Путешествия Христофора Колумба
Шрифт:
В таком удрученном состоянии провели мы четыре или пять ночных часов, а затем то же каноэ, что мы видели вечером, подошло к кораблям, и индейцы с громкими криками спросили у капитана каравеллы, к которой подошли близко, где находится адмирал. Их направили на корабль адмирала, но на борт этого корабля они не захотели подняться, желая предварительно переговорить с адмиралом. Они попросили зажечь свет, чтобы опознать адмирала, и, только узнав его, поднялись на борт.
Один из них был двоюродным братом Гуаканагари, сам Гуаканагари направлял своих послов к адмиралу уже второй раз. Уже после того, как они вернулись из вечерней поездки, Гуаканагари дал им для вручения адмиралу и одному из капитанов, участвовавшему в первом плавании, две золотые маски. Они беседовали
В ту же ночь послы отправились в обратный путь, заверив адмирала, что завтра они вернутся вместе с Гуаканагари. Таким образом, получив эти вести, мы провели остаток ночи успокоенные.
С наступлением дня мы все утро прождали прихода Гуаканагари. Тем временем по приказу адмирала несколько человек отправились в то место, где они уже часто бывали. Они увидели, что укрепленная постройка с изгородью, где жили христиане, сожжена и разрушена и той же участи подверглось и самое селение. Они нашли несколько плащей, которые индейцы принесли и бросили в дом. Показавшиеся тут индейцы крались тайком и не только не решались приблизиться к христианам, но обращались в бегство. Все это были недобрые приметы; ведь адмирал говорил, что как только мы приблизимся к этим местам, навстречу нам выйдет столько индейцев на каноэ, что их нельзя будет отогнать от кораблей (так оно и было во время первого путешествия). Ныне же мы заметили, что они относятся к нам с подозрительностью, и казалось это нам недобрым знаком.
Тем не менее мы обнадежили послов Гуаканагари, которые снова прибыли к адмиралу и были доставлены на лодке к его кораблю; дали им четки и погремушки, а затем спросили об оставленных здесь христианах, на что они ответили, что все христиане умерли. То же самое мы уже знали со слов одного индейца из числа привезенных из Кастилии. Он успел перемолвиться с двумя индейцами, что побывали у корабля раньше послов и чье каноэ стояло у борта, но мы тогда не придали веры его словам.
Спрошен был родич Гуаканагари: кем убиты наши люди? Он ответил, что это дело рук короля Каонабо и короля Майрени и что эти короли сожгли все в селении. Он сказал также, что много местных индейцев было ранено; Гуаканагари же ранен в мышцу ноги и находится в другом месте. Сам он собирается направиться к раненому королю, чтобы призвать его сюда. Получив подарки, родич Гуаканагари отправился к местопребыванию короля.
Весь день мы провели в ожидании, но так как никто не появился, то многие предположили, что индейцы, которые посетили нас, утонули на обратном пути: мы им подносили вино дважды или трижды, да и отправились они в маленьком каноэ, которое легко могло опрокинуться.
На следующий день адмирал и некоторые из наших людей сошли на берег и направились туда, где должно было находиться наше поселение. Мы увидели, что оно сожжено дотла, а одежда христиан разбросана по траве. Но мы не нашли ни одного трупа.
Было высказано много разных предположений. Одни полагали, что сам Гуаканагари замешан в предательстве и умерщвлении христиан, другим это казалось невероятным, так как селение Гуаканагари тоже было сожжено. Одним словом, все это дело казалось весьма подозрительным.
