Путешествие в неизвестность
Шрифт:
— Вы предлагаете деньги… Но они не нужны мне. Здесь, в пустыне, нет магазинов, где их можно потратить. Мы живем без денег и счастливы этим. Мы избавлены от печальной необходимости их зарабатывать. Мы не покупаем билеты в трамвай или на концерт. Не платим за квартиру или отопление, освобождены от обязанности приобретать зимнюю одежду, мы не знаем
— Странно! Вы вполне сознательно отказываетесь от прекрасного предложения, которое сделало бы счастливой лучшую женщину вселенной. Если не ради денег, то согласитесь ради славы — вы ведь хотите стать знаменитостью?
Елена Ярош прислушивалась к звукам, доносящимся из пустыни. Погонщики-арабы пытались уложить на песок обеспокоенных верблюдов.
— Это поет пустыня. Ветер поднимает песок. Будет песчаная буря — самум. Она иссушает мозг… Пойдемте в шатер. Обычно в такие дни мы слушаем музыку…
Как чайка взлетела ее белая рука, смычок коснулся струн скрипки, и волшебная мелодия наполнила шатер. Она играла бодрые мотивы и трагические песни, связанные с историей ее народа.
В думах, в народных песнях, привезенных в пустыню из далекой Украины, чувствовалась несказанная тоска по родине.
Не понять было чужаку жертвенности этой музыки. Но он, полный вдохновения, набрасывал сцены нового фильма.
— Очень благодарен за прекрасную музыку! Еще раз предлагаю вам — одумайтесь. Взвесьте мое предложение. Не тратьте здесь впустую свое дарование. Не самуму же слушать такую замечательную музыку.
— Нет. Я добровольно решила на время уйти из той жизни, потому что претерпела очень много обид… Я поклялась перед Богом… что вернусь в степи отчизны, куда летят мои мечты, но, господин Мартель — еще не время… еще не время… Здесь, в пустыне, я научу сына любить, а когда он вырастет, то и бороться за мою родину…
— Подумайте!
— В конце концов, это мое личное дело!
— Жаль! Я отдал бы многое,
— Нет, — отрезала Елена Ярош.
Прошло три дня. Неожиданные гости, нарушившие покой жителей оазиса, готовились к отъезду.
Печально и одинаково перекликались колокольчики верблюдов, доносились такие же монотонные выкрики погонщиков.
— Суета сует… — сказала Елена, наблюдая за сборами каравана.
Жако заканчивал снимать ее скульптуру новеньким блестящим аппаратом «Дебри».
Режиссера Мартеля мучила лихорадка. Он, с обвязанной мокрым полотенцем головой, зашел в шатер.
— Прощайте, Елена! Вам больше нечего мне сказать?
— Прощайте, господин Мартель. Удачи вам в пути…
Солнце клонилось к закату, и его последние лучи золотили шелк палатки. На нем, как на экране, появились кукольные тени каравана верблюдов. Караван спускался с песчаной дюны. Печально, постепенно затихая, звенели колокольчики.
— Ярослав! — обрадованно воскликнула Елена, обращаясь к мужу. — Мне кажется, это был мираж. Мне так хочется, чтобы это было лишь видением.
— Да, любимая Елена! Все это был только мираж, — ответил Ярослав, поднимая на руки позолоченного солнцем сына.
Смолкли колокольчики. Исчезли верблюды. Горячий ветер заметал следы каравана и звенел песчаными струнами. Им подпевали струны скрипки…
Апрель 1947 г.
Литературно-художественное издание
БИБЛИОТЕКА ПРИКЛЮЧЕНИЙ И НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ
Выпуск 10