Путешествие в прошлое
Шрифт:
К примеру, нищий просит милостыню. Кто он: духовно падший или приспособился? Свою проблему каждый должен решать сам. И если ты хочешь в порыве искренности ему помочь, ты должен так помочь, чтобы он сам решил проблему или создать у него уверенность в этом.
Никому не позволено лишить человека веры в себя, это будет греховное падение. Человек может решить сам, потому предки говорили: «Боже, укрепи веру мою и направь на путь истинный». Бог создал нас по своему разумению — свободными, возложив на нас ответственность за содеянное нами. Потому дан закон нравственности — Совесть. Он направляющий, он — судья, он — карающий.
Понятие «недеяние»
Вот в чем великое колесо Сансары или звучание-символ «раб». Звучание «рай» другое, здесь «и» — размыкание, устремление Ра в бесконечность. Можно еще так сказать: твой личный ручей «рай» впадает в великую реку жизни всего народа. «Раб» — это приобретение духовного опыта земной жизни, «рай» — космической. А звучание «рай» означало: как бы кто не услышал и не предал. Это звучание возникло во времена рабства.
Совместить деяние и недеяние — это задача не для ума, а для твоей сути. Для твоего сознания порыв-деяние всегда нов, неожидан.
— Скажи, какой вопрос ты ждала?
— Много, что важно для человека, но особенно — понимать свободу, чувственность и… — она выжидательно смотрела на меня, улыбнулась. Меня озарила догадка:
— Гордыня!
— Да! Это тот самый змий, который пожирает все божье и отравляет жизнь человека.
— Любопытно, ты затрагиваешь те темы, которые в нашем обществе спорны и четкого понимания нет. Гордыня или гордость? Вот в чем вопрос.
— У них нет ничего общего. Гордость ведет к единению, гордыня разъединяет. Гордость — это понимание своего достоинства, уважение себя за конкретное дело, трудное дело, не ожидая одобрения со стороны. Только в деле, в труде человек реализует свободу волеизъявления.
Гордыня — это когда человек старается принизить содеянное другим. Ее легко заметить. Например, кто-то пренебрежительно о ком-то отзывается, затевает споры, т. е. делает все то, чтобы не впрямую показать свое превосходство или привлечь к себе внимание. Гордыня развивается у тех, в ком мала свобода, и они покушаются на свободу других. Она страшна тем, что сам человек не замечает ее и будет искренне возмущен, если ему укажут. Гордыня парализует смирение, и уже ни о какой простоте, искренности, тишине и не мечтай.
— Это враг номер один? — Да.
— Как же с ним бороться? Мы ведь живем в обществе, и болезни у нас общие, каждый в какой-то степени заражен.
— Сейчас нужно меньше общаться. Для делового разговора свое место и время. Он очень короток. Если человек многословен, он не понимает существа дела. Ты хочешь высказаться о своих переживаниях, а слов не хватает, помолчи. Лучше содержательная пауза.
Как видишь, главное в борьбе с гордыней — контроль. Дома проводи медитации. Например, твоя душа — соловей, а гордыня — клетка. Ты ломаешь клетку, и соловей поет песню свободы. Можно построить другие упражнения, но главную победу дает контроль. Нужно удержаться в никчемных замечаниях, пренебрежительных интонациях. Всегда помни: любой человек имеет право на свое мнение, какое бы оно ни было. Ты молча слушаешь, и важна позиция: все интересно,
Очень важны медитации на простоту, надо почувствовать состояние простоты. Если человек сам понимает, что болен и хочет выздороветь, ему предстоит борьба за смирение.
— Как же увидеть свою гордыню, узнать ее?
— Для определения многих духовных качеств можно найти тесты или самому придумать.
— В отношении гордыни ничего в голову не лезет.
— Это потому что ты не поставил сам перед собой эту задачу. Хочешь пример?
— Да.
— Что необходимо для написания стиха?
— Настрой, умение.
— Настрой можно создать. Умение? Пусть плохонький, но стишок хоть какой-то.
— Ну… грамотность. Или листок бумаги, ручка… Ну что ты молчишь?
— Я же тебя тестирую.
— А-а… я не понял. Ну я сдаюсь. Ну пожалей.
— А ты был близок к ответу.
Я начал вспоминать, что я говорил — ничего особенного.
— Сдаюсь!
— Вот ты говорил про бумагу.
— Ну да, требуется ведь написать. Не сочинить же, написать можно и чужое. Ручка, я уже говорил, лист бумаги…
— Надо было добавить — чистый!
Я хлопаю себя по лбу и смеюсь, она тоже смеется. Я спохватываюсь, — а в чем же здесь тестирование? Она опять смеется. Я пытаюсь догадаться.
— Подожди-подожди… если есть гордыня, то человек рассердится, скажет: «Какой тест дурацкий!» или скривит губы. Гордыня потенциально склонна, что решение должно быть трудным или в витиеватых выражениях. Она ж не любит задачек с простеньким подвохом. Если простенькое решение, то и гордится нечем. Человек может даже возмутиться: «Вы за кого меня принимаете?»
— На досуге очень даже приятно придумывать какие-нибудь тесты. Но все же больше пользы почитать труды умных людей, — сказала она, немного помолчав.
— Кого ты имеешь в виду?
— Тех, кто занимался вопросом наследия культуры, которые пытались понять, какие законы движут обществом.
— А-а, ты, конечно, говоришь о Бердяеве?
— Не только. И о Флоренском, и о Федорове, и Александре Мене.
— Подожди, а он здесь при чем?
— Твой вопрос от незнания. Многим кажется, что если он священник, то труды его ненаучны, что он больше думал о деянии Церкви. Но его очень интересовали вопросы, возникшие во время «русского ренессанса» и вопрос о русской соборности. Он близко подошел к причинам, почему Церковь в России не смогла решить проблему единения, почему она отмежевалась от идей «русского ренесанса» и от космизма.
— Почему?
— Это невозможно было решить для русского народа в рамках христианства. Вопросы Храма, Веры — это только часть мощного потока культуры, а истоки культуры у русичей, народа Израилева, Европы — разные, все их втиснуть в рамки христианства невозможно. Христианство не давало представления об истоке веры, о человеке, о Боге, и на протяжении двух тысяч лет идут споры. Вопрос веры для человека свелся к одному — верит он в Христа или нет, поскольку вопрос «есть Бог или нет» так и остался открытым. Вера в Бога должна исходить из веры в свою божественную суть. Раскрыть ее, чтоб увидеть, человеку необходимо затратить труд на свое преображение. Христианство оказалось неспособным подвигнуть человека на такой труд, а опыт, который был у русичей, полностью забыт. Память о нем хранится в душе.