Путешествие вокруг вулкана
Шрифт:
— Конечно, справитесь!
— Начинать, как говорится, на пустом месте…
— Это еще интереснее, Мария Кирилловна!
— Да, пожалуй…
Мария Кирилловна посмотрела на меня, усмехнулась, хотела что-то сказать, но промолчала. Я почувствовала, что краснею.
— Это вы подумали: легко ей говорить, а сама уедет к осени в Москву… Ведь подумали, правда?
— Подумала, Тася, простите!
— Ну, вот! — Я наклонила пылающее лицо к костру. — А мне, Мария Кирилловна, как раз хотелось бы работать на Ыйдыге. Берите меня лесничим!
Пинегина
— Это вы серьезно, Тася?
— Вполне серьезно.
— Но как же так вдруг…
— Совсем не «вдруг»! Наоборот, для меня и моих родных было неожиданностью, что меня оставили при кафедре. Для моих товарищей тоже. Студенты не считали меня особенно умной…
— А вы сами тоже так думаете?
— Конечно, нет! Я гораздо умнее, чем кажусь. Не смейтесь! Профессор-то это знает. Он думает, что из меня выйдет настоящий ученый.
— Что вы под этим понимаете?
— Настоящий ученый? Ну, который не может не заниматься наукой! Не ради научных степеней, званий, зарплаты и тому подобного, а ради самого узнавания. Настоящий ученый остается ученым в любых условиях. У нас был знакомый биолог, так он в ссылке экспериментировал на тараканах. Ему хотелось разобраться, кто прав в вопросе о наследственности, ведь есть несколько точек зрения. Он развел в избе целое скопище тараканов. И жена терпела его и тараканов — ради науки! Ни одного таракана нельзя было задавить: они все были меченые.
— О! И что же с ними потом сталось?
— С тараканами?
— Нет, с этим биологом и его женой.
— Когда его вызвали в министерство и восстановили на прежней работе, он еще года четыре жил в Казахстане, так как надо было довести опыт с тараканами. Вот что значит настоящий ученый. На всякие жертвы способен ради науки. Я тоже способна на жертвы (кроме тараканов). По-моему, ученому-лесоводу полезно лет десять-пятнадцать поработать в лесу. Разве не так?
— А потом?
— Время покажет, что из меня выйдет… И где я буду тогда нужнее — в лесу, или на кафедре, или в научно-исследовательском институте. Лесничество же не монастырь; если уж постричься, то навеки. Впрочем, Ярышкин наш из монастыря и то ушел!
Мария Кирилловна рассмеялась:
— С вами, Тася, не соскучишься. А если серьезно… У вас есть своя научная тема, которая вас лично интересует?
— Есть. Меня многое интересует. Во-первых, лесная гидрология. В частности, отепляющее влияние рек на климат. В Сибири это особенно интересно проследить. Водоохранная роль леса… У меня ведь и дипломная работа была на эту тему. Я тогда изучила чуть ли не всю литературу по этому вопросу. Еще далеко не все сказано о гидрологической роли леса. Вообще, как это ни странно, глубокого познания природы леса еще нет ни в нашей науке, ни за рубежом. Затем… Ну, это уже мечта… Все равно, как если бы я мечтала полететь на Марс!
— Что ж, полететь на Марс — это уже реальный план. Мы еще будем читать об этом в газетах. Какая же у вас мечта, Тася?
Я
— Эта тема пожизненная. Коллективная в самом широком смысле, как содружество ученых всего мира. А если наше поколение не успеет… передадим, как эстафету, следующим поколениям. Проблема преодоления времени в лесоводстве!! Добиться, чтоб кедр вырастал не за сто лет, а за год-два. Вы только подумайте! У меня даже дух захватывает.
Мария Кирилловна пристально посмотрела на меня.
— Когда-то этой проблемой увлекся Василий Чугунов. Он мне писал.
— Вы разве переписываетесь?
— Редко. Одно-два письма в год. Мы же однокурсники. Так вот… Василий охладел к этой теме.
— Я не Василий! — резко возразила я. — Ему нужна выигрышная тема для диссертации. А мне — цель на всю жизнь. Для души!
— Не представляю… Как же вы приступите к этой теме? С чего начнете?
— Ну… еще не знаю. Мне кажется, при изучении стадийных изменений древесных пород можно найти способы управления ростом деревьев. В институте, где работает Василий, пошли по пути селекции. По-моему, это не тот путь.
Мария Кирилловна долго сидела задумавшись. Пламя костра отражалось на ее круглом ясном лице, опаленном солнцем.
— Конечно, вы найдете время для научной работы, но это будет нерегулярно, предупреждаю вас. Иногда у лесничих не хватает времени даже на то, чтоб сварить обед.
— Я понимаю. Но я сильная. И сумею найти время. Буду меньше спать.
— Вы… интересный человек, Тася!
Я невольно покраснела: не привыкла к похвалам. Мы еще долго разговаривали у костра. Мужчины крепко спали. Лес тоже задремал. Даже ветер где-то улегся спать.
— Надо хоть немножко поспать, — спохватилась Пинегина и зевнула. Мы перешли на плот и стали укладываться спать.
Я уже засыпала, когда Мария Кирилловна окликнула меня:
— Тася, я очень хочу, чтоб вы остались с нами. Но ваше заявление ни к чему вас не обязывает. До осени еще есть время подумать. И обдумайте, как следует. Ладно?
— Ладно! Только я все равно останусь.
— А ваша аспирантура? Михаил Герасимович огорчится.
— В аспирантуре можно учиться заочно. Михаил Герасимович поможет с литературой. Но вы пока ему не говорите, а то все лето будет убеждать возвратиться в Москву.
— Я ничего от вас не слышала, Тася. Выбирать — вам.
8. ЗАБРОШЕННЫЙ РУДНИК
На топографической карте района Ыйдыги был помечен заброшенный рудник «Синий камень». Стрельцов рассказывал, что в двадцатых годах там были богатые россыпи золота, но за какие-нибудь пять лет россыпи были выработаны, и с рудника все ушли. Теперь, конечно, дороги туда заросли лесом, а бревенчатые избушки, в которых жили старатели, наверно, разрушились от дождей и снегов.