Путёвка в спецназ
Шрифт:
Как раз закипел чайник, и я как самый молодой пошел изображать официанта. Странная у нас подобралась компания, чай пьем без сахара… Все трое! Ну, уж вкусы начальства я изучить успел. Сказал бы мне кто, еще год назад, что буду пить "Канди" и нахваливать, только пальцем бы покрутил у виска. Далеко не элитный сорт чая, но уж получше чем "Гита"… О, Господи, о чем рассуждаю? Я ведь даже названий таких не знал, все элитными чайками баловался…
Чертовщина какая-то, тут разговор о боевой операции! Меня, может, шлепнут через пару дней, а я о чае! Хотя, наверное,
— Егор, Егор! Мать твою! Ты чего? Мимо же льешь!
— Извини, Руслан, задумался…
— О чем?
— Да о задании.
— Врешь, ты о заданиях не с таким лицом думаешь. С огоньком, я б сказал! — хохотнул капитан, вздернув кулак вверх. — Что-то я последнее время мало тебя гоняю, раз опять сны снятся… — с грустью прошептал он.
— Какие сны? — пытаюсь улыбнуться.
— Не знаю. Но ты так стонешь, а то и орешь…
— Я?
— Эх, Егорка, а ты что думал, все с криком просыпаются, один ты молчишь как партизан? Так же как и остальные блажишь. Надо вас еще сильнее нагружать…
— Зачем? Не надо! Все нормально! — перепугался я. — Куда еще сильнее? Итак, ноги еле ворочаем.
— Когда вы реально устаете, то в казарме тишина как в склепе! А как не дожму вас, так: то один, то второй, мечетесь в бреду и стонете, стонете…
— Так все плохо? Мне же не всегда сны снятся…
— Вот именно: не снятся… Когда устаете.
Я только обреченно вздохнул. А что тут сделаешь? Я тоже замечал, когда, бывало, просыпался ночью, что многие парни мечутся во сне… Правда, такое бывает, только если спим в казарме. В поле: даже не всхрапнет никто. Это наверное от обстановки зависит, но я не психолог…
— Но ничего, Степаныч обещал вам "чаек" сварить, спать будете как младенцы. Ведь сваришь, Степаныч?
— Сварю, — кивнул тот.
— А что ж раньше-то не приготовил? — удивляюсь такой нерасторопности.
— Дык, вас лечить надо, а не снотворным пичкать. А травки очень редкие нужны. И когда я говорю редкие, это значит, копец, какие редкие. Но, вроде, удалось достать: через пару недель привезут. Вот тогда и подлечим нервишки…
— И что, кошмары сниться перестанут?
— Нет, они видоизменятся.
— Э-э-э…
— Не заморачивайся, потом поймешь.
Помолчали, прихлебывая чай и думая каждый о своем.
— Руслан, а Витя то где? — не с того, не с сего спросил Степаныч.
— Остался вопросы утрясти. Кстати, ты завтра возьми машину и дуй в город — к нему. Получишь амуницию и смотри,
— Обижаешь! — усмехнулся прапорщик. — Там где эти подсовывальшики учились, там я преподавал! Не родился еще человек, который…
— Все, все верю. Можешь не продолжать! — со смехом поднял руки Руслан. — Я в тебе не сомневаюсь.
И пока начальство развлекалось, мне вспомнилось начало нашего разговора…
— Руслан, ты вроде говорил, что плохих новостей две? А озвучил только одну.
— Да? Как это я так? Даже странно, вроде говорил же? Ты точно уверен, что нет?
— Русла-а-ан!
— Да ладно, шучу я. Новость в том, что увольнительные отменяются.
— Млять. Я так и знал.
Ну что ж. Придется девчонкам подождать. Нас ждут великие дела!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
День, в общем-то, начинался не плохо: сгоняли в столовку без "лавочки". Видимо капитан решил перед делом не нагружать нас. Вернулись в казарму, на крыльце сидит Степаныч и подымливая сигаретой, изображает из себя занятого человека. Рядышком стоит УАЗик, на котором он собственно и собрался ехать.
— Товарищ капитан, что ж вы так-то? В город отправили, а пропуск зажилили. Хорошо хоть у меня голова работает.
— Ой, какая цаца! Голова у него… А вчера почему не сообразил? Ладно, пойдем, он у меня в столе.
Капитан, вместе с прапорщиком, скрылся за дверью. Мы тоже проследовали внутрь: холодновато, просто так, без дела, стоять на ветру. Не успели даже сесть, как начался цирк!
— Что? Опять? Степаныч, я тебя предупреждал!
Все-таки забавная это картина, когда два мужика носятся по казарме, сворачивая по пути, мешающие их развлечению предметы: Степаныч сбил Сашку, а Рогожин врезался в Молота… И как ни в чем не бывало, продолжили свой забег:
— Стой, скотина, все равно догоню!
— Ага, счас. Вот все брошу и начну херней заниматься!
— Догоню, хуже будет!
— Ты догони сперва!
Вот скажите мне: Степаныч давно уже знает Рогожина и все равно убегает, почему? Ведь дураку, понятно, что так больнее! Или надеется сбежать? Эх, как скачут, прям Кони Ногайские, хоть ставки принимай. Вот только кто ж против капитана поставит? Или все же удастся смыться? Нет, не удалось… Поймал. И взяв за шкирку, уволок к себе. Ну, правильно, не при нас же воспитывать! Хотя и так понятно, что попал Степаныч не по детски. И я даже догадываюсь за что.
А из-за дверей кабинета раздавалось:
— Ты зачем убегал?
— Ну, мало-ли. А вдруг бы получилось?
Бумс!
— Ну и как получилось?
— Ну, попробовать то, можно было?
Бумс!
— Ты, гад, какой пример молодежи подаешь?
— Наоборот! Теперь-то точно никто смываться не будет.
— Да? Хм… Логично. Ладно, считай, простил. Теперь объясни мне, друг ситцевый, ты, где это с утра был?
— Так ведь за машиной ходил…
Бумс!
— Я тебе сколько раз говорил, не шляться к жене замполита?