Путешествие
Шрифт:
Позже, когда небо усыпали звезды, а неразлучные Сиарин и Лелиор играли с детишками во дворе, Торн отыскал Хальсанда, раскуривавшего трубку на крыльце. "Что ты делаешь, Хальсанд?" — сурово вопросил он. "Просто гляжу на детей", — улыбнулся селянин. — "Они прикипели к твоим спутникам". "Нет… Я имею в виду, что ты себе удумал, вознамерившись отправиться вместе с нами?" — промолвил воин. — "Не позволяй Маддоксу втянуть тебя в это". "Но вы-то сами следуете за ним?" — возразил Хальсанд. "У нас с ним есть разногласия, да…" — кивнул Торн. — "Действительно ли он чванливый богатенький сноб, живущий за счет своего отца? Да. Но, как бы то ни было, он пытается сделать что-то хорошее. Конечно, он может просто хотеть стать "освободителем
"Спасибо за теплые слова", — отозвался Хальсанд. — "И да, мне повезло иметь любящую семью… но, понимаешь… ради них я и должен отправиться с вами. Видишь эту трубку? Это все, что досталось мне от отца. Он был бедным фермером, как и я… И он тоже изводил себя на полях, молясь о чудесном дожде или об обильном урожае — о чем-нибудь, что позволит ему жить лучше. Он прожил сорок пять лет, и эта деревянная трубка — вот и все, что он нажил. Единственное наследство, которое он оставил мне. Когда я посмотрел сегодня в глаза детей, то понял, что хочу оставить им что-нибудь получше деревянной трубки… или фермы, на которой осталось столько пота, слез и несбывшихся надежд. Нет… я хочу оставить им новый мир. Полный надежд, чаяний и новых возможностей! Потому-то я и должен помочь вам. Потому-то и должен сыграть свою роль в освобождении Андорала. Я хочу вернуться к Мире и детям с вестями о лучшем будущем… будущем, приблизить которое я помог!" "Ты добрый человек, Хальсанд, вне всяких сомнений", — вздохнул Торн, дружески потрепав молодого человека по плечу. — "Но будь осторожен — на поле брани может с равным успехом пролиться кровь как чистого сердцем, так и осквернителя душ".
На следующее утро Хальсанд простился с семьей, обещав супруге непременно вернуться, и отправился в путь наряду с искателями приключений. Через несколько часов они достигли лагеря Холодного Ветра, но число воинов Серебряной Зари, выступивших им навстречу, донельзя изумило Маддокса.
"Я… не понимаю!" — в искреннем изумлении воскликнул он. — "Предполагалось, что к этому времени нас дожидаются несколько сотен воинов!" "К этому времени?" — закатил глаза Лелиор. — "Они должны были собраться здесь много дней назад, с нетерпением дожидаясь нашего прибытия!"
К искателям приключений приблизилась женщина — офицер Чистосердечная, тепло приветствовала Торна, о чем-то тихо с ним заговорила, после чего обратилась к Маддоксу. "Что значит — отступить?!" — взорвался тот. "Ты что, слепой?" — воскликнула Чистосердечная. — "Нас всего лишь сотня! И даже если я отдам под твое начало всех своих солдат, лишь безумец нападет на Андорал с такими силами!" "И лишь труса это остановит!" — взвился Маддокс, но Торн, терпение которого, наконец, лопнуло, схватил дворянина за шкирку и как следует тряхнул. "Следи за своим языком, мальчишка!" — прорычал воин в лицо опешившему юнцу. — "Выказывай больше уважения нашим досточтимым товарищам!"
"Ты говоришь мне об уважении?" — продолжал орать Маддокс. — "Как я заслужу уважение отца, если вернусь, поджав хвост и потратив его деньги, безо всяких результатов?!" "А, так вот где твое слабое место", — недобро прищурился Сиарин. — "Ты рискуешь жизнями доблестных воинов… лишь затем, чтобы папочка одобрительно похлопал тебя по спине?"
"Ты… я…" — Маддоксу нечего было на это ответить, и он попытался взять себя в руки: "Ладно, число наше невелико, но у нас есть кое-кто получше… фермер! Он знает Андорал, как свои пять пальцев!" Взоры присутствующих обратились к опешившему Хальсанду. "Но я вообще-то должен был лишь помочь вам добраться сюда, а не…" — начал он, но Маддокс оборвал его протесты: "Я дам тебе денег в три раза больше обещанных, Хальсанд! То же относится и ко всем вам.
