Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения

фон Икскюль Якоб

Как правило, паутины находятся в таких местах, которыми мухи пользуются для перелетов.

Но наиболее удивителен тот факт, что нити паутины сотканы так тонко, что глаза мухи с их примитивными оптическими элементами не способны увидеть сеть, и муха беспечно летит навстречу своей гибели. Точно так же, совсем ни о чем не подозревая, мы пьем воду, содержащую невидимые для нас бациллы холеры.

Так паук чертит на паутине изысканный портрет мухи.

Но ведь паук занят совсем не этим! Он плетет сеть, ни разу не встретившись с настоящей мухой. И потому паутина не может быть отображением тела мухи, но представляет собой абрис ее архетипа, отсутствующего в реальности.

Однако я уже слышу, как раздаются манихейские возгласы приверженцев механистической теории: «Вот оно, разоблачение науки об окружающем

мире. Это метафизика! Ибо тот, кто ищет действенные факторы по ту сторону реального мира, является метафизиком».

Пусть так. Но в таком случае чистейшей метафизикой является и родственная теологии современная физика.

Артур Эддингтон [61] совершенно откровенно писал о том, что у него есть два письменных стола, первый — это тот, которым он обыкновенно пользуется и который находится в его чувственном мире. Кроме того, существует физический письменный стол, материя которого не составляет и одной миллиардной части стола, воспринимаемого нашими чувствами, так как он состоит не из дерева, а из несчетного числа мельчайших элементов, о которых нельзя сказать точно, являются ли они телами или движением, и которые вращаются одна вокруг другой с невообразимой скоростью. Эти элементарные частицы еще не являются материей, но их влияние в чувственном мире заставляет нас думать, что существуют вещества. Их призрачное существование протекает в четырехмерном пространственно-временном объеме, который должен искривляться и который является одновременно ограниченным и бесконечным.

61

Сэр Артур Стэнли Эддингтон (1882–1944) — английский астроном и физик, являлся одним из ведущих приверженцев теории относительности.

Биология не претендует на такую далеко идущую метафизику. Она лишь хочет указать на факторы, которые наличествуют в субъекте по эту сторону воспринимаемой им действительности и позволяют нам лучше понять структуру чувственно воспринимаемого мира. Однако, в отличие от новейшей физики, она совершенно не стремится переворачивать этот мир с ног на голову.

Биология исходит из факта планомерного развития зародыша, которое у всех многоклеточных животных начинается с трех тактов простой мелодии: морулы, бластулы и гаструлы. После этого, как нам известно, начинается образование зачатков органов, заранее заданное для каждого вида.

Это доказывает, что у процесса образования формы есть партитура, которая хотя и не доступна восприятию, но определяет чувственно воспринимаемый мир. Эта партитура довлеет над пространственным и временным распространением своего клеточного материала, а также над его свойствами.

Таким образом, и у мухи и у паука существуют партитуры-архетипы. И теперь я утверждаю, что характер влияния партитуры-архетипа мухи (которую можно также назвать ее прообразом) на партитуру-архетип паука позволяет назвать сотканную им сеть «мушиной».

Скрытая за завесой внешних явлений, в соответствии со всеобъемлющим планом значения осуществляется связь между разными прообразами или мелодиями-архетипами.

В отдельных случаях для того, чтобы заглянуть в хитросплетения окружающего мира, достаточно определить усвоители значения, относящиеся к его носителям.

Путеводной звездой, за которой должна отправиться биология, является значение, а вовсе не жалкое правило причинности, позволяющее видеть лишь на один шаг вперед и назад, но совершено не дающее общей взаимосвязанной картины.

Предлагая естествоиспытателям следовать новому путеводному плану, необходимо не только убедить их в том, что новый план открывает новые пути, ведущие наше познание дальше, чем уже существующие. Еще нужно суметь указать на неразрешенные до сих пор проблемы, которые могут быть решены исключительно при помощи нового путеводного плана.

