Путешествие

Ласки Кэтрин

— Ладно, может быть, я не такой гигант, как ты, зато слух у меня гораздо лучше. Значит, я тоже иду, — отрезал Сорен.

— И я, — вскочил на лапы полусонный Копуша.

— Да ты хоть знаешь, о чем речь? — повернулась к нему Гильфи.

— Нет, но мы же одна стая, верно? Значит, никто не должен остаться в стороне. А в чем дело, расскажете мне по дороге.

Стая из четырех совят тихо-тихо выбралась из своих гнезд и отправилась в путь под предводительством Гильфи. Они вылетели из отверстия в дупле, пролетели четверть

пути вниз, а потом снова впорхнули в обнаруженный Гильфи лаз, за которым тянулся коридор.

Ход петлял, кружил, изгибался и извивался по огромному стволу, так что совята обошли кругом парламентский зал и очутились прямо под ним, в корневой системе дерева. Приглядевшись, Сорен понял, что Гильфи ошиблась. То, что она приняла за истончившуюся кору, на самом деле было корнями, которые отлично переносили звуки.

Гильфи вспорхнула на плечи Сумраку, а Сорен с Копушей прижались ухом к корням.

— Итак, Бубо, вы не обнаружили никаких следов нашего друга — полосатой неясыти? Полагаете, наш доблестный союзник погиб где-то в районе Клювов?

Четверо совят дружно моргнули и задержали дыхание. Сомнений не было, речь шла о той самой неясыти! Сорен еще крепче прижался ухом к корням.

— Мы не знаем точно, погиб ли он, Борон. Но я допускаю такую возможность. Хотя его могли захватить в плен.

— Патрули Сант-Эголиуса или… — четверо совят обратились в слух, но не разобрали слов Борона. Им показалось, что в разговоре возникла какая-то заминка, словно пропущенное ими слово было слишком ужасно, чтобы произносить его вслух. Так или иначе, они ничего не расслышали.

Холодок пробежал по перьям Сорена.

— Так или иначе, дело худо, — раздался скрипучий голос Эзилриба.

— Мы потеряли своего лучшего наблюдателя, великолепного кузнеца и одного из достойнейших представителей сов-одиночек, — снова заговорил Бубо.

— Что такое наблюдатель? — прошептал Копуша.

Сорен только плечами пожал. Он впервые слышал это слово. Зато слово «одиночка» показалось ему знакомым, хотя он и не помнил, что оно означает.

— В отсутствие верного лазутчика, — вмешался Борон, — нам будет очень трудно получать информацию относительно их активности в Клювах.

— Его кузница стояла в очень важном стратегическом месте. «Так я и думал!» — ахнул про себя Сорен.

Закопченная пещера с покрытыми сажей стенами была не только прибежищем духа неясыти, как выразился Копуша, но служила ему рабочим местом! Погибший был кузнецом, как Бубо. А еще он был наблюдателем. Четверо совят догадались, что этим словом парламентарии называли сову, которая умеет зорко смотреть, чутко слушать и добывать нужные сведения.

— У этой неясыти уши были, что у твоей сипухи, — прогудел Бубо.

— От него мы получали больше сведений, чем от остальных трех наблюдателей, вместе взятых, — подтвердил Борон. — Кроме того, как ты совершенно правильно заметил, его кузница была расположена почти

на стыке границ Амбалы, Клювов, Кунира и Тито. Идеальное место… Ну да что тут говорить! Давайте обсудим свои безотлагательные действия. Ни в коем случае нельзя упустить это ключевое место! Разумеется, нам нужно воспитать нового наблюдателя, но пока я хочу послать туда небольшой разведывательный отряд. Совсем небольшой, чтобы не привлекать лишнего внимания. Думаю, не стоит говорить, насколько это опасное дело, тем более при отсутствии всякой информации о том, что там творится. Отряду придется провести немало времени на земле, а вы отлично знаете, сколько там рысей.

— Я готов! — проскрипел старческий голос.

Сорен изумленно захлопал глазами. Он никак не ожидал, что первой вызовется старая скучная наставница гахуулогии.

— И я тоже, — откликнулся Бубо.

— И я, — поддержал его незнакомый Сорену голос.

— Думаю, этого достаточно, — совсем тихо сказал Борон. — Бубо, ты уверен, что хочешь лететь?

— Разумеется. Погибший был кузнецом, и этим все сказано.

— Да, я понимаю, но ведь ты наш единственный кузнец. Если мы потеряем тебя… что будет со всеми нами?

— Я не собираюсь теряться, Ваше Величество. На ужин к рыси я не тороплюсь, и в плен тоже не дамся. А в разведке без меня не обойтись. Уж я-то сразу разберусь, что произошло в этой пещере. Тут нужен глаз и клюв кузнеца, уж поверьте мне на слово! Он не мог просто растаять в воздухе, и что-то подсказывает мне, что живым он не дался бы ни патрульным из Сант-Эголиуса, ни тем, другим. Но я должен взглянуть на место происшествия.

«Тем другим? Все страшнее и страшнее, — беспомощно подумал Сорен. — О ком они говорят? Кто те, о ком перед смертью предупреждала полосатая неясыть?»

— Что ж, — подытожил Борон, — так тому и быть. А теперь настало время отдать почести нашему брату, полосатой неясыти. У него не было имени, и он по своей воле отказался поселиться с нами на острове посреди моря. Отеческим объятиям древних ветвей Великого Древа он предпочел одинокий путь рыцарского служения добру. Давайте же поднимем кубок молочникового меда и молча помянем эту храбрую и благородную сову, которая берегла мири спокойствие в дуплах и гнездах Тито, Амбалы и Кунира. Незаменимый наблюдатель, великолепный кузнец, отважный борец против сил зла, благословенная Глауксом неясыть! Слава тебе!

После этого заседание закончилось. Послышалось оглушительное хлопанье крыльев, и совы разлетелись.

Сорен, Гильфи, Сумрак и Копуша переглянулись. У всех в глазах блестели слезы.

— Подумать только, — прошептал Копуша — что мы последние, кто видели его живым.

— В том-то и проблема, — ответила Гильфи. — Что нам теперь делать? Рассказать обо всем Борону и Барран?

— Но тогда они узнают, что мы подслушивали, — заметил Сумрак.

— Вот именно, — кивнула Гильфи.