Путешествие в Акру

Кавокин Алексей Витальевич

Кот и в самом деле заглянул на камбуз, но при виде кока он принял самый несчастный вид и простонал:

— Съешьте этот милый тортик в память о Коте Саладине, который так любил иногда подкрепиться чем-либо подобным.

Тиан Обержин побледнел и на глаза его навернулись слезы.

— Может быть вы согласитесь попробовать хоть маленький кусочек торта, мсье Саладин? — спросил он. — Десерт будет подан в кают-компанию в половине четвертого.

— Увы, Тиан, — ответил Кот, вздыхая, — в моем положении не пристало предаваться суетным утехам. Когда

вы будете лакомиться в кают-компании, я буду думать о вечном, о том, что ждет когда-то нас всех, но с чем мне предстоит познакомиться раньше других.

Повар не нашелся, что ответить, и Кот закончил разговор, сказав печально:

— Прощайте, милый друг. Вспоминайте меня иногда!

Между тем Робин в боевой рубке прочерчивал курс корабля по карте Жуанвиля. Сопоставляя ее неточные указания с подробными, но непривязанными к карте записями Марко Поло, он пришел к выводу, что до Аламута уже совсем близко. Всматриваясь в складки суровых горных кряжей, мимо которых лежал теперь их путь, Робин пытался угадать, на какой именно из скал свили свое гнездо асасины, где находился знаменитый райский сад Исчезнувшего Имама? Бинокль выхватывал то бездонные пропасти, то снежные пики, то изгибы ледников, то коварные осыпи и ледопады, но ничего, напоминающего развалины замка, видно не было.

Наконец прозвенел гонг к обеду. Бабушка и Робин уселись за столом в кают-компании, а Кот прислал с вахтенным матросом записку, в которой просил извинить его за вынужденное отсутствие. Матрос шепотом пояснил, что Кот пишет завещание.

Обед над горными кручами Персии изобиловал рыбными блюдами. Тиан Обержин пустил в ход те морские деликатесы, которыми снабдил его повар тамплиеров в Замке Паломника. Робин и Бабушка с большим трудом вскрывали панцыри крабов и разделывали клешни омаров. В середине обеда наконец появился Кот, мрачный, как туча.

— Завещание лежит в пакете с сургучной печатью в верхнем ящике моего орехового бюро, — сказал он и, не проронив больше ни слова, занялся огромным осьминогом, зажаренным на решетке. Робин и Бабушка смотрели на Кота с состраданием. Вдруг, переведя взгляд на иллюминатор за спиной Кота, Робин обнаружил, что в какой-то сотне метров от корабля проплывает черная, похожая на сундук скала с разрушенной крепостью на вершине.

— Аламут! — закричал он и бросился к иллюминатору. Все остальные последовали за ним.

Зрелище было и вправду захватывающим. Скала обрывалась вертикальными стенами без единой расщелины в глубокие пропасти, затянутые туманом. Над главной башней крепости, все еще величественной, несмотря на разрушения, парил орел. Верхушка скалы была обширной, ровной площадкой, обнесенной древними, кое-где обвалившимися стенами. Как ни странно, на такой высоте росли давно одичавшие фруктовые деревья и даже протекал ручей, который рушился в одну из пропастей, рассыпаясь на тысячи брызг. Кроме шума водопада, ничто не нарушало царящего вокруг безмолвия. Робин различил бродившую возле ручья серну. Значит, сюда все-таки можно забраться? — подумал он.

Тиан Обержин

тоже засмотрелся на серну, которую он оценивал, вероятно, с гастрономической точки зрения. Между тем, из камбуза отчетливо запахло горелым. Увлеченные разглядываньем скалы Аламута, путешественники не обратили внимания на запах, и только Кот, чье чувствительное обоняние давно уже говорило о том, что в духовке забыт торт, молча страдал. Наконец, желание спасти великолепный десерт пересилило в Саладине скорбные мысли, и он со всех лап ринулся на камбуз, восклицая

— Мой тортик! Мой тортик горит!

Тиан Обержин, очнувшись, ринулся было вслед за Котом. Внезапно, из камбуза донесся страшный, душераздирающий вопль Саладина. Все устремились на звук, мешая друг другу и толкаясь на трапах. Тиан Обержин и Робин первыми вбежали на камбуз. Возле открытой двери гигантского холодильника, в котором хранились продукты неприкосновенного запаса, стоял здоровенной бородатый мужчина с клетчатой повязкой на голове. В одной руке он держал длинный нож с можжевеловой рукояткой. Другая его рука цепко ухватила за шиворот несчастного Кота, который раскачивался в воздухе, как куль с мякиной. Из духовки, в которой пекся торт, валили клубы черного дыма.

— Ни с места, нето я сниму с него шкуру! — заорал мужчина, приблизив кинжал к горлу Кота. Все замерли.

— Где рубин? — спросил затем он Кота, которого перед тем хорошенько тряхнул.

— В-в-в моей кай-юте… — выдавил из себя Саладин.

Размахивая пойманным Котом, разбойник пошел прямиком к его каюте. Робин, Бабушка и насмерть перепуганные матросы трусцой бежали следом. Распахнув дверь ударом ноги, разбойник приказал Коту:

— Хватай камень!

Кот взял правой лапой со стола рубин.

— Вы все! — продолжал командовать разбойник. — Спустить шторм-трап на главную башню! Живо!

Робин и матросы побежали на палубу. Опасаясь за жизнь Кота, они действовали с огромной быстротой. «Манна» зависла над главной башней крепости, и с борта была спущена веревочная лестница так, что ее нижний конец касался каменной смотровой полощадки на верхушке башни. Разбойник подошел к борту корабля.

— Полезай ты первый! — приказал он Коту. — А вы имейте ввиду, если что, я взрываю корабль! Бомба лежит в холодильнике на камбузе.

Саладину, прижимавшему одной лапой к груди рубин, было совсем не просто спускаться вниз по шаткой веревочной лестнице, которую к тому же раскачивал ветер. Разбойник с ножом в зубах спускался вслед за Котом и, то и дело, грубо подгонял его.

Робин, Бабушка и все члены команды с тоской взирали на удалявшихся Кота и разбойника. На какой-то миг у Робина возникла мысль использовать бортовые арбалеты, но он понимал, что это слишком рисковано. Наконец, Саладин спрыгнул с последней ступеньки и оказался на верхушке башни. Вслед за ним туда же обрушился разбойник. Он снова схватил Кота за шиворот и поволок его по винтовой лестнице вниз. Через секунду оба уже скрылись под каменными сводами старинной башни.