Великий энтомолог Жан-Анри Фабр обратил внимание на одну из таких проблем. Самка гороховой зерновки делает кладку яиц на стручках молодого гороха. Вылупившиеся личинки пробивают стручки насквозь и проникают в еще мягкие горошины. Быстрее всего вырастает та личинка, которая пробралась ближе к центру горошины.

Другие личинки, проникнувшие в горошину вместе с ней, вскоре уступают в борьбе за существование, перестают принимать пищу и умирают. Единственная оставшаяся личинка вначале выгрызает сердцевину горошины, затем прокладывает себе ход к поверхности горошины и в конце хода по кругу процарапывает ее кожицу так, что появляется отверстие. После этого личинка отправляется обратно в полость горошины и растет дальше до тех пор, когда горошина, достигнув своего предельного размера, не затвердевает. Это отвердение было бы губительным для появившегося из личинки молодого жука, ибо, хотя горошина, ставшая твердой, и образует вокруг него защитную оболочку, в то же время она может стать для него могилой, из которой жук был бы не в силах выбраться, если бы личинка не позаботилась заранее о туннеле и выходе.

В этом случае опыт, полученный методом проб и ошибок, не играет никакой роли. Любая попытка выбраться из затвердевшей горошины окончилась бы неудачей. Очевидно, что сооружение туннеля и выхода должно быть изначально заложено в плане развития каждой подросшей личинки гороховой зерновки. Таким образом, для возникновения созвучия горошины и жука должен произойти перенос значения архетипа горошка на архетип жука гороховой зерновки.

Однако создание личинкой туннеля и выхода, что жизненно важно для будущего жука, в некоторых случаях ведет и к его гибели. Ибо существует маленькая оса-наездник, которая с беспощадной точностью находит отверстие и тонким смертоносным жалом откладывает свое яйцо в беззащитную личинку гороховой зерновки. Из этого яйца вылупляется маленькая личинка осы, которая изнутри поедает своего упитанного хозяина, затем превращается в осу-наездника и выбирается на свободу путем, проложенным ее жертвой.

В рассмотренном случае мы можем говорить о тройственном сочетании значений этих партитур-архетипов.

5. Правило развития формы и правило значения

Приведенные выше метафизические представления будет непросто донести до сознания современных биологов.

Наиболее сильное влияние на новейшую биологию оказало учение Жака Лёба [62] о тропизмах [63] .

62

Жак Лёб (1859–1924) — один из основоположников физиологии.

63

Тропизм — закономерное направленное движение у растений и низших животных как реакция на определенные раздражители.

Лёб был подлинным физиком, который признавал лишь воздействие объектов друг на друга, но не имел представления о влиянии субъекта на природные явления. Согласно ему, существует лишь мир действий, в котором протекают все физические и химические процессы. Один объект воздействует на другой, как молот на наковальню или искра на пороховую бочку. Реакция зависит от сообщенной актуальной энергии воздействующего объекта и накопленной потенциальной энергии объекта, подвергающегося воздействию.

У растений реакция обусловлена формой и расположением тканей в органах. Достаточно вспомнить о проводящих жилках листьев и о крахмальном зерне в семени пшеницы, которые можно подвести под общее понятие потенциальной энергии. При этом, однако, не учитывается общий облик растения, которое обязано своим строением планомерному воздействию импульсов живых клеток-субъектов.

И всё же у растений нет органов чувств и нервов, из-за чего создается впечатление, будто всё их бытие протекает в мире действий.

Теория Лёба состояла в том, что она и у животных признавала лишь мир действий, но совершенно не учитывала мир восприятия. Это представление стало результатом очевидной подмены.

Какое бы запутанное действие ни совершало животное, в конечном счете оно либо приблизится к объекту воздействия, либо отдалится от него. Лёб отождествлял эту простую пространственную составляющую всякого действия с самим действием и делил согласно этому все действия на направленные к объекту или отталкивающиеся от него.