Путешествия маркетологини. Работа VS Европа
Шрифт:
Но реальность жестока. Куда чаще нас окружают тоскливые шедевры нейминга-в-лоб, вроде «Едокофф», «Блинофф», «Мир сумок», «Планета ногтей» и, прости-господи, «Империя мяса».
Убеждена, что самые оригинальные названия часто рождаются в условиях совершенно бытовых ситуаций. Горжусь своим домашним прозвищем, полученном случайно и прилипшем навсегда.
Барселона весной прекрасна! Избалованные солнцем неспешные испанцы вперемешку с галдящими группами китайских туристов бродят по Ла Рамбла, переводя дух в уличных
Как правило, отели в Барселоне или вовсе не предлагают завтрака, или выдают скупой набор из чашки кофе в один глоток и крошечного круассана с хамоном. Для – во всех смыслах – больших любителей, почти профессионалов, вкусной нездоровой пищи – это несерьёзно. С целью приобщения к местной кухне мы присмотрели аутентичный гастробар в пяти минутах от гостиницы. По утрам за стойкой бара там без церемоний, прямо в сковородке, подавали пышную тортилью (омлет с кусочками картошки, лука и помидоров) и умопомрачительный жареный камамбер в ореховой крошке.
Опознав в обширном испаноязычном меню барабульку, я моментально дала отставку всем ресторанам со звездочками в гугл-картах. Ужинаем только здесь!
В парке Гауди и на горе Монджуик мы намотали километров пятнадцать и только к ночи приплелись в наш каталонский храм пищи. Есть хотелось нестерпимо! Внутри ресторана витал запах рыбных чудес, зазывно покачивались на крюках свиные окорока размером с меня и сыто галдел народ. На входе нас встретил пожилой подтянутый, энергичный каталонец с седой волной надо лбом, с прямой спиной («кочергу проглотил», – сразу припечатала я) и засаленной тетрадкой А4.
– Have you book a table? – строго спросил он у мужа.
– No, – отрезала вместо него я. Кроме «together» и «right now» муж в те годы по-английски не разумел ни буквы.
Я была полна уверенности, что двоих-то можно посадить без проблем в любое время. Ресторан по нашим меркам был огромен. Два зала с колоннами на первом этаже, внутренняя терраса для больших компаний (у нас это пафосно называется банкетом) и небольшое помещение upstairs с густо натыканными столиками, где едва умещалась пара тарелок и локтей. Туда нас в конечном итоге и проводил седовласый испанец с волнистой кочергой.
Не сразу. А значительно позже.
– Your name? – строго продолжал допрос распорядитель зала.
На его месте за тумбой у нас в стране и особенно на юге обычно красуется двадцатилетняя белокурая модель: капроновые ноги, отутюженные косы и кожаная папка. Хостес! А у них – вишь ты – бойкий пенсионер.
– Lana, – ответила я, не понимая, к чему все это. Клеится что ли? Так живой муж вот рядом стоит, ни слова не понимает.
Здесь нужно ненадолго перенестись во времени и пространстве и вспомнить студенческие годы. Волею судеб и программы обмена «Work & Travel», полгода я провела в тихом консервативном посёлке Бар-Харбор, штат Мэн. Том самом, что на границе с Канадой и что является родным королю ужасов Стивену Кингу. Местным лениво и несподручно (или несподзвучно) было называть меня неприлично длинным по их меркам именем. Когда в документах американцам видели Svetlana Bondarenko, глаза их выкатывались,
– Wait! – отрезал испанец и что-то быстро нацарапал в своей тетрадке. Он все делал быстро: писал, двигался, говорил. Не удивлюсь, если по выходным он гонял на мотоцикле или, на худой конец, на роликах. Он кивнул нам в сторону выхода и переключился на другого гостя.
Только теперь мы обратили внимание на разношёрстную публику у входа. Люди мялись, курили, смеялись, болтали и стойко ожидали своей очереди на право поужинать. Кто-то даже чокался игристым, прихваченным у бара, нагуливая аппетит.
Что за черт?! Я негодовала! Да что он себе возомнил, этот престарелый ЗОЖник? Поди, не единственная харчевня в Барселоне! В мои голодные усталые планы вовсе не входило неизвестно сколько подпирать фасад ресторана. Да и не май-месяц торчать ночью на улице. Ну, апрель. Но не май же!
Я уже собралась гордо удалиться в закат и навеки унести заготовленные для ресторана сто евро. Но решительно настроенный муж и вожделенная икряная барабулька с бокалом cava заставили меня примолкнуть и примкнуть к рядам страждущих.
Время от времени наш распорядитель ступал на тротуар и, подсматривая в тетрадку, с видом судьи, оглашающего оправдательный приговор, громогласно возвещал:
– Густаво Дедос!
Тут же очкастый чахлик хватал свою подругу за руку и тащил в недра ресторана, где их уже ждали два свободных стула и стол размером с тетрадку распорядителя.
Иногда «Густаво» не отзывался. Тогда испанец ухмылялся и безжалостно вычеркивал его имя из листа ожидания. Навсегда.
– Энрике Дедос!
– Карла Дедос!
«О, однофамильцы!» – улыбались мы с мужем, наблюдая, как четверо ребят протискиваются к входу.
– Рамон Дедос!..
«Они что, всем кланом явились? Или в этом ресторане по пятницам скидка Дедосам? А может это самая распространённая фамилия в Испании?» – от нечего делать мы продолжили накидывать версии.
Иногда среди многочисленных Дедосов проскакивали Фамильи или Кампаньи. «Ну и имена», – ухмылялись мы, втянутые в игру. Когда в очередной раз из уст испанца прогремело «Лана Дедос», я не сразу поняла, что это меня. Седая кочерга выцепил меня взглядом в толпе и призывно махнул тетрадкой. За моей деревянной спиной согнулся в хохоте муж. До него раньше меня дошло, что «Дедос» – это не фамилия, а количество персон. Вдвоем, стало быть.
Остаток вечера мы проверили на тесных антресолях, уписывая вкуснейшее вино и рыдая от смеха. Чудным апрельским вечером я неожиданно сменила домашний псевдоним с Ланы Бонд – на Лану Дедос.
ГЛАВА 4
Венеция. Как продать идею
В технике продаж есть несложное упражнение. Когда не работают рациональные методы убеждения клиента, смело подключайте эмоции. «Только представьте!» – говорит продавец и рисует всю красоту жизни, которая начнется с момента покупки.