Путешествие по ту сторону
Шрифт:
Слушать его, сидя в кресле, Алексей не стал. Поднялся и протянул руку.
– Я же сказал, что обиды не держу. Ты вроде собирался показать мне хлопковые плантации? С удовольствием съезжу с тобой на экскурсию.
Маджид Нариманович посмотрел за окно, едва сдерживая улыбку. Верещагин пожал Юнусу руку, удивляясь силе отцовской любви, которая, судя по всему, не позволяет понять, что сын – подлец и наркоман.
– Завтра, – произнес Бачиев-старший. – Поедете с утра. А я распоряжусь, чтобы вас там приняли как полагается.
Он махнул рукой, показывая Юнусу на дверь. Проводил его взглядом и сказал гостю:
– Я еще не все дела доделал в Ташкенте, поэтому
До часу дня партнеры работали. Потом Маджид Нариманович и Алексей с Региной пообедали на островке. Юнус из своих комнат не показывался. Когда Регина удивилась его отсутствию, Бачиев объяснил, что сын неважно себя чувствует, а потому решил сегодня отлежаться.
Обед был недолгим – бизнесмен спешил. Остаток дня Верещагины провели в бассейне, иногда выбираясь на островок. Лежали там, ни о чем особенно не разговаривая и, тем более, не вспоминая того, что было накануне. Вечером так же вдвоем поужинали и отправились в свою спальню. Алексей предупредил жену, что утром поедет с Юнусом на плантации хлопчатника, а потому он хочет выспаться – путь предстоит не близкий.
Глава 6
Когда Верещагин вышел из дома, Бачиев-младший сказал ему, что до плантаций почти два часа пути. Если он имел в виду продолжительность езды на своем «Мазератти», то получалось, что от резиденции Маджида Наримановича до хлопковых полей около четырех сотен километров.
Юнус управлял своим кабриолетом одной рукой, что немного смущало Алексея, потому что стрелка спидометра постоянно дрожала возле отметок сто восемьдесят – двести км.
– Раньше у меня «Феррари» был, – рассказывал сын бизнесмена, – тот бегал еще быстрее. Но люди здесь настолько дикие, что выезжать на нем стало опасно. Как-то ехал именно по этой дороге и остановился в поселке по пути – магазин увидел, решил минералки прихватить. Выхожу из магазина, смотрю, а по моей машине пацаны ползают: грязные, пыльные… Мало того, что перепачкали все, так умудрились еще и кожу на сиденье порвать. Я не выдержал и хлестнул одного пару раз стеком. Мальчишка свалился на землю и умирающего начал изображать. Тут народ сбежался, все голосить стали… В общем, я уехал и вскоре совершенно забыл про тот случай. Но вдруг прошлой осенью у меня сгорает машина. «Феррари»! Можешь себе представить? Потом выяснилось, какие-то гады облили автомобиль бензином и подожгли. Я тогда у девушки остановился, а ночью как полыхнет под окнами, как грохнет! И главное, никто ничего не знает. Может, ухажер той девчонки приревновал, может, еще кто, неравнодушный к чужому богатству, или те, что из поселка, где я мальчишку хлестанул, постарались? Поджигателей так и не нашли. Страховку мне, конечно, выплатили, но пришлось доказывать, что я не верблюд, то есть не сам тачку поджег. Теперь вот взял «Мазератти», чтобы исключить подобное…
– Шарофат точно в Петербург улетела? – спросил Алексей, никак не реагируя на услышанное.
– А куда ж еще, раз отец так сказал, – спокойно отозвался Бачиев-младший. – Ее Джафар отвозил. Отец хотел девчонку со своим водителем отправить, но Джафар заметил, что парень наверняка устал, ведь из Ташкента ехал сюда, к тому же ночь наступила, мало ли что. Ну, отец и согласился. Шарофат, кажется, звонила ему, сообщила, что уже
Почти не сбрасывая скорости, Юнус проскочил по улице небольшого поселка, тощие курицы едва успевали разбегаться в стороны. Хотя успели увернуться далеко не все. Редкие жители оборачивались и что-то кричали вслед.
– Не боишься, что и эту машину сожгут? – спросил Алексей.
– Нет, – усмехнулся лихач. – На обратном пути сделаем здесь остановку – все равно спокойно проехать не дадут, – и я спрошу, сколько должен за каждую сбитую курицу. Вот увидишь, выяснится, что это были самые умные в мире, даже понимающие человеческую речь курицы и к тому же самые яйценоские, а задавил я их сто штук. В первый раз, что ли? Сейчас население кишлака ждет, когда моя машина назад поедет, и уже мечтает, на что полученные от меня деньги потратят. Тут, как ты понимаешь, это единственный способ заработать…
А Верещагин уже давно думал о том, чем занимаются живущие в здешних местах люди. Поселки встречались на пути редко, точнее, почти не встречались. Да и вряд ли их можно назвать поселками: два-три десятка кривых, низких домиков, обмазанных глиной. Улочки, по которым проносился «Мазератти», были пустынными. Людям явно здесь нечего делать – вокруг ни полей, ни фруктовых деревьев, лишь голая земля вокруг, раскаленная, как сковорода. Качество дорожного покрытия заметно ухудшилось, теперь оно походило на обожженную солнцем глинистую почву с сетью трещин и почти желтого цвета. Немалой стоимости кабриолет подпрыгивал на ухабах, шины постукивали на трещинах. Юнус сбросил скорость до ста, хотя и это было много для такого, с позволения сказать, шоссе. Алексей даже начал сомневаться, правильно ли выбрано направление. Но водитель был спокоен и уверенно вел автомобиль, следовательно, знал хорошо.
Вскоре показались неровные холмы. Юнус, показав на них, сообщил:
– Местная достопримечательность – древняя сарматская крепость. Смотреть там, кроме как на развалившиеся стены, не на что, однако заедем. Получишь представление о делах предков славян.
– Разве сарматы…
Верещагин не успел договорить, потому что Юнус свернул с пустынной «трассы» и очень медленно двинулся среди разбросанных тут и там довольно крупных камней. Затем, затормозив возле невысоких полуразрушенных строений, вышел и позвал Алексея.
– Обойдем с другой стороны, там есть кое-что интересное.
Когда «Мазератти» остановился, Верещагин почувствовал, как обжигает солнце и каким жаром пышет от нагревшихся камней. Он хотел сказать, что не испытывает особого желания смотреть на какие-то развалины при таком пекле и лучше было бы ехать с ветерком дальше. Но сын Маджида Наримановича ушел вперед, и пришлось поспешить за ним. Повернув за крупный камень, похожий на обломок крепостной башни, Верещагин сразу увидел небольшой фургон, крытый тентом. Очевидно, кто-то еще решил осмотреть местную достопримечательность, подумал он. Но людей видно не было. Алексей удивленно посмотрел на Юнуса, а тот мотнул головой:
– Ну, вот и пришли.
Они поравнялись с фургоном, и кто-то выпрыгнул из-под тента за их спинами. Открылись двери кабины, и вышли еще двое. Верещагин узнал их: Джафар и Рахим. А крепкого молодого парня, который сейчас стоял позади него, Алексей увидел впервые.
– Теперь давай поговорим, – рассмеялся Юнус. – Ты что думал, меня можно вот просто так ударить, и я прощу? Это у вас, у русских, у православных принято подставить другую щеку, а у нас, мусульман, Аллах велит убить неверного, где бы его ни встретил. Даже в праздник. Но тебя я убивать не буду…