Пути России (сборник)
Шрифт:
Разгулявшись свистали да цокали,
Да неслись по-над Волгой стрелой.
Да как кликнешь сподрушных приспешников:
– Васька-Ус, Шелудяк, да Кабан!
Вы ступайте пощупать помещиков,
Воевод да попов, да дворян!
Позаймитесь-ка барскими гнездами,
Припустите к ним псов полютей,
На столбах с перекладиной гроздами
Поразвесьте собачьих детей!
Хорошо
Погулял, и поел, и попил,
И за все, что творил неуказного
Лютой смертью своей заплатил.
Принимали нас с честью и с ласкою,
Выходили хлеб-солью встречать,
Как в священных цепях да с опаскою
Привезли на Москву показать.
Уж по-царски уважили пыткою,
Разымали мне каждый сустав
Да крестили смолой меня жидкою,
У семи хоронили застав.
И, как вынес я муку кровавую,
Да не выдал казацкую Русь.
Так за то на расправу на правую,
Сам судьей на Москву ворочусь.
Развяжу, разсужу, не помилую,
Кто хлопы, кто попы, кто паны...
И узнаете: как пред могилою
Так пред Стенькой все люди равны.
Мне к чему царевать да насиловать:
А чтобы равен был всякому всяк...
Тут пойдут их голубчиков миловать,
Приласкают Московских собак.
Уж попомнят, как нас по Остоженке
Шельмовали для ихних утех -
Пообрубят им рученьки, ноженьки;
Пусть поползают людям на смех.
И за мною не токмо что драная
Голытьба, а казной расшибусь -
Вся великая, темная, пьяная,
Окаянная двинется Русь.
Мы устроим в стране благолепье вам, -
Как восставши из мертвых с мечем,
Три Угродника - с Гришкой Отрепьевым,
Да с Емелькой придем Пугачем.
ДМИТРИЙ ИМПЕРАТОР
1591-1613 гг.
Убиенный много и возставый,
Двадцать лет со славой правил я
Отчею Московскою державой,
И годины более кровавой
Не видала русская земля.
В Угличе, сжимая горсть орешков
Детской окровавленной рукой,
Я лежал, а мать, в сенях замешкав,
Голосила, плача надо мной.
С перерезанным наотмашь горлом
Я лежал в могиле десять лет,
И рука Господняя простерла
Над Москвой полетье лютых бед.
Голод был, какого не видали.
Хлеб пекли из кала
Землю ели. Бабы продавали
С человечьим мясом пироги.
Проклиная царство Годунова,
Толпы толп без хлеба и без крова
Мерли у набитых закромов.
И разъялась земная утроба,
И на зов стенящих голосов
Вышел я, замученный, из гроба.
По Руси, что вихрь засвистал,
Освещал свой путь двойной луною,
Пасолнцы на небе засвечал.
Шестернею в полночь над Москвою
Мчал, бичом по маковкам хлестал.
Вихрь-витной гулял я в ратном поле,
На Московском венчанный престоле
Древним Мономаховым венцом,
С белой панной, с лебедью, с Мариной,
Я, живой и мертвый, но единый
Обручался заклятым кольцом.
Но Москва дыхнула дыхом злобным,
Мертвый я лежал на месте Лобном
В черной маске с дудкою в руке,
А кругом, вблизи и вдалеке,
Огоньки болотные горели,
Бубны били, плакали, сопели,
Песни пели бесы на реке...
Не видала Русь такого сраму!...
А когда свезли меня на яму,
И свалили в смрадную дыру,
Из могилы тело выходило
И лежало цело на яру.
И земля меня не принимала.
И вода от трупа отливала,
На куски разрезали, сожгли,
Пепл собрали, пушку зарядили,
С четырех застав Москвы палили
На четыре стороны земли.
Тут тогда меня уж стало много:
Я пошел из Польши, из Литвы,
Из Путивля, Астрахани, Пскова,
Из Оскола, Ливен, из Москвы...
Понапрасно в обличение Вора
Царь Василий, не стыдясь позора
Детский труп из Углича опять
Вез в Москву народу показать,
Чтобы я на Царском на призоре
Почивал в Архангельском Соборе,
Да сидела у могилы мать.
А Марина в Тушино бежала,
И меня живого обнимала,
И, собрав неслыханную рать,
Подступал я вновь к Москве со славой -
А потом лежал в снегу безглавый,
В городе Калуге над Окой,
Умерщвлен татарами и жмудью...
А Марина, с обнаженной грудью,
Факелы подняв над головой,
Рыскала над мерзлою рекой.
И, кружась по-над Москвой, во гневе,
Воскрешала новых мертвецов,
А меня живым несла во чреве.
И пошли на нас со всех концов.
И неслись мы парой сизых чаек
Вдоль по Волге, Каспию, на Яик,
Тут и взяли царские стрелки
Лебеденка с Лебедью в силки.
Вся Москва собралась, что к обедне,
Как младенца - шел мне третий год -