Путешествия по Китаю и Монголии. Путешествие в Кашгарию и Куньлунь
Шрифт:
Кумирня, или, точнее, монастырь Матэня, кроме своего религиозного значения, служит средоточием путей и потому представляет самый оживленный пункт в этой части китайских владений. Через этот пункт проходит пикетная дорога из Булун-Тохоя в Чугучак, направляющаяся от кумирни на запад горами в Баймурзинский проход, а также дорога в Зайсанский пост через проход Кергентас и, наконец, кратчайший путь в г. Гучен, до которого считается отсюда около 20 дней ходу. Этот последний направляется сначала по долине р. Кобука, а потом идет по пустынной маловодной местности, пересекая, в 100 верстах не доходя Гучена, широкую, верст в 60, полосу зыбучих песков. Караваны могут следовать по этой дороге только зимой, да и то не беспрепятственно, а в летнее время она по недостатку подножного корма и в особенности воды считается не только неудобною, но положительно опасною для караванного движения. Даже одиночные всадники, хорошо знакомые с этой местностью, редко отваживаются в летние жары пересекать ее. Колодцы и родники
5
В одном месте нет воды на пространстве 100 верст.
В этой-то пустынной местности и преимущественно в песках, по единогласному свидетельству туземцев-торгоутов {8} живут дикие верблюды. Их видали неоднократно и наши киргизы, ходившие зимой 1875/76 г. с хлебными караванами прямой дорогой в г. Гучен. Они ходят там стадами от 10 до 50 особей. Весной самцы, по словам очевидцев, бывают очень свирепы: завидев вблизи человека, они бросаются на него и, если тот безоружен и не успеет вовремя скрыться, то подвергается опасности быть убитым. Вообще же дикие верблюды крайне осторожны и пугливы: едва приметят на горизонте приближающихся к ним людей, сейчас же обращаются в бегство и идут, не останавливаясь, несколько десятков верст, а если их станут преследовать, то бегут безостановочно целые сутки и более. Величиной дикие верблюды несколько меньше домашних, цвет шерсти у них красновато-каштановый, точно «опаленный», как определяли его торгоуты, а горбы значительно меньше, чем у верблюдов домашних {9} .
Действительно ли эти верблюды настоящие дикие или же просто одичалые домашние, утратившие на свободе при иных жизненных условиях свои прежние качества? Этот вопрос заслуживает внимания натуралистов, интересующихся метаморфозами в животном мире. Но что подобные верблюды действительно существуют в указанной местности — в этом нет сомнения. Интересуясь этими редкими животными, мы расспрашивали о них в разных местах на пути и везде получали утвердительные и согласные показания об их существовании. На вопрос же, с которым мы часто обращались к туземцам: почему они называют этих верблюдов дикими и не правильнее ли будет считать их одичалыми домашними, торгоуты отзывались, что они причисляют таких верблюдов к диким по причине большой разницы в нравах и образе жизни их сравнительно с домашними, а отчасти и наружном виде. «Может быть, — добавляли они, — эти верблюды много лет тому назад действительно были потеряны своими хозяевами; но как это узнать? Наши старики ничего о том не помнят и не могут дать ответа на такой мудреный вопрос». На другой вопрос: не известно ли им по крайней мере ныне таких случаев, чтобы их домашние верблюды, отлучившиеся по каким-нибудь причинам надолго от людей, потом дичали и, избегая человека, удалялись бы впоследствии в безлюдные пустыни, — торгоуты отвечали, что всякий хозяин, дорожа своими животными, в случае потери старается тотчас же разыскать их, и что они не знают таких примеров, чтобы домашние верблюды, отлучившись от людей, становились потом дикими {10} .
Вот все те скудные сведения, которые мы могли получить об этих поистине интересных животных.
От кумирни Матэня мы следовали в г. Булун-Тохой по большой пикетной дороге. Местность, по которой пролегает эта дорога, представляет нагорную равнину, возвышающуюся средним числом около 4890 футов над уровнем моря и окаймленную на западе горною группой, отделяющей ее от Чиликтинского плоскогорья, на севере Сауром, а на юге сначала горами Адрык-кара, а потом Аргалты и далее на восток Салбурты. Поверхность этой равнины, постепенно склоняющейся к востоку, почти повсюду покрыта щебнем, галькою и гравием — продуктами разрушения твердых масс Саура, со стороны которого идет слабый наклон с севера на юг и простираются сухие русла временных потоков. Но местами однообразный характер этой равнины нарушается: там, где образуются источники, она из пустынной, усеянной щебнем и галькою земли, благодаря живительной влаге, переходит в плодородные оазы, покрытые свежей зеленью и представляющие отрадное явление среди пустынных окрестностей. В западной части равнины такие оазы встречаются чаще, чем на крайнем востоке, где горный хребет Саур, соседству которого они обязаны своим существованием, уже понижается в значительной степени. Эти острова плодородной земли, от 1 до 2 верст в поперечнике, в центральных частях обильно орошены источниками, образующими маленькие ручейки, которые, в свою очередь, питают небольшие, преимущественно солончаковые болотца. По окраинам же оазов простираются в виде опушки густые насаждения злака
В таких оазах, представляющих весьма хорошие караванные станции, устроены китайцами через каждые, средним числом, 30 верст почтовые пикеты, состоящие из небольших домиков, сложенных из сырцового кирпича. На всяком таком пикете живет несколько торгоутов, отбывающих пикетную службу, и содержится положенное число лошадей и верблюдов. Этот почтовый путь служит для сообщения Булун-Тохоя с Чугучаком, куда по нему доставляется из Внутреннего Китая через Кобдо и Булун-Тохой почтовая корреспонденция, а также некоторые предметы довольствия для квартирующих в Чугучаке войск.
