Пути Держателей

Фролов Андрей

Движение слева привлекло внимание тоэха, заставив молниеносно развернуться, припадая для броска. Он был там, уже не стараясь прятаться…

Неожиданно звуки пропали. Разом, как отрезанные. Не все, лишь звук ливня и грохот небес, но сначала юноше показалось, что он в один миг оглох. Буквально через мгновение он разобрал скрежет мелких камешков под ногой, бесшумную поступь Танары за спиной и мерное рычание, вырывающееся из собственной груди.

Оценив расстояние до противника, Киоши выпрямился, скрещивая руки на груди.

А из-за низкого парапета террасы взмыл он.

Высок,

в теле статного и горделивого человека. Длинные, почти до бедер, пепельные волосы схвачены в шикарный хвост. Холодный ветер поигрывает ими, но бережно, словно знает, что увлекаться нельзя… На нем черная кожаная куртка с широкими рукавами до локтя, такие же штаны, заправленные в невысокие сапожки с зеленоватым отливом. Плащ с высоким стоячим воротом струится до земли, сколотый на массивную золотую фибулу в форме оскаленного черепа. Вся одежда суха, словно плотный дождь даже не прикоснулся к ней. Из оружия лишь кинжал, висящий на поясе. У незнакомца тонкие губы, длинный, чуть с горбинкой нос, и глаза… Безжизненные серые глаза.

Стоя на воздухе, тот поднялся над краем балкона, плавно опускаясь на бордюр, всем видом демонстрируя расслабленность и легкую заинтересованность. Киоши вздрогнул и невольно отступил на шаг, хотя расстояние до демона с серыми глазами и так превышало двадцать прыжков. Танара тенью замер у стены, и тоэх кожей ощутил сковавшее проводника напряжение.

— Теперь я вижу, что все это правда…

Чужак, от которого и за дневной переход веяло враждебностью и угрозой, говорил медленно и очень тихо. Однако, к своему удивлению, Киоши отлично разбирал слова, с нарастающим беспокойством различив за ними невероятную силу.

— Хотя, стоит отметить, что не испытывал ни капли сомнения по поводу слов брата, — демон с серыми глазами прищурился, глядя прямо на тоэха. — Здравствуй, Киоши.

— Я тебя не знаю, — юноша поймал себя на мысли, что ему хочется еще сильнее увеличить дистанцию до этого странного существа.

— Ты уверен в этом, Киоши? Может быть, твой друг знает меня? Танара, что скажешь?..

Киоши чувствовал, что проводник даже не шелохнулся, продолжая рассматривать незнакомца сквозь скрещенные клинки. Тоэх быстро взглянул в его сторону, но Танара лишь качнул головой, не изменившись в лице.

Отрезанный от террасы, дождь стал еще сильнее, вставая за парапетом непроницаемой стеной воды. Холодный ветер мгновенно высушивал капли пота, бегущие по спине Киоши.

— Жаль… — незнакомец отбросил тяжелую полу плаща, усаживаясь на каменный бордюр и закидывая ногу на ногу. — А ведь мы уже встречались, Киоши.

— Я впервые вижу тебя…

Очередная капля пота начала бег по его лицу, и тоэх не без усилия заставил себя изменить температуру тела. Он словно то леденел до дрожи, то его бросало в жар, выматывая силы. Взгляд серых глаз гипнотизировал, словно змеиный. Балкон сотрясся от беззвучного раската грома, все новые и новые молнии хлестали в небесах, озаряя склон Буредды, как ярким днем.

— Что тебе нужно?

— Ты сам прекрасно знаешь это, молодой тоэх, — тонкие пальцы незнакомца поигрывали заколкой, а налетевший порыв ветра хлопнул плащом. —

У тебя ведь есть то, что принадлежит мне… вернее сказать, нам.

Киоши на миг зажмурился, собираясь, словно перед прыжком через пропасть. Охотники, пираты, распри с кланом и Борис Конта внезапно остались далеко позади — прозрачные силуэты, смешные и картонные, даже при всем старании не способные причинить реального вреда. Истинная опасность сейчас была здесь. Настоящая, неподдельная, небрежно сидящая на камнях парапета.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь… — несмотря на высочайшую влажность воздуха, в горле стало сухо, как в песчаной яме.

Незнакомец понимающе кивнул, будто справедливо ожидал такого ответа.

— Согласен, ты крепкий парень, брат оказался прав… Но…

Внезапно воспарив над балконом, он оказался на ногах. И гораздо, гораздо ближе, чем прежде. Шокированный тем, что впервые в жизни не успел среагировать, Танара запоздало рванулся вперед, поднимая меч.

— Ах, понимаю… — незнакомец замер в воздухе, паря в трех локтях над камнями террасы, едва заметно покачиваясь вверх-вниз. — Дружба, скрепленная бедой… Согласен, прочный узел.

Неожиданно демон с серыми глазами поднял голову, оглядывая грозовое небо, словно выискивал кого-то на одноцветном полотне туч. Голос его стал крепче, возносясь вверх и возвращаясь, словно он разговаривал сам с собой:

— Надеюсь, Овельговерн не станет заставлять ждать. О нет, не станет, — вдруг резко повернулся, крылом взметнув плащ, и уставился прямо на проводника. — Скоро Танара, очень скоро, если верить судьбе. Ты ведь далеко не все рассказал своему новому приятелю о своей прошлой жизни. О тайнах, об ошибках, о могуществе человеческих магов?

— Закрой свой поганый рот, сын безродной суки, понесшей от своего собственного ребенка, — мидзури разглядывал чужака вдоль короткого заклятого клинка, но Киоши вдруг уловил в его голосе трещину, расколовшую непроницаемую оболочку боевого транса. — Почему бы тебе сейчас не шагнуть за парапет и навеки не убраться отсюда вон?

Сероглазый улыбнулся, словно Танара сказал что-то очень забавное. Он покачал головой, сверху вниз разглядывая изготовившихся к схватке демонов.

— Действительно, как же забавно… Поверьте мне, друзья, одно дело — слышать рассказы, но другое дело — видеть своими глазами, убеждаясь в их правдивости… Ну так что, Киоши? — он перевел пронзительный взгляд на тоэха. — Сейчас ты скажешь мне, что кулона у тебя нет?

— А если скажу? — Киоши вызывающе поднял голову, демонстративно хрустнув шейными позвонками. Вытянув руки перед собой, он несколько раз сжал и разжал кулаки, демонстрируя стальные когти.

Глаза незнакомца превратились в тонкие щели, за которыми плескалось серое пламя.

— Не вздумай злить меня, щенок…

И вот тогда Киоши впервые увидел их.

Серые Нити… Осторожно плывущие среди царствующих Цветов, полупрозрачные, словно гости из чужой, смертельно-опасной реальности. Зрачки тоэха сжались до размеров булавочных головок, рот распахнулся в немом вскрике. Глаза отказывались верить, руки онемели, а разум восставал против увиденного.