Пути непроглядные

Мистунина Анна Владимировна

– Вы со мной?!

И два голоса нестройно ответили ему:

– Да!

Монах, ошалевший от такой быстрой перемены, смотрел на них с разинутым ртом. Райкол одарил его неприязненным взглядом:

– Не надейся, что возьму тебя к себе в седло.

Солнце зашло, но тропа смутно виднелась в полумраке. Ее окружали деревья, в основном массивные дубы, в чьих ветвях высоко над головой сияли мелкие алмазы звезд. У подножий теснился плющ, жимолость и густые заросли боярышника. Мягкая земля глушила звук копыт. Конь под Рольваном шел размеренным шагом, так же, как и лошади тех, кого он преследовал.

Они отдыхали на закате, чтобы с наступлением темноты тронуться в путь, и в этом Рольван был полностью солидарен со своими врагами: если появится призрак, гораздо лучше встретить его в седле, готовым к бегству, нежели попасться врасплох и пополнить собою молчаливую компанию полумертвых.

Он вспоминал короткое прощание воинов со своими недавними товарищами, простые слова Халдина: «Мы не можем вам помочь. Мы уходим. Но знайте – мы за вас отомстим», и думал о том, как хорошо он понимает этих людей. Он, совсем недавно бывший на их месте, преследовавший тех же, кого нынче преследовали они с такой же отчаянной потребностью в мести. Он изменился, но не надеялся, что Райкол и его спутники сделают то же самое. А коль скоро это невозможно, трем воинам и монаху придется умереть, потому что как бы хорошо Рольван ни понимал их, сколько бы он им ни сочувствовал, он никому не позволит причинить вред Игре. Только не пока он жив.

Если верить монаху, лесу давно уже следовало закончиться, но никаких признаков близкой опушки не было видно – лишь замшелые дубы и корявые вязы, да редкие березовые стволы, белеющие, будто привидения в окружающем мраке, так что то и дело приходилось вздрагивать и приглядываться, чтобы убедиться: дерево. Вдобавок тропа вела себя очень странно: то прямой лентой тянулась к западу, то вдруг, без всяких поворотов и изгибов, устремлялась на север или на юг, потом заворачивалась петлей, но направления при этом не меняла. Когда расстояние между Рольваном и дружинниками сокращалось, делалось слышно, как они ссорятся и проклинают сбивающее с пути дрейвское колдовство.

К утру стало окончательно ясно, что они заблудились. Тропа никуда не выводила, лес не думал заканчиваться, а вересковое поле перед Кругом – появляться из темноты. Мрачный Рольван мысленно пересчитывал жалкие остатки еды и фуража и гадал, сколько еще дней он будет красться по следам дружинников и что произойдет раньше – его наконец заметят и убьют или он сам расправится со всем четверыми, по-воровски прирезав их во сне. После чего сам умрет от голода или станет наконец добычей какого-нибудь скучающего призрака.

Задумавшись, он не сразу заметил, что больше не слышит отряда впереди. Сообразив, натянул поводья и остановился, выехав из-за поворота тропы всего в тридцати шагах от спешивавшихся дружинников. Еще немного, и он бы на них наехал. Замер, не зная, как быть дальше. Пока что его не заметили, но стоило кому-нибудь из четверых повернуть голову или хрустнуть под копытом сухой ветке, белесый предутренний сумрак не скрыл бы Рольвана от их глаз.

Держа поводья левой рукой, правой он потянулся к мечу. Дружинники шепотом совещались. Монах взволнованно взмахивал широкими рукавами сутаны. Потом воины отвели лошадей в сторону от тропы, все еще не замечая неподвижного Рольвана, привязали их к дереву и крадучись отправились

вперед. Несколько шагов, и новый изгиб тропы скрыл их из виду.

Рольван встрепенулся и поспешил последовать их примеру, держась слева поодаль от тропы, так, чтобы случайно не натолкнуться на засевшего в темноте дружинника. Он ступал бесшумно, держал руку на рукояти меча и был готов как к нападению, так и к бегству, но открывшаяся за поворотом картина вмиг заставила его забыть обо всем.

Тропа описывала полукруг, огибая поляну, заросшую высокой травой и залитую красноватым светом костра. У костра сидел, поджав под себя ноги, мужчина в потрепанном вышитом плаще. Вид у него был задумчивый и усталый. Рядом, положив голову к нему на колени и вытянув ноги, дремала рыжеволосая девушка. Рука мужчины покоилась на ее волосах. В свете костра был ясно виден широкий золотой браслет на этой руке.

Рольван растерялся, онемел всего на мгновение. Это мгновение вместило очень многое: с воплями вылетели из кустов и кинулись в атаку дружинники, звонко пропели где-то с дальней стороны поляны тетивы луков, диким голосом закричал монах. В следующий миг Дуз упал с пронзенным горлом. Меч Райкола с силой обрушился на голову сидящему у костра мужчине, но вместо живой плоти врезался в верхний сук неведомо откуда взявшейся ветвистой коряги и застрял в нем, а лежащая на земле девушка обернулась трухлявым стволом. Очнувшийся Рольван сзади обрушился на Халдина. Тот ушел от удара в последний момент, развернулся, ударил наискось, метя в шею, но покачнулся и упал на колени, когда новая стрела вонзилась ему в висок.

– Ха! – воскликнул Рольван, бросаясь к Райколу.

Тот наконец выдернул свой застрявший в дереве меч. Поднял его, пытаясь отразить удар, но успел лишь немного изменить его направление. Направленный ему в голову меч Рольвана скользнул по клинку и ударил в левое плечо. Райкол с воем отскочил. Плечо было раздроблено, но это не помешало ему яростно атаковать. Рольван отвел его удар, сделал обманный выпад и тут же ударил с другой стороны. Этот удар Райкол сумел отбить, но вот от вонзившейся в шею стрелы защититься не успел.

Обернувшись, Рольван поискал взглядом монаха. Тот лежал лицом вниз. Конечности его слабо подергивались в последних конвульсиях. Больше на поляне никого не было, и во внезапной тишине отчетливо звучала угроза.

Вдруг испугавшись, Рольван поднял и отбросил в сторону меч.

– Гвейр, пожалуйста, не стреляйте! – крикнул он в темноту. – Это я, не надо!

Темнота не отзывалась. Несколько ужасных мгновений он ждал тонкого пения стрелы и собственной смерти, но было тихо.

– Прошу вас! – позвал он тогда. – Прошу, выслушайте меня!

Они появились из темноты, тихие и до ужаса похожие на призраков. Подошли неспешно. Гвейр принялся за ноги оттаскивать прочь тела убитых. Игре стала поправлять рассыпанный упавшей корягой костер. Оба молчали. Рольван подумал, что еще немного, и он разревется, как мальчишка.

– Я знаю, вы думаете, что это я, – сказал он, когда Гвейр вернулся, утащив последний труп. – Что это я их на вас навел, но… да, но я не хотел. Я не думал, что так выйдет, Гвейр, поверь мне!

Тот поднял с земли стрелу и выпрямился. Произнес устало: