Путешествие в никуда

Филипенко Олег Васильевич

МАРИНА. – Понятно… Но ведь нельзя же сегодня писать как Рубенс после всего того, что было в двадцатом веке в живописи?

СЕРГЕЙ. – Ну почему ж нельзя то? Кто эти рамки установил?

МАРИНА.- Как?.. Это всем понятно. Это общее место.

СЕРГЕЙ. – Да ничего не понятно!.. Если я ставлю перед собой художественную задачу передать духовную составляющую нашей жизни, я обращусь к формам мастеров прошлого. Я не смогу приемами современной живописи передать красоту, потому что она эту красоту разрушает, она идет дальше, в безобразное,

высвечивает детали, дробит, упускает целое. В современной живописи нет любви, за редким исключением, она передает только бессмыслицу жизни и душевную, духовную пустоту их авторов.

МАРИНА. – Все, что ты говоришь очень спорно. Я придерживаюсь другого мнения, но мне не хочется с тобой спорить.

СЕРГЕЙ. – Да, давай оставим эту тему. Это больная тема для меня. Больной мозоль.

МАРИНА (после паузы). – Ты как-то сразу стал чужим.

СЕРГЕЙ. – Просто ты затронула самое мое больное место.

МАРИНА. – Послушай, но нельзя же быть настолько уверенным в своей правоте. Это даже как-то странно. Ты думаешь так, кто-то иначе…

СЕРГЕЙ. – Я уверен, что я прав.

МАРИНА. – Не знаю… Я считаю твою позицию глупой.

СЕРГЕЙ. – Понятно.

МАРИНА. – Что?

СЕРГЕЙ. – Что ты не понимаешь меня.

МАРИНА. – Я просто считаю, что должен быть плюрализм. Различные мнения. Каждый по-своему прав. Нельзя же не считаться с мнениями, которые есть у очень умных людей.

СЕРГЕЙ (тяжко вздыхает). – Ладно. Оставим эту тему.

МАРИНА. – Ну что ты так расстроился?

СЕРГЕЙ. – Да просто это непонимание меня убивает… Никто не понимает того, что я делаю.

МАРИНА. – Ну, послушай, нельзя же относиться к себе так серьезно. Это даже смешно как-то…

Официант приносит заказ. Включается тихая приятная музыка.

МАРИНА. – Что ты сердишься?

СЕРГЕЙ. – Я не сержусь.

МАРИНА. – Сердишься.

СЕРГЕЙ. – Нет, не сержусь… Просто мы очень разные.

МАРИНА. – Так это же хорошо.

СЕРГЕЙ. – Да, до некоторой степени.

Некоторое время едят молча.

МАРИНА. – Вот ты сердишься на меня, а я думаю, как тебе помочь.

СЕРГЕЙ. – В смысле?

МАРИНА. – У тебя ведь совсем нет денег. Работы тоже нет. Что ты вообще умеешь делать?

СЕРГЕЙ. – Рисовать. Боюсь, что больше ничего.

МАРИНА. – А петь ты умеешь?

СЕРГЕЙ. – Как петь?

МАРИНА. – Ну, так: петь.

СЕРГЕЙ. – Стебешься, что ли?

МАРИНА. – Нет, серьезно. Не хочешь на эстраде попробовать петь?

СЕРГЕЙ. – Да как-то не думал даже над этим… Вообще-то у меня со слухом напряг. То есть у меня внутренний слух есть, я чужую фальшь слышу, а вот воспроизвести не могу… Но на эстраде… Даже как-то смешно себя представить…

МАРИНА. – А что? Внешность у тебя подходящая.

СЕРГЕЙ. – Ты думаешь?

МАРИНА. –

Да… Хотя может это ты мне кажешься таким красавцем, я ведь в тебя влюблена. Аркашка, например, удивляется, когда я ему говорю какой ты красивый. Он считает твою внешность заурядной.

СЕРГЕЙ. – Ну, правильно. Он же мужчина.

МАРИНА. – Ну, так что?

СЕРГЕЙ. – Что?

МАРИНА. – Я бы занялась тобой.

СЕРГЕЙ. – Нет, знаешь, как то трудно мне себя представить в этой роли… Я совсем другой человек… Как то я даже шокирован твоим предложением.

МАРИНА. – Почему?

СЕРГЕЙ. – Ну, вообще-то я художник. Я занимаюсь серьезным искусством.

МАРИНА. – Ты просто сноб… Ладно. Оставим эту тему. Я ведь только так: спросила… Может потанцуем?

СЕРГЕЙ. – Давай.

Танцуют. Начинают целоваться.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Квартира. В центре кровать. На ней лежат, укрывшись простыней, Сергей и Марина. В углу стоит треножник, на котором нет картины.

МАРИНА. – Принеси мне сигареты. И зажигалку. И пепельницу.

Сергей встает, идет на кухню. Голос из кухни: «Вино будешь?»

МАРИНА. – Да.

Сергей возвращается с двумя бокалами вина, сигаретами, зажигалкой и пепельницей. Дает прикурить Марине.

МАРИНА. – Мой хороший (гладит Сергея по ноге). Ложись рядом со мной. Не хочешь?

СЕРГЕЙ. – Хочу.

МАРИНА. – Хочешь покурить?

СЕРГЕЙ. – Давай.

Берет сигарету, прикуривает.

МАРИНА. – Мне так нравится, как ты куришь.

СЕРГЕЙ. – Почему?

МАРИНА. – У тебя такие красивые пальчики. А может потому, что ты куришь очень редко, и у тебя получается это как-то ритуально… А Аркашка, - мне не нравится как он курит, - он как-то так держит сигарету некрасиво… Ты меня любишь?

СЕРГЕЙ. – Да.

МАРИНА. – Очень?

СЕРГЕЙ. – Очень, очень, очень… ( Нежно обнимает Марину, целует. Потом откидывается на подушку, курит. )

МАРИНА. – Ты стал таким чутким, чувственным.

СЕРГЕЙ. – А раньше не был?

МАРИНА. – Нет.

СЕРГЕЙ. – Почему это…

МАРИНА. – Не знаю… Может быть мы еще не привыкли тогда друг к другу… Я помню, что я тебя постоянно хотела и очень злилась, что чего-то не получается…

СЕРГЕЙ. – Вот думала - попала…

МАРИНА. – Ага.

СЕРГЕЙ. – И когда же все получилось, по-твоему?

МАРИНА. – Когда мы сняли эту квартиру… Не знаю, может меня напрягало до этого, что мы трахаемся у твоего друга, этого гомика… С которым ты спал, кстати…

СЕРГЕЙ. – Я с ним не спал.