Путешествие в прошлую жизнь [СИ]
Шрифт:
— Вот и презирайте, Елизавета, ненавидьте, все что угодно, только не жалость… Собирайтесь, я жду Вас на улице.
В штабе красного командира было жарко натоплено и до невозможности накурено. На ужин пришли вместе с ними еще трое мужчин, итого с командующим шесть человек. Со всеми Серж запросто, по-свойски поздоровался, здесь его явно считали своим. На миг Елизавете стало страшно, а вдруг все, что он наговорил ей ложь, нет никакого плана, вообще ничего нет, он действительно переметнулся в другой лагерь, что ждет их в этом случае?
Пожалуй,
Было жутко страшно и неприятно. От взрывов грубого смеха девушка вздрагивала, ее заставляли пить, приходилось тихо осторожно плескать водку под стол.
— Ну, что, начнем, пожалуй. Палашка, прибери все, самовар ставь. Приведите арестованного, — голос командира звучал властно, хотя в нем уже ощущалась изрядная доля алкоголя.
«Держись», — приказала девушка самой себе, — «Как страшно, Господи помоги, убереги его, они же все уже невменяемые, пожалуй разве только Серж, лучше бы он допился до беспамятства, нет, его же ждет сладкая месть…» — но ход мрачных рассуждений девушки внезапно оборвался. В комнату втолкнули Никиту.
Елизавета пристально изо всех сил смотрела на него, словно впитывала в себя весь его образ. Да, дни заточения не прошли бесследно. Бледный, ввалившиеся от недоедания щеки, синие круги под глазами, запекшаяся кровь на рубашке, но в глазах все та же спокойная уверенность в своей правде, в своих убеждениях.
Не запугали и не сломали, сразу определила девушка. Его взгляд, направленный на нее стал вдруг таким мягким и нежным, серые глаза излучали тепло и ласку, и казалось, говорили «ненаглядная моя, нежная, драгоценная все будет хорошо, потерпи еще чуть-чуть, ничего не бойся, я здесь рядом».
Но вдруг что-то изменилось, Лиза прочитала недоумение, вопрос и немой укор. Только тогда она почувствовала на своем плече руку Сергея, его губы, что-то нашептывающие, она даже не слушала что. На щеках Никиты заходили желваки, взгляд стал пронзительно острым и обвиняющим.
— А ты чего ждал, Никита, мне твоя женка давно приглянулась, а тут такой подходящий случай. Да она, в общем-то, и не против, правда, Лизавета?
От подобной наглости княжна просто остолбенела, да как он смеет, метнула на Сержа полный ненависти взгляд, но в его глазах стояла немая усмешка «Вы обещали, сударыня, в обмен на спасение». Эта дуэль взглядов троих молодых людей прекратилась грубым вмешательством командующего.
— Что, князь, не изволите ли с нами чаю откушать? — раздался взрыв дружного
— Не паясничай, Богдан, тебе не идет, — Никита сохранял ледяное спокойствие, — а что до князя, так ты далеко берешь.
— Так женка-то твоя княжна, стало быть, и ты. А почему так грубо, а? Сволочь ты, белогвардейская, изволь обращаться вежливо, не в том положении.
— Зачем меня притащили сюда? Чтобы я ее увидел, ее с ним, да?
Богдан ехидно усмехнулся в ответ, — А смышлен, ох смышлен. Ну так как план-то мой удался, а? Милуются молодые-то наши целыми днями и не вижу бойца — своего.
Елизавете хотелось бежать далеко-далеко, не слышать, не видеть, не знать. Как тонко все было рассчитано, а она-то глупая дурочка, попалась. А теперь, не объяснить ему, не разубедить. «Никита, не верь, ну, пожалуйста, ты же знаешь, что я не смогла бы никогда. Бесполезно, он поверил, поверил до конца, Серж выиграл».
— Голубушка моя, пойдем, они тут и без нас побеседуют, — голос Сержа был мягким, рука властно обняла ее за талию. И тут Лиза решилась:
— Я хочу поговорить со своим мужем, дай мне такую возможность, Серж несколько минут — ее голос против воли дрожал, скрывать истинные чувства было невыносимо.
Получив чуть заметный кивок согласия Богдана, Серж милостиво позволил им остаться наедине в сенцах, не забыв при этом тихо напомнить о данном ей обещании. В душе девушки загорелся лучик надежды, забыть все обещания, он все равно не собирался никого спасать, сейчас она все ему объяснит, убедит.
Никиту вывели в сени, она вышла следом, они остались вдвоем. Елизавета бросилась к нему с немой мольбой в глазах. Но молодой человек не дал обнять себя, остановил, ледяным тоном сказал:
— Не надо, Лиза, не стоит. Я все понимаю, у тебя, скорее всего, не было выхода, но даже спасать меня, нас такой ценой… Я был уверен в тебе.
Девушка застыла на месте, не в силах двинуться.
— Ты же ничего не знаешь, Никита, милый…
— Я все прекрасно видел. Елизавета, тебя не принуждали, ты согласилась сама, добровольно, как же ты могла?! Ты, как и он предала меня, нас, нашу любовь. А может тебе лучше, лучше с ним под его защитой?!
— Перестань, прекрати, не смей, Никита, если бы ты только знал, послушай.
— Глупо, не хочу твоих объяснений, ничего не хочу, уходи, Елизавета, уходи, я не отвечаю за себя, — он говорил тихо, но в голосе дрожала ледяная сталь и, злоба и, обида и, ревность.
Никита был готов к чему угодно, увидеть ее принужденной, замученной, пусть и изменившей, но не по своей воле, к этому он еще хоть как-то готовил себя, но не такой, не улыбающейся в объятиях предателя и еще пытающейся что-то сказать в свое оправдание. В его душе клокотала ревность к Елизавете и бессильная ярость к Сержу, никакие физические мучения не могли сравниться с этим.
— Ну что, голубки, поговорили, — в проеме двери показалось улыбающееся лицо Сержа, — Вот и славно, а теперь спать, красавица моя.