Путешествие в страну Счастья

Кадыров Виктор Вагапович

Тщательный осмотр фотографий принес новые открытия – на некоторых камнях изображены магические круги, заполненные фигурами животных. Я смотрел на снимки, словно видел их впервые. В погоне за «Козлом-куланом» мы не придавали значения другим рисункам, особенно небольшим.

Да в мои планы и не входило детальное изучение каждого петроглифа – все же я не археолог, а писатель. Я вел свое расследование по реабилитации Черкасова как ученого, пытаясь доказать, что он не был мистификатором. Теперь моя книга уже дописана. Свои находки я показал ученым. Слово за ними. Археологам предстоит долгая, кропотливая работа по изучению уникального мегалитического комплекса первобытного искусства.

В ближайший выходной день я отправился на поиски «Козла-кулана». Найти его по фотографии было несложно. На месте я понял, почему наши поисковые группы проходили мимо этого большого валуна. Мы искали возвышающийся над местностью валун, а петроглиф оказался

на камне, лежащем на склоне небольшого гребня, усеянного множеством камней. На них тоже были петроглифы, и, что самое удивительное, они были знакомы мне! Значит, когда-то я уже проходил по этому гребню и не обратил никакого внимания на лежащий валун! Но каково же было мое изумление, когда я, подойдя к камню, едва смог различить на нем очертания козла и лучника! Это был самый настоящий шок. Ведь я весь был в предвкушении созерцания дополнительных деталей сложного рисунка и раскрытия тайны сакского рисунка! Снимок, сделанный Светой, оказался намного четче оригинала! Тщетно пытался я рассмотреть на камне то, что было изображено на кальке Черкасова. Неужели все скрытые изображения – плод фантазии Николая Дмитриевича?! Вот почему я прошел мимо «Козла-кулана» – его просто не видно!

Успокоившись, я пригляделся к снимку жены. На нем рисунок был достаточно четким, и я понял: чтобы увидеть петроглиф во всей его красе, должно быть иное освещение. Я решил вернуться к камню в другое время.

Третья глава

Что-то внутри меня заставляло вновь и вновь возвращаться мыслями к найденному нами святилищу Чет-Кой-Суу. Удастся ли ученым расшифровать писаницы? Я представлял, насколько трудна эта задача. Даже для того, чтобы найти в Орнёке то, что нам удалось обнаружить, ученым понадобилось бы много больше времени, чем те два года, которые были потрачены нами на поиски. Мы посвящали поискам все свое свободное время, отправляясь в поход в любое время года, вкладывая свои деньги, привлекая энтузиастов, заражая их своей энергией и страстью к раскрытию вековых тайн. Ученые так не работают. Им нужны деньги, оплаченные проекты и прочее и прочее. Владимир Михайлович Плоских добился утверждения проекта по изучению комплекса в Орнёке, но где взять специалистов по петроглифам мирового уровня, способных разобраться в древней шараде?

Я знакомился с любой попадающейся мне литературой по петроглифике, продолжая свои попытки распутать линии «Козла-кулана». В одной из просмотренных мною книг освещалось исследование сложных петроглифов. Ученые называют многослойные рисунки палимпсестами. Распутать их может только специалист, разбирающийся в стилях, характерных для той или иной культуры и эпохи, знающий, как то или иное изображение должно выглядеть. Помогает ему в этом опыт, знание техники выполнения рисунков, изучение вторичного загара и прочее. Я же, даже прочтя сотню таких книг, не обрету профессиональных знаний археолога-петроглифиста.

Я посмотрел справку об авторе понравившейся мне книги. Советова Ольга Сергеевна, доктор исторических наук. Тема диссертации: «Наскальное искусство как источник по истории материальной и духовной культуры населения бассейна Среднего Енисея в эпоху раннего железа». Изучала петроглифы Центральной Азии, бывала и в Кыргызстане. Это как раз то, что надо!

В книге Советовой была упомянута гипотеза о возникновении мегалитических комплексов как мест, где люди собирались лишь во время определенных праздников. Я вспомнил Персиполь в Иране. Огромный город с многочисленными скульптурами, барельефами, сооружениями был построен в ахаменидскую эпоху только лишь для проведения праздника Навруза, на который стекался народ со всех концов гигантской империи персов.