Хоть и пытался Торн убедить Хальсанда оставить эту глупую затею и возвращаться домой, селянин принял иное решение. Присев на корточки, он нарисовал палочкой на песке план подступов к Андоралу, обозначив два подхода — западный и восточный, с Холма Горестей. "Значит, мы разделим наши силы", — воодушевленно выпалил Маддокс. — "Один отряд нанесет удар с востока, а второй — с запада! Мы оттесним их к центру города… и перебьем всех до единого!" "Ты хочешь уменьшить наши и без того небольшие силы?" — изумился Торн. — "Это безумие!" "Ничего мы не уменьшим", — высокомерно скрестив руки на груди, отвечал дворянин. — "Нас все равно останется сотня. Просто воины будут находиться в разных местах. И вообще, это моя миссия, мои деньги и моя стратегия. Кому не нравится, тот может прямо сейчас отправляться домой! Понятно?" Возражений против столь веского аргумента не нашлось ни у кого. "Кристально", — процедил Торн, всем видом своим выражая общее мнение.
Отряд, ведомый Маддоксом, остановился на Холме Горестей, усеянном могильными плитами, под которыми покоились те, кто погиб при первой атаке Плети. "По крайней мере, им повезло", — тихо пробормотал Лелиор, и дворф согласно кивнул: "Они обрели покой, а не обратились в неупокоенных".
Всадники достигли величественного белокаменного мавзолея, который, казалось, совершенно не затронула порча Чумных Земель. Внутри, над саркофагом высилась статуя благородного воителя, омытого светом, сжимающего в руке молот. "Глядите…" — благоговейно выдохнул Торн, и спутники его застыли, пораженные величие открывшейся картины. — "Здесь покоится один из величайших героев Лордерона — Утер Светоносный. Каждый раз, когда я поднимаю свой молот против превосходящих сил противника, я вспоминаю Утера!"
"Сегодня совершенно не имеет значения, какой вы расы!" — воздев молот над головой, выкрикнул Трон, обратившись лицом к товарищам по оружию. — "Паладин ты, дворянин или фермер — все мы чада Света! И будем сражаться изо всех сил, чтобы отбросить Тьму! То, что мы делаем сейчас, мы делаем для всех, кто живет в Свете! Мы делаем это для Утера… и за Андорал!" "За Андорал!" — прозвучал единый крик полусотни воинов, воодушевленных пламенной речью паладина.
Протяжный звук горна разорвал тишину, и отряд, ведомый Маддоксом, ворвался в городские врата Андорала… Воины в недоумении остановились на центральной площади, не встретив ни малейшего сопротивления; город казался откровенно покинутым. Отряда, должного атаковать с западного направления, нигде не было видно, однако спустя какое-то время на площадь вбежала боевая лошадь, седло которой было залито кровью. Дурной знак…
Торн спешился и в сопровождении верных товарищей — Арифа, Лелиора и Сиарина — сделал несколько шагов по направлению к черному зеву городской часовни, от которой тянулся кровавый след. "Ариф… подсвети немного", — попросил паладин. Чародей с готовностью сотворил заклятие, озарившее внутренний чертог… и великое множество мертвяков немедленно хлынули на опешивших воителей. По приказу Торна воины немедленно образовали оборонительный строй, но со всех сторон из-под камней выползала нежить, беря незваных гостей в кольцо.
Ночной эльф разил тварей стрелами, и, обернувшись посмотреть, как дела у Сиарина, заметил, как копье одного из мертвяков пронзило грудь отважного дворфа. Заметил это и Хальсанд. "Целителя!" — немедленно завопил селянин, наряду с Лелиором бросившись к павшему, но сейчас же понял, что рана смертельна. "Упрямый мул…" — выдохнул эльф, опустившись на колени рядом с другом. — "Не смей так поступать со мной…" "По крайней мере теперь…" — выдавил Сиарин, — "мне не придется видеть… твое уродливое лицо…" С этими словами дворф скончался; последняя шутка все же осталась за ним.