Путешествия П. А. Кропоткина
Шрифт:
Оказалось, что католический миссионер приехал сюда два
года тому назад из Франции через Шанхай, выучился говорить по-
китайски и... отправился на Сунгари зимовать в нанайских
селениях.^ Миссионеры основали приют, в котором несколько сот детей
нанайцев воспитывались в христианской вере и со временем должны
были служить для распространения христианства среди нанайцев.
Способы, которыми приобретаются дети в приют, очень
разнообразны. Берут и незаконнорожденных,
покупают их».
Все миссионеры хорошо знали местный язык и
приспосабливались к местным обычаям, они даже носили косу, как китайцы, и
китайскую одежду.
«Благодаря своей ловкости, — писал Кропоткин, — миссионеры
проникли уже в Корею, где их теперь (1864 год) находится
человек до десяти. Все они, конечно, скрываются и получают деньги
и вещи через одну заставу, при помощи купцов-контрабандистов».
* * *
Смена низменных плесов горными на Сунгари — обычное
явление. Вслед за возвышенностями опять потянулась однообразная
голая низменность, по которой Сунгари делилась на
многочисленные протоки.
Как-то выдался особо интересный день для экспедиции. Делая
километров по шестьдесят-восемьдесят в сутки, пароход достиг
устья реки Хуланьхэ, левого притока Сунгари.
Пароход вошел в него и бросил якорь у маленького городка
Хуланьчен. Это был городок по величине вроде Саньсиня. И здесь
тоже был свой мандарин с красным шариком и тучи полицейских
и чиновников.
Кропоткину давно хотелось познакомиться с бытом китайской
буржуазии. Воспользовавшись остановкой, он вместе с
миссионером-французом побывал сначала в деревушке неподалеку от
города, в доме богатого купца. Там он закупил кстати свежей
провизии, на смену надоевшей всем солонины, благо запрещение
торговли с русскими не дошло еще до этой деревушки.
Дом богатого купца выделялся среди убогих китайских хижин.
«Тут, за оградой из битой глины, — писал Кропоткин, — нашли
Схема маршрута путешествия Кропоткина по реке Сунгари.
мы несколько строений и, как водится, лавку. Оказалось, что тут
можно купить быков и баранов. Пока пригоняли оба стада, нас
попросили в комнату возле лавки и угощали чаем; но мы обошли
надворные строения, забрались в крошечный цветник, на огород,
пока дождались быков. Китайская медленность невыносима, и мы
теряли терпение.
Утомительно
переговоры при выборе двух быков и шести баранов. Наши рубли были
приняты по очень низкому курсу, и при этом быки обошлись по
17 рублей на серебро».
Эта покупка была единственной на протяжении всей
экспедиции.
В этой же деревушке путешественников удивило отсутствие
полицейских и чиновников.
Они уже привыкли к тому, что в каждом поселке, хотя бы из
десятка домов, было по нескольку полицейских, а часто и
чиновник с медным или белым шариком на шапочке.
* * *
Выше устья реки Хуланьхэ берега снова изменились. По
обоим берегам Сунгари, насколько можно было обнять глазом, была
видна только степь, испещренная озерами и лужами, оставшимися
после большой воды. Луга поросли жесткой травой и камышом.
На местах несколько повыше, где не заливало водой, лепились
хижины. Население привлекало сюда исключительное обилие
рыбы. Иногда рыба шла косяками и попадала под колеса парохода.
У поселков на берегу обычно находилось несколько джонок и
сушились сети. Леса нигде не было видно. Для топлива возле хижин
были заготовлены большие скирды тростника.
Затем, постепенно, берега стали плоскими, покрытыми
песчаными дюнами.
На этой плоской равнине в Сунгари впадает река Нонни. От их
слияния образуется широкий водный простор. И выше Нонни
картина остается такой же однообразной. По берегам на большом
расстоянии — одни песчаные волнообразные дюны. При каждом
наводнении, после каждой бури дюны перемещаются с места на
место.
Для плавания это был один из самых трудных плесов.
Фарватер Сунгари стал очень капризным. Пароход, отыскивая его, часто
останавливался, шел из стороны в сторону.
* * *
6 августа экспедиция добралась до главного города
провинции — Бодунэ-Хотонь. Он был интересен тем, что тут впервые
путешественникам удалось увидеть характерную китайскую
архитектуру. По сравнению с Саньсинем город был очень своеобразен.
Высились башни с загнутыми кверху углами крыш,
обнесенными низкой каменной стеной с башенками, с круглыми отверстиями
для пушек. Это была своего рода крепость, которая, конечно,
могла защитить только от армии, не имевшей оружия. Там и сям на
фоне зелени выделялись пагоды!.
Приход «огненной лодки», как китайцы называли пароход,
привлек всеобщее любопытство. К пароходу подплывали джонки,
загруженные людьми доотказа. На берег высыпало все население.