Многие из этих оазов служат местами летних кочевок туземцам-торгоутам. Торгоуты, как известно, принадлежат к монгольскому племени, составляя, по всей вероятности, отрасль монгольского народа халха, с которым у них много общего. Это те самые торгоуты, которые в конце XVII столетия, следовательно еще в цветущую эпоху Джунгарского царства, откочевали оттуда с своим ханом Хо-Урлуком в пределы России и поселились в степях между Волгой и Уралом. Они приняли в то время русское подданство и даже сражались вместе с нашими войсками против крымских татар. Но в 1771 г. большая часть их с ханом Убаши во главе укочевала к оз. Балхаш и, потерпев на берегах его жестокое поражение от враждебных киргизов, достигла, наконец, своей прежней родины Джунгарии и поступила в подданство Китая, успевшего уже покорить Джунгарское царство и упрочить свою власть в этой стране.
О пребывании в нашем отечестве торгоутов сохранились еще предания, хотя и не вполне ясные и определенные, а у князей их имеются даже письменные о том свидетельства, как то: жалованные грамоты, дарственные записи, а также печати с нашим государственным гербом, монеты и многие старинные русские вещи, вывезенные, по их словам, предками из России.
В настоящее время область распространения торгоутов в Северо-Западном Китае весьма обширна, хотя число их не должно быть очень велико. Они живут в пространстве, ограниченном с севера Сауром и р. Урунгу, распространяясь по верхним притокам этой реки, в особенности по Булугуну; с востока приблизительно чертою от верховьев Булугуна к городу Гучену; с юга плодородною полосою, тянущеюся вдоль северного подножия Тянь-Шаня и занятою ныне оседлым китайским и отчасти мусульманским населением, а на западе распространены до наших границ [6] . Только центральная часть очерченного четырехугольника, представляющая голые, безжизненные пустыни, совершенно необитаема ими.
6
Исключая участка между границею и чертою от оконечности хребта Уркашар через восточную оконечность гор Барлык и оттуда до оз. Каратала, занятого по преимуществу киргизами. Кроме того, торгоуты кочуют в небольшом числе в западной части китайского Тянь-Шаня.
По наружному виду торгоуты не вполне строго подходят под известные внешние признаки, отличающие монгольскую расу: скулы у них выдаются немного, нос скорее можно назвать толстым, мясистым, нежели вздернутым и приплюснутым; лоб у торгоутов далеко не такой покатый, как, например, у китайцев, уши тоже нельзя признать отвислыми или торчащими. Наиболее характеристическими внешними признаками их, как нам кажется, служат крупные, грубые черты лица и сильно сдавленный между височными костями череп.
Торгоуты говорят на особом монгольском наречии, столь мало отличном от языка монголов халха {11} , что они понимают их свободно, равно как и урянхаев, вероятно, их соплеменников, живущих к северу от верховьев р. Урунгу, по восточным склонам Южного Алтая. Татарского же языка и его киргизского наречия они не понимают совершенно, исключая тех, которые находятся в частом общении с нашими пограничными или китайскими киргизами, занимающими область Черного Иртыша.
Верхняя одежда у мужчин состоит из халата с талией, напоминающего своим покроем подрясник наших церковнослужителей и сшитого из светло-синей нанки с небольшим стоячим воротничком и круглыми металлическими пуговицами по бортам. Халат опоясывается ремнем, на котором висят в кожаных чехлах массивное огниво и короткий нож — неразлучные спутники торгоута. Обуваются торгоуты в черные или желтые кожаные сапоги с короткими, но широкими голенищами. Волосы мужчины заплетают в одну косу, выбривая слегка переднюю часть головы, а бороду и усы, должно быть, просто выщипывают. Головной убор у мужчин состоит из низенькой, усеченно-конической войлочной шляпы с небольшим обшлагом.