Путешествие в сны
Шрифт:
Как бы то ни было, Зоя умерла. А вместе с ней – и отец. Вдруг Инна ощутила жгучую боль, а перед глазами повисла кровавая пелена. Сначала Леня, теперь отец… Никита тоже выведен из игры. Осталась только она одна. Все закончилось – или все еще продолжается?
– Я могу его увидеть? – спросила она генерала, и он ответил:
– Вообще-то не положено… Ну хорошо, для вас я сделаю исключение!
Он вышел из кухни и вернулся через минуту, поманив девушку за собой. Они снова оказались во дворе, и генерал проводил ее к полицейскому
Там, на грязной скамейке, сидел скрючившийся Никита. Лицо у него было испуганное, из глаз текли слезы. Инна заметила кровь на его руках и одежде. Да, вне всякого сомнения, ее брат – убийца. Но убийца поневоле. Вернее, по чужой воле и по принуждению.
– Я не делал этого, я не делал, – бормотал он, прижимаясь к Инне. – Они говорят, что я убил папу и ее тоже. Но я этого не делал…
Инна погладила его по вихрастой голове и поцеловала в затылок. Никита поднял на нее глаза и произнес:
– А может быть, сделал? Я ведь не помню… Я спал, а потом вдруг проснулся. Или это был все еще сон, тот самый кошмар, который меня мучил. Я оказался в оружейной комнате, взял пистолет и прошел в спальню отца. Они лежали на кровати. Сначала я выстрелил в нее, а потом в него…
Он заплакал, и Инна снова поцеловала брата. Даже если он и убийца, это ничего не меняет. Потому что кто-то мерзкий и коварный использовал его в своих целях. Только кто?
Генерал, стоявший около открытой двери фургона, громко кашлянул, явно намекая на то, что свидание пора заканчивать. Инна взяла Никиту за плечи и сказала:
– Я сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда!
Его лицо скривилось, подросток прохныкал:
– Меня заберут в тюрьму? Но ведь там содержат преступников. А я ведь не преступник!
Инна тряхнула его за плечи и строго сказала:
– Не будь нюней, соберись! Нашему отцу это бы не понравилось. Да, какое-то время тебе придется провести в тюрьме. Но я тебя оттуда вытащу.
– Но когда? – спросил в ужасе брат, и Инна ответила:
– Через несколько дней, самое позднее, через неделю. В конце концов, мы – наследники миллиардов. А это в России что-то еще да значит!
Генерал снова кашлянул, и Инна выпрыгнула из фургона. До нее донесся плач Никиты, а полицейские быстро закрыли дверцы. Щелкнул замок.
– Я ведь могу положиться на вас? – спросила Инна у генерала. – С Никитой ничего не случится?
Он заверил ее:
– Я лично прослежу, чтобы ему отвели одиночную камеру, причем лучшую. Однако сами понимаете – убийство есть убийство. К тому же двойное и совершенное, по всей видимости, при отягчающих обстоятельствах.
Инна сухо поблагодарила его, а потом вернулась к своему автомобилю. Она в последний раз посмотрела на особняк отца и в этот момент увидела, как судебные медики выносили из дверей носилки, на которых покоилось его тело. Инна отвернулась и рванула обратно в Москву.
Она
Она была у себя в квартире, когда с ней связался Роман Романович. Начальник службы безопасности холдинга был не меньше ее потрясен случившимся. Однако почему-то Инна ему не верила. Ей показалось, что он разговаривает с ней как с тупой. Наверняка уверен, что теперь, когда его босс приказал долго жить, он сам в два счета справится с его дочкой. Ничего подобного!
Она уселась за письменный стол и, не обращая внимания на усталость, начала рисовать схему и собирать воедино все факты, которые были ей известны. Она игнорировала телефонные звонки, а потом и вовсе выключила телефон. Затем с поста охраны ей доложили, что ее хочет навестить Олег. Его она тоже видеть не пожелала.
Около полудня Инна включила телефон и набрала номер Григория Лаврентьевича, того самого академика и лауреата, который посоветовал отцу обратиться в «Мнемозину». Он, едва заслышав ее голос, сразу же рассыпался в соболезнованиях и заверил, что готов всячески помочь ей.
Он наверняка не ожидал, что Инна поймает его на слове.
– Вы слышали об аресте Никиты, ведь так? И вы его знаете, не так ли? Мне нужно, чтобы вы или кто-то из ваших приятелей-врачей вытащил его из-под ареста и сделал так, чтобы никакого суда не было.
Григорий Лаврентьевич стал охать и ахать, сказал, что это далеко не так просто, однако потом согласился принять Инну вечером у себя в офисе. Она отправилась к нему, намереваясь разузнать, каким же образом он причастен к случившемуся.
Она не ожидала, что академик и лауреат сообщит ей это. Наверняка будет врать, если она спросит напрямую. Поэтому она намеревалась завести разговор о другом.
Григорий Лаврентьевич – полный мужчина с крашеными волосами – принял ее в своем роскошном офисе, расположенном на Патриарших прудах. Он снимал целый старинный особняк.
– Инна, моя дорогая девочка, какой кромешный ужас! – целуя ей руку, произнес этот смешной толстяк, облаченный в старомодный костюм-тройку с галстуком-бабочкой.
Он заливался соловьем, твердил о том, что очень ценил ее отца, а Инна смотрела на него и с каждой секундой уверялась, что он врет. Когда они оказались в его кабинете – огромном, уставленном антикварной мебелью, – она опустилась в кресло и произнесла:
– Вы должны мне помочь! Мне и Никите!
Григорий Лаврентьевич осторожно произнес:
– Но что именно вы имеете в виду, моя дорогая девочка?
– Вы ведь знаете историю болезни моего брата! Он находился недавно на излечении в какой-то клинике, не так ли? Вы должны подтвердить, что Никита невменяем!