Путешествие в молодость
Шрифт:
— Я сначала на Ксюху обиделся, за то, что в мелкочлены меня записала. А когда домой ехал, отошел. Думаю, это не член у меня короткий, а манда ваша мадам Ксения раздолбанная. И вообще, чего на этом зацикливаться, нужно на остальных проверить. Так что, теперь на моем счету целых три тёлочки, — горделиво ударив себя в грудь, выдал юный ёбарь-террорист. — Поначалу дело не шло, так я просёк твою тему с гитарой и попросил того чувака из Любавино мне показать пару песен. Сработало. Пока песню на улице учил, тян склеил, а третьей — Натаха стала. Ты когда
А вот это уже был перебор.
— Мне батя твой добро на воспитание прогрессивными методами дал. Так что, без обид, — растягивая слова, произнес я, поднимаясь с лавочки. — Натаха это тебе сказала, чтобы мне насолить. Знала сучка, что ты хвастать будешь. Что огулял ты её — мне пофиг. А вот, что базар фильтровать нужно, ты забыл, — назидательно произнес я, снимая с себя кожаный ремень с увесистой бляхой.
Чиж, почуяв неладное, засуетился и попытался слинять. Хер он угадал. От меня так просто не уйдешь. Воспитательный процесс проходил под вопли и матюги косячника.
— А насрать, что не гуманно, зато действенно, — резюмировал я, отпуская звездюка. — Пару дней на пузе поспишь, зато базар фильтровать начнешь.
Крыть балбесу было нечем. Да и хлестанул то я его по заднице всего-то пару раз. И то за дело.
— Завтра к обеду отойдешь, придешь ко мне. Музицировать будем. И гитару мне нормальную найдёшь! Продинамишь, у меня напоминатор всегда при себе. Так что, не ссы малой. К осени всю дурь из тебя повыбьем и сделаем из тебя четкого пацана, — подмигнул я Чижу.
— А без рукоприкладства не умеешь что ли? — насупился охламон.
— А мне так легче, — рыкнул я. — И наглядное действие имеется. Ты вон три недели назад только и мог, что ныть и за чужой жопой прятаться. А сейчас?
Малой почесал задницу и задумался.
— Харош себе чужое то приписывать! Я сам до всего дошел, — возмутился он.
— Ага, как же сам. Умелое психологическое давление, мотивирующие подзатыльники и личный пример, — перечислил я. — Вот цена твоих побед. Тебя пинками и пиздюлями заставили сделать первый шаг. Как сейчас модно говорить, за химо вышвырнули из зоны комфорта, показали тебе модель поведения и ты успешно освоился в новой среде обитания в качестве индивида, а не биомассы. И сделал то, о чем в начале лета только мечтал, — рассусоливал я.
— А, ну да. Пока вы с батей водку квасили, всё и случилось, — порушил образовательный момент Чиж.
Я лишь головой покачал. Чего дебилу объяснять хитрости продуманного плана. Который, правда, был нцать раз переигран. Ну да не суть. Первый шаг то малой сделал, оторвался от мамкиной титьки (кстати, надо будет уточнить у Саныча, куда он жену то дел) и отошел от фермерской протекции. Ну почти.
— А ну шагом марш, в сторону дома раны зализывать! — прояснил я ху из ху. — И чтоб до фестиваля никаких баб. Всё, пост у тебя начинается! Точнее этот, как его. А, вспомнил, целибат! Загуглишь чего это такое, если тупой и слов таких не знаешь!
Глава 20.
Я стал знаменитым — я вам не чета
Я — супермен, я — поп-звезда
Я по улице иду, не замечая никого
О-о-о
Я вчера под фанеру пару песен слабал
Три калеки мне похлопали, и я звездою стал
Кроме меня все музыканты — дерьмо
О-о-о
«Сектор Газа».
Наигрывал я на древней гитаре незамысловатую мелодию малопопулярной, но несущей глубокий смысл песни “Звёздная болезнь”.
Про кого пел Хой, мне доподлинно неизвестно. В моей же интерпретации композиция адресовалась Чижу.
Свою верную «бобровку» я давеча откопал в бабкином чулане. Выпущена она была в восемьдесят лохматом году, в славном городе Боброве — центре советского гитаростроения. Бабкин чулан оказался идеальным местом для хранения не только хлама, но и отечественных акустических гитар. Корпус, со следами былых пьянок, сохранился идеально. Даже не отсырел и не покорёжился ни разу.
А вот струны сгнили. Но тут мне Чиж на помощь пришёл. Точнее батя его спонсорскую помощь оказал. Так что, у нас теперь гитарный дуэт вырисовывался.
Хотя, я опять слегка перескочил в повествовании. А дело было так.
Получив по заднице, Чиж ретировался обдумывать своё поведение. На следующий день после нашей беседы с участковым, усатый блюститель правопорядка натянул деревенских самогонщиков по полной программе.
Пригрозив сельчанам введением жёстких санкций, он, насрав на все статьи, нормы и нормативы отечественного законодательства, ввёл мораторий на производство домашнего алкоголя.
Несогласных и особо умных, вопивших, что для себя гнать можно, озверевший майор закрыл на пару дней в райотделовской кутузке.
На тихих жалобщиков, прилюдно молчавших, но в тихую строчащих кляузы во все инстанции по любому поводу, Петрович наваял такие компроматы, что искатели справедливости прониклись и обещали не отсвечивать до скончания лета.
В Любавино и в Бухарино озверевшим участковым брага была уничтожена под ноль. Бабы в голос выли, а мужики слезой давились, видя, как бессердечный блюститель правопорядка опустошает тару с вызревшей бражкой, путём переливания жидкости из фляг в компостные ямы, под садовые деревья и другую огородную растительность.
— Ещё спасибо за урожай потом скажете, — глумился участковый.
Готовый продукт у населения был реквизирован и томился в закромах любавинского участкового пункта полиции. Отобранный самогон мент пообещал вернуть пострадавшим от ментовского произвола сразу после отбытия городских гостей в родные пенаты. Объединённые общим горем любавинцы и бухаринцы, в отместку решили забить на работу.
Не прокатило.
Местные агро-магнаты таких люлей им ввалили, что работягам обоих полов пахать пришлось от этого дерева и до вон того столба из соседней деревни.