоминаниям современника», 1868). Будет и продолжение служебной карьеры: в 1854 г. Норов станет министром народного просвещения, а затем членом Государственного Совета. Будет женитьба на Варваре Егоровне Паниной, рождение и ранняя смерть троих детей.

Он вернется на Святую Землю в 1861 г. В предисловии к книге «Иерусалим и Синай. Записки второго путешествия на Восток» (СПб., 1879), вышедшей под редакцией В. Н. Хитрово, Норов написал: «Читатель не узнает уже во мне того самого путешественника, который предавал ему все впечатления пути своего, связывая их с памятью былого. Все изменилось в глазах моих…». Эта книга увидела свет уже после смерти автора.

Авраам Сергеевич Норов умер 23 января 1869 г. и похоронен в Голицынской церкви по имя архистратига Михаила Сергиевой пустыни в Санкт-Петербурге.