Пути стражей
Шрифт:
– Если я правильно понял, речь идет о вендетте, ваша светлость?
– Не совсем, - де Монфор вновь приподнял свой кубок, но не отпил, а принялся пальцем обводить по контуру вкрапленный в него камень.
– Речь, скорее, идет о справедливом возмездии.
Дайлен кашлянул.
– При всем уважении, ваша светлость. Мне... лично мне не кажется справедливым заставлять отвечать за преступления невиновных в них людей. Даже пусть за... очень жестокие преступления.
Сирил де Монфор дернул углом рта. На его лице появилось какое-то капризное выражение, с оттенком горечи. Однако, как
– Быть может, вы и правы, - приготовившийся к долгой беседе на эту тему и заранее выискивавший выражения, которые бы не обидели его высокого собеседника, Дайлен облегченно вздохнул. Сирил вновь усмехнулся и сделал знак слуге.
– Месье Амелл, я вижу, вы вовсе не притронулись к моему вину. А я вам клянусь, этот божественный напиток вовсе не заслуживает подобного пренебрежения. Позвольте... нет, я настаиваю. Отведайте хотя бы несколько глотков. О, прошу вас. Я буду чувствовать себя не до конца исполнившим долг хозяина перед гостем, если вы так и не попробуете этого божественного напитка, что вышло из лучших валборетских винокурен около трех веков назад. Отец мой, добрый Проспер де Монфор, что этой осенью ушел к Создателю, был знатным эстетом и знатоком вин. Поверьте, он бы не стал хранить в наших подвалах, в особом ящике, всякую гадость.
Отказать хозяину после такого приглашения было трудно. Дайлен послушно взял свой кубок, до краев наполненный светло-розовым, почти прозрачным вином.
– В память о моем отце, Проспере де Монфор, - самостоятельно подлив себе вина из стоявшей на столе бутылки, лорд Сирил поднял собственный кубок.
– И за справедливое возмездие тем, кто был повинен в его смерти!
– Да примет его Создатель, - Дайлен поднес вино к губам, и, сделав глоток, не удержался, осушив кубок до дна.
Хозяин дома не солгал и не преувеличил. Амеллу показалось, что пьет он нектар, что ранее до него вкушали только боги и богатейшие из орлесианских вельмож. Робко просочившись, в его разум вкралась мысль о том, что теперь, когда он отведал подобного, жизнь его в любом случае прошла не зря.
Внимательно следивший за господами слуга понял ферелденского гостя без слов, беззвучно появляясь рядом и вновь наполняя его кубок тем же напитком. Несколько потерявший свою настороженность Амелл осушил и второй бокал за упокой души неизвестного ему знатного батюшки де Монфора. Совсем незаметно для него он сам и хозяин дома переместились как будто бы в другую комнату, где жарко горел камин, освещая уже порядком сгустившуюся вечернюю темноту. Дайлен ощущал мягкость низкого дивана и утапливал ноги в косматом мехе какой-то шкуры, брошенной на пол. Они с орлесианцем о чем-то жарко разговаривали, быть может, даже спорили. Думать Дайлену было все труднее, как и удерживать отяжелевшие веки открытыми. Последним здравым размышлением его было виноватое покаяние о том, что пить вина, даже так немного, ему не следовало вовсе. Дайлен в последний раз дернулся из цепких объятий приятного опьянения и - сдался окончательно, проваливаясь в небытие и с неясными уколами тревоги ощущая на себе пустой и совершенно трезвый взгляд белесых глаз виверна.
Часть 35
Дайлен пришел в себя в отведенной ему комнате, лежа на неразобранной кровати. Вокруг царила полутьма, разгоняемая сиянием ночного светила, видного в приоткрытое окно. Он попытался шевельнуться, и это далось ему нежданно легко, словно тело лишилось веса взрослого мужчины, и вот-вот могло бы воспарить в поднебесье. Бывший маг