Путешествие с дикими гусями
Шрифт:
Блин, неужели я сам загнал себя в ловушку? Неужели мне все сейчас придется рассказать? Зачем я вообще сижу здесь? Можно же просто подняться и уйти - пока еще не поздно. А что потом? А потом... Не знаю. Съ…бать из этой гребаной Дании на х...й. Потеряться. Слиться. Стереться. Ага, спать по стройкам, таскать сосиски в супермаркетах и сниматься на вокзалах, да? Ты же только это и умеешь, Денис, лучше честно признайся! Так и будешь жопу за полтинник подставлять, пока тебя не выловят в какой-нибудь местной Шпрее, раздутого и поеденного рыбами. Несчастный случай на работе, мля! Яну даже пулю тратить
Так я промучился целую вечность, прежде чем хохолок Ника наконец вплыл в Макдональдс вслед за шапками каких-то черножопых. Парень подошел к стойке, озираясь по сторонам, и вся забегаловка осветилась - такой фонарь сиял у него под правым глазом. Жесть! Никак недовольный клиент оставил отзыв в жалобной книге?
Я не собирался облегчать студенту задачу и молча скрючился за своим столиком, прикрыв ладонью лицо. С...ка я, конечно. Человек из самого Эсбьерга ко мне приехал. Вот и пусть уезжает к еб...ням. Меня тут нет.
– Денис?
– Все-таки вычислил он меня, Ник. Присел на стул напротив.
– Привет. Хорошо выглядишь.
Это он о моих выцветающих фингалах? Или в том смысле, что я больше не загибаюсь от воспаления легких, и щеки отлипли от зубов?
– Привет, - бурчу.
– Вы тоже прям цветете.
– А-а, - студент невольно пощупал заплывший глаз.
– Я боксом занимаюсь. Не очень серьезно, но иногда езжу на соревнования. Вот, памятка осталась с последних.
– Кто победил?
– на самом деле мне пофиг, но надо же что-то сказать. Блин, насколько проще быть немым!
– Лучший, - усмехнулся Ник.
– На этот раз им оказался не я.
Ну вот и нашлось у нас что-то общее.
– Кстати, мы вроде на «ты» перешли.
Когда это? А, это он про то, что я орал тогда по телефону.
– Давай уж продолжим. Ты ел?
Я мотнул головой. В горле опять защекотала тошнота.
– Я не успел ничего в топку кинуть перед отъездом, - сообщил Ник, поднимаясь.
– Что тебе заказать?
– Ничего не надо.
– Да брось, я не обеднею, - студент выжидающе смотрел на меня.
– Я, правда, не хочу.
Блин, ну как ему объяснить?!
– Ладно, сейчас я быстро что-нибудь возьму и сразу обратно. Окей?
Он встал в очередь, а я прикрыл глаза и нащупал через куртку ствол в кармане. На миг представил, как вскакиваю, вытаскиваю его, направляю на парней в макдаковской униформе у касс и ору что-то вроде: "Хенде хох, мазафака!" Набиваю карманы деньгами, скачу к выходу. Бледный студент пытается меня остановить, и я проделываю в нем дымящуюся дыру.
Странный он все-таки, этот Ник. Одевается, как панк. Ходит покоцанный, как гопник. Говорит, как школьный учитель. Бросил все и приехал в Копен, чтобы встретиться с пацаном, который, возможно, только что кого-то пристрелил. А он не боится, что я вообще не в адеквате? Что вдруг начну палить во все без разбору? Он кстати про пушку даже не спросил еще. Зато про пожрать спросил. Может, это у студента чердак съехал, а не у меня?
Тут Ник подволок к нашему столику заваленный хавчиком поднос. Это что, в него все влезет? Пайка же размером с Бегемотову! А студент вроде в весе пера выступает.
– Это тебе, - он поставил передо мной огромный стакан
– Аппетит проснется, присоединяйся. Мне все равно одному все не съесть, - и накинулся на бургер.
Я понял, что в горле у меня давно пересохло, и жадно присосался к соломинке.
Ник лопал, я молчал, иногда закидывая в рот кусочки картошки - чисто, чтобы составить компанию. Не хотел ломать ему кайф. И вообще не знал с чего начать. А он... Может, был слишком вежливым, чтобы спрашивать с набитым ртом: "Так кого ты там укокошил, парень?" А может, сам не знал, с какой стороны за меня взяться, практикант недоделанный.
Когда с подноса исчезла примерно половина гамбургеров, Ник отвалился на спинку стула, вытерся салфеткой и выжидающе уставился мне в глаза:
– Пистолет еще у тебя?
– Ага, - я сунул руку в карман.
– Показать?
– Ты спятил?
– он аж на стуле подпрыгнул.
– Не здесь же! Откуда он вообще у тебя?
– Отобрал у козла, который хотел меня убить.
– Кто-то из Грибскова?
– прищурился Ник.
– Поэтому ты сбежал оттуда?
– Почему ты решил, что я сбежал?
– прищурился я в ответ.
– У нас каникулы.
– Я звонил туда, - спокойно пояснил студент.
– Мне рассказали, что ты устроил драку и сбежал. Пистолет был у кого-то из тех, с кем ты сцепился?
Внезапно у меня ледышка из колы в горле застряла:
– Ты рассказал им про меня? Рассказал, где я?!
– Нет.
Уфф, у меня аж яйца вспотели. Ян уже нашел меня в Грибскове, значит, может найти и снова. Если кое-то не будет держать язык за зубами.
– Ник, пожалуйста, никто не должен знать, где я! Это очень опасно! Меня уже пытались прикончить сегодня. Он ищет меня, я знаю! А когда найдет... Он сам сказал, что на паззл меня порубит и в канализацию, так что кусочков никто не соберет, а он делает, что обещает. Блин, я даже стрелять-то по-настоящему не умею, и...
Я чувствовал, что меня несет куда-то не в ту степь, но не мог остановиться. Меня трясло, губы дрожали, пальцы цеплялись за металл в кармане, а сердце грохотало в ушах, как поезд на стыках. Внезапно Ник оказался на диванчике рядом со мной. Он молча взял свободную руку в свою - обжигающе горячую и сухую. Просто сжал ее крепко и сидел так, плечом к плечу, пока из меня вываливалось все какой-то беспорядочной кучей: волхвы, бег через лес, выстрел, тойота со сломанным замком, ферма...
Ник не отпустил мою ладонь даже тогда, когда давно должен был понять из моих обрывочных, пересыпанных матами полувсхлипов: я штрихер, шлюха, "перелетный мальчик"[1], продающийся мужикам за деньги, и цена мне - вот этот поднос со жратвой плюс чаевые.
Не знаю, как это вышло, но слезы хлынули вдруг неудержимым потоком. Пальцы выпустили наконец ствол, попытались справиться с наводнением - напрасно. Кажется, Ник сунул мне салфетку. Я не смог ее удержать. Тогда он просто потянул мою голову к себе, уткнул лицом куда-то в куртку. Я спрятался за ее полой и пускал сопли в уютную темноту, пока из меня не вылились ужас, стыд и ненависть, мешавшие говорить. Не знаю, как рубашка студента не расползлась по ниточке от такого ядовитого коктейля. Но намокла она, по крайней мере, здорово.