Путешествие. Дневник. Статьи

Кюхельбекер Вильгельм Карлович ""

МОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ Замолк и меркнет вещий дух,

Не брызжут искры вдохновенья,

Исчезли дивные виденья:

В груди певца восторг потух.

Так постепенно тише рдеет

Без жизнедатного огня

И остывает и чернеет

Под мертвым пеплом головня.

Внимает томный слух поэта

Не гулу арфы с рубежей

Отчизны истины и света,

Нет, — свисту и шипенью змей...

Обвили чешуей холодной

Они добычу; жала их

Над ним трепещут: бледен, тих,

Угрюм, без жалобы бесплодной

Слабеет он... Вдруг чьих-то крыл

Эфирный шорох... В бездну ночи.

В безбрежный океан светил

Спасенья жаждущие очи

Страдалец молча устремил...

И се великий Исфраил

Стоит пред ним. В одно мгновенье

Расторг, могущий, кровы мглы,

Раздрал кровавых змей узлы

И сдул с души певца мученье,

Потом сказал: «Питомец мой,

Как стал ты жертвою чудовищ?

Еще ли мало над тобой

Иссыпал я своих сокровищ?

Молил, взывал ты: «Песней мне!

В бессмертном, чистом их огне

Все скорби я сожгу земные».

И внял я: в звуки я одел

Виденья вечно молодые,

И с роем их к тебе слетел.

И так поведал: твой удел

И дума, и мечты, и лира.

Но не желай блаженства мира;

А да прольешь с священных струн

Крылатый, радостный перун!

И он помчится в хляби дали,

Разрежет тучу, и лазурь

Укажет смертным, выше бурь,

В пределах тех, где нет печали...

Ты часть свою благословил,

Ты взял ее... Так что же ныне

Ты вдруг без мужества и сил?

Или ты изменил святыне?

Кумирам жаждешь ты служить,

Кадить и неге, и гордыне?».

Поэт Святыне верен я и ныне,

И мне ли идолам кадить?

Пусть сумрачна моя обитель,

Пусть дней моих уныла нить,

По ты со мною, мой хранитель!

И вновь судьбу благословить

Готов я. Мощный и прекрасный

Посланник из страны чудес,

Ты претворяешь, сын небес,

Глухую полночь в полдень ясный:

С тобою бодр и силен я,

С тобою верую в избранье,

Но отлетишь — опять страданье

Сжимает душу; грудь моя

Полна терзаний и сомнений,

И сам ты, светозарный Гений

(Прости безумью слепоты!),

Тогда мне кажешься и ты

Коварным духом обольщений...

Или мой жребий не жесток?

Из сонма дышащих творений

Меня не выхватил ли рок?

Без устали бежит поток

И дней, и лет... Какого ж века?

Не ум ли ныне человека

Творит из мира мир иной?

Что ж? неприступною стеной,

До самой тверди взгроможденной,

Я отделен от всей вселенной.

Немеет слабый гул наук,

За мой порог не пролетая,

Здесь, ухо всуе поражая,

Часов однообразный стук —

Над временем насмешка злая:

Оно стоит. И мне ль мечтать

Из мертвой тьмы уединенья

Учить живые поколенья

И миру бога возвещать?

Исфраил Ты отделен от суеты,

Отрезан ты от преткновений,

Шалеешь о науках ты?

Но, полный и теперь сомнений,

Скажи: что было бы с тобой,

Когда бы легкою душой

Ты несся по порогам прений,

Раздравших ныне быт людской?

Непостоянен лик науки,

Как лик изменчивой луны;

Но из сердечной глубины

Текут одни и те же звуки

И вторятся из века в век.

Их слышит, как сквозь сон мятежный,

Дрожит и млеет человек

И рвется в оный край безбрежный,