Я представил ландшафт дельты реки Чет-Кой-Суу. Валуны, принесенные древним ледником, тянутся рядами буквально с побережья Иссык-Куля до самого ущелья Чет-Кой-Суу – это около десяти километров. Они образуют естественную декорацию вдоль дорог, ведущих к каменным храмам-капищам. Камни покрыты разнообразными картинами, рассказывающими об устройстве вселенной, о ее творцах, о мифических героях. Огромные валуны – своеобразные иконостасы для проведения определенных церемоний и ритуалов. Возле них есть просторные площадки, способные вместить массу народа. Само расположение такого валуна позволяет следить за церемонией издалека: с высоких бортов логов, создающих подобие амфитеатра. Картины на разных валунах, при взгляде на ландшафт, складываются в одну цельную картину гигантского

храма. Возможно, каждый рисунок был покрыт разноцветными красками и производил неизгладимое впечатление на зрителя, участвующего в ритуале. Процессия паломников поднималась вверх к главному месту проведения праздника, по пути совершая церемонии в специальных местах. «Большой Орнёкский олень», «Медведь», «Олений» камень, «Трехметровая рыба», «Козел-кулан» – далеко не полный список сложных картин на валунах, возле которых могли совершаться священные обряды. Все основные рисунки имеют южную экспозицию, чтобы их можно было просматривать при подъеме в главный храм. В местах же остановок петроглифы расположены и на северной части валунов, окаймляя места проведения церемоний.

Масштабы этой «картинной галереи» – более ста квадратных километров! Сколько же людей приезжало сюда с разных концов древней Скифии для участия в празднестве? Естественно, что не могло быть много таких мест в государстве. Дельта реки Чет-Кой-Суу, если и не единственное, то одно из немногих…

Ольга Сергеевна жила в городе Кемерово. Я попросил Диму связаться с ней и вскоре уже читал ее восторженное письмо (Дима послал ей кое-какие снимки петроглифов). Моя задача была завлечь Советову на берега Иссык-Куля. Но Ольга Сергеевна преподавала в вузе, участвовала в различных проектах, то есть была очень занятым человеком. Она предложила вместо себя свою бывшую аспирантку – кандидата исторических наук Анну Мухареву. Советова охарактеризовала ее как одну из лучших специалистов в России, за плечами которой работа с петроглифами Чукотки, Монголии и т. д. Бывала Анна и на Иссык-Куле. Я тут же списался с Мухаревой. Анна согласилась приехать к нам на две недели в конце апреля – начале мая, когда у нее будет свободное время.

Позже Анна сообщила, что может выкроить для нас лишь одну неделю – с 27 апреля по 5 мая. Я послал ей несколько фотографий сложных рисунков (палимпсестов), из которых один-два мы планировали скопировать под руководством российского специалиста.

Четвертая глава

Анне было столько же лет, сколько и моей младшей дочери Ольге, – 33 года. Высокая, худощавая, она могла часами ходить за мной по предгорному плато, знакомясь с петроглифами Чет-Кой-Суу. В первый день нашей экспедиции я решил показать Анне основные камни комплекса.

Кроме меня и Мухаревой, в нашей группе было еще три человека: фотохудожник Александр Федоров, мой давний знакомый, согласившийся помочь мне в съемке петроглифов, и Сергей и Лариса Дудашвили, мои друзья, известные киргизские туроператоры. Сергею я уже показывал некоторые интересные рисунки на камнях Орнёка, Александр увлекся петроглифами, несколько раз посетив плато Саймалуу-Таш, расположенное на высоте 3500 метров над уровнем моря и знаменитое благодаря огромному скоплению рисунков, нанесенных древними художниками на покрытые загаром камни. Лариса, работая с разными туристическими группами, организовывала туры, связанные с каменными «картинными галереями». То есть все мои спутники были людьми искушенными, не раз видевшими образцы первобытного искусства, и мне было интересно, как они воспримут найденные мной петроглифы. Но в большей степени меня интересовала реакция Анны Мухаревой. Она была специалистом, археологом-петроглифистом. Я, конечно же, не ожидал буйной радости по поводу открытия уникальных рисунков: ученые – народ педантичный, не увлекающийся фантазиями, ничего не принимающий на веру. Но все-таки в душе теплилась надежда услышать нечто вроде: «Замечательно! Удивительно!» или: «Это действительно интересно!» Ведь я был горд тем, что отыскал «Медведя», «Большого орнёкского оленя», «Козла-кулана» и прочие шедевры первобытного искусства, открытые некогда Николаем Дмитриевичем Черкасовым.

В течение двух лет, пока мы были заняты поисками «потерянных» петроглифов, наш путь неизменно шел снизу вверх. Дело в том, что основная масса рисунков расположена на южной стороне валунов, где солнечный загар темнее. Поднимаясь по склону, легче обнаружить петроглифы, хотя приходилось многие валуны обходить, осматривая их со всех сторон. Вести поиск вниз по склону, поминутно оглядываясь, крайне неудобно. Во время наших изысканий всегда перед глазами была панорама полупустынных предгорий Кунгей-Алатау с небольшими рощицами деревьев возле рукавов дельты реки Чет-Кой-Суу и скоплениями валунов, принесенных сюда некогда ледником. Венчал эту величественную картину пирамидальный пик Чоктал (4760 метров над уровнем моря), взметнувшийся в небо над заснеженным гребнем Кунгей-Алатау.