Путеводитель по Лукоморью
Шрифт:
– Виола, загляните в ротонду, – вклинился в беседу Вадик, – она вся в благодарностях Ирине.
Глава 13
Я улыбнулась.
– Мне сегодня досталась «исполнялка». А поскольку все мои мысли заняты исключительно новым романом, то самое заветное мое желание – это поговорить с художницей. И раз я получила волшебную картинку, то оно непременно сбудется. Ведь так?
– Ну, да, – пробормотала Катя, – вот только Владимир Яковлевич прав, мигрень у Ирины часто принимает затяжной характер. Порой она неделю с кровати не встает.
– Может,
– В нашей глуши нет никаких развлечений, – вздохнул Вадим.
– Вот те на! – возмутился Максим Антонович. – Не слушайте его, Виола. А театр?
– Папа, ты всерьез? – скривилась Катерина. – Вилка, дорогая, отец страшно гордится Беркутовом. И, надо сказать, имеет право. Город моего детства и то, что мы видим сегодня, это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Но по части досуга… Знаете, местный театральный коллектив поставил «Гамлета», так бедняга Шекспир небось в гробу извертелся. И кино в Беркутове нет.
– Клуб есть, – не сдавался мэр.
Катерина засмеялась.
– Цитадель местного разврата. Кстати, ее содержат мои бывшие одноклассники, Рома и Гоша. Виола, вы у нас от тоски умрете.
– Беркутов – сонное царство, – подхватил Игорь Львович.
– После Москвы наш городок покажется вам деревенькой, – вздохнула Варя. – Мы живем тихо, по-сельски.
– Могу предложить хороший вариант, – засуетился Вадим. – Сегодня вечером я отвезу вас домой, а когда Ирина будет способна общаться, снова доставлю в Беркутов. Вам нет смысла тут скучать. Вдруг Богданова две недели проболеет?
– Верная мысль! – захлопала в ладоши Катя.
– Вадик прекрасно водит машину, – подхватила Варвара.
– У него шикарный «Мерседес», – неожиданно подал голос Степан Николаевич, – не едет, а плывет. В автомобиле даже бар оборудован.
Я снова улыбнулась и заговорила нарочито медленно:
– У нас, писателей, нет необходимости каждый день по звонку становиться к станку. В Москве у меня особых дел сейчас не намечено, маленькие дети, – впрочем, и большие тоже – отсутствуют, мужа нет. Я живу одна, и как раз намеревалась провести дней двадцать в тихом месте в провинции, отдохнуть от столичной суеты и шума. Театр-кино-цирк-клуб мне не нужны. «Золотой дворец» комфортабелен, воздух у вас упоительный. Я любительница пеших прогулок, с удовольствием поброжу по окрестностям. В «Мерседесе» на заднем сиденье меня сразу укачает. Да и зачем кому-то меня везти? Во дворе отеля стоит моя собственная четырехколесная «лошадка». На данном этапе главным для меня является беседа с Ириной, я не могу начать писать новый детектив, не поговорив с нею. Я поживу в Беркутове в ожидании, пока головная боль отпустит художницу. Если я доставляю вам неудобства, то скажите прямо. В мои планы не входит никому надоедать, каждый день заявляться к трапезе я не намерена. Гостиницу оплачу сама, не хочу вводить вас в расход.
Варвара вцепилась в мою руку.
– Боже! Вы нас неправильно поняли! Мы счастливы видеть лучшую писательницу России с утра до ночи!
– Да, да, такая радость общаться с вами! – подхватила Катя.
– Не волнуйтесь по поводу гостиницы, вы наш самый наипочетнейший
– Извините, – пробормотал Вадим, – мое предложение прозвучало как хамство.
– Вечно ты глупости порешь! – накинулась на друга детства Катерина.
Неожиданно послышался странный звук, напоминающий пощелкивание, затем большие дубовые двери распахнулись, и в гостиную быстро въехала инвалидная коляска, в которой сидел тощий старик с безумным взором.
– Где она? – заорал незнакомец. – Где моя дочь? Сволочи! Знаю, знаю, вы убили девочку! Я видел, вы несли что-то длинное, она лежала на спине!
Катя, Вадим, Игорь Львович и Максим разом вскочили со стульев.
– Успокойтесь, пожалуйста, дедушка! – закричала Катерина. – Все хорошо, я жива!
– Валя, Валя! – завопил Максим Антонович. – Где эта чертова сиделка? Кто его одного отпустил?
– Давайте я укачу дедулю в спальню, – предложил Вадим, – а заодно и медсестру найду.
– Сделай одолжение, – кивнул Буркин.
Старик в упор посмотрел на Катю.
– Ты не она! Я знаю, как выглядит моя дочь!
Потом он указал пальцем на старшего Сердюкова.
– Ее он забрал! Увез! Унес! Убил!
– И съел, – буркнул Вадим.
– Перестань, – остановила его Катя, – нехорошо глумиться над сумасшедшим.
– И он всему виной! – причитал дедушка, пытаясь доехать до Обоева. – Сначала лечил, а потом убил, спрятал! А сегодня унес! Я видел, я там был, у забора стоял! Ботиночки зеленые, она такие носит… Отдай мою дочь! И ты там был! Зеленые ботиночки… Зеленые ботиночки…
Высохшая, трясущаяся то ли от ярости, то ли от болезни рука старика вновь указала на Игоря Львовича.
Обоев встал.
– Сделаю-ка я больному укол. Илье Николаевичу необходимо успокоиться, он сегодня сильно взволнован. Очевидно, весеннее обострение началось. Илюша, поедем, дружок мой, тебе отдохнуть пора.
Старик неожиданно примолк, затем совсем другим тоном сказал:
– Я не псих. И все вспомнил. Я Валькины таблетки прятал, а сегодня утреннюю порцию ей в чай кинул. И что? Заснула она сразу. Жил я в тумане, а потом луч блеснул, свет забрезжил. Я все вспомнил! Где моя девочка, а? Молчите? Ну так я теперь рот открою и расскажу, как вы тут живете! Суки!
Вадим схватился за ручки коляски и стал выталкивать инвалидное кресло в коридор. Старик завыл на одной ноте. Младший Сердюков наконец вывез больного из гостиной, Обоев вышел следом, не забыв хорошенько прикрыть двери, которые абсолютно заглушили звук, вопли Ильи Николаевича больше не долетали до моего слуха.
– Ужас… – прошептала Варвара. – Мне его так жаль!
Максим взял графин с вином.
– Извините, Виола, за эту неприятную сцену. Илья Николаевич перенес инсульт. Володя сделал невозможное, буквально выдернул его из могилы. Физически Илья достаточно окреп, вполне уверенно сидит в кресле и даже может сам им управлять, но умственно…
Буркин махнул рукой и опустошил фужер.
– Ужас! – повторила Варя. – Лучше умереть, чем так жить.
– Ну, он-то не мучается, – возразил жене Игорь Львович. – Илье хорошо – он накормлен, напоен, обихожен.