Адмирал велел перекопать всю землю в том месте, где были укрепления христиан, потому что он дал в свое время приказ зарыть в пределах крепости все золото, которое добудут оставленные здесь люди. Пока производились раскопки, адмирал пожелал отправиться в одно место, которое находилось на расстоянии лиги от сожженной крепости. Там, как нам показалось, можно было заложить укрепленный лагерь, что было
Оттуда мы направились осматривать морское побережье и шли до тех пор, пока не приблизились к одному селению, где было семь или восемь домов. Индейцы покинули дома, как только увидели нас, унеся с собой все, что смогли, остальное спрятали в траве, близ домов. Эти люди настолько отсталые, что им не хватает разума даже для того, чтобы выбрать место для поселения; что же касается индейцев, живущих на побережье, то прямо-таки удивительно, как дико построены их жилища: они покрыты травой так, что жилище не предохраняется от сырости; нельзя представить себе, как эти люди живут в подобных домах.
В этих домах мы нашли много вещей, принадлежавших христианам. Вещи эти, разумеется, не были приобретены индейцами при меновом торге: здесь обнаружены были очень дорогой мавританский бурнус, совершенно новый, ни разу не надеванный с тех пор, как он взят был близ Кастилии, куски и штуки тканей, якорь, который адмирал потерял здесь в первом путешествии, и другие предметы. Все это подтвердило наши подозрения.
И там же, продолжая поиски спрятанных индейцами вещей, мы нашли в корзинке, сплетенной очень красиво и тщательно, хорошо сохранившуюся человеческую голову. Мы решили, что это голова отца, матери или другой особы, чью память здесь очень чтут. Впоследствии я слышал, что таких голов находили великое множество, и потому считаю, что мы правильно судили об этом.
Из этого селения мы вернулись в городок и застали там толпу индейцев, которые к тому времени уже успокоились и явились с золотом для менового торга. Было приобретено золота на целую марку.
Индейцы показали нам место, где лежали одиннадцать мертвых христиан, тела которых уже поросли травой. Все индейцы в один голос утверждали, что христиан убили Каонабо и Майрени. В то же время они жаловались на христиан, говоря, что один из них взял себе трех жен, другой – четырех. Отсюда мы заключили, что источником всего зла была ревность. Утром следующего дня адмирал решил послать каравеллу на поиски сооружения крепости, ибо в этой стороне не было подходящего для этой цели участка. Сам же он вместе с оставшимися при нем людьми отправился в другую сторону, где мы обнаружили хорошо защищенную бухту и местность, чрезвычайно удобную для поселения; но так как эта бухта расположена была на большом расстоянии от того места, где нам хотелось бы закрепиться и где находились золотые рудники, то адмирал решил обосноваться не здесь, а в другом месте, более удобном, если оно окажется для этой цели подходящим.
Когда мы пришли в это место, то застали там каравеллу, отправленную на поиски в другом направлении. На этой каравелле находился Мельчор Мальдонадо и трое или четверо знатных людей. Когда они шли вдоль берега, навстречу им попалось каноэ с двумя индейцами, и один из них был брат Гуаканагари, которого узнал кормчий этой каравеллы. Этот индеец спросил, кто плывет на каравелле. Когда ему ответили, что там находятся знатные люди, он сказал, что Гуаканагари просит их посетить землю, где находится его селение, насчитывающее до пятидесяти домов.
Упомянутые знатные особы отправились на лодке к Гуаканагари и застали его в постели, страдающего от раны. Они беседовали с ним и расспрашивали его о судьбе христиан. Гуаканагари ответил им в том же духе, как и другие индейцы, а именно, что христиан убили Каонабо и Майрени и что сам он был ранен в мышцу, и показал при этом перевязанную ногу. Всем, кто был там, показалось тогда, что Гуаканагари говорит правду.
На прощанье он дал каждому из гостей по золотому украшению, и каждый получил то, что, по мнению Гуаканагари, соответствовало его сану. Золото они обрабатывают в форме тонких листов, поскольку оно употребляется ими для масок, а чтобы сделать такую маску, они помещают золото в особый смолистый состав; в противном случае оно было бы непригодно для этой цели. Золотые изделия они изготовляют также для того, чтобы носить на голове или подвешивать к носу и ушам. А для этой цели требуется золото в тонких листах, ибо для них золото не сокровище, а средство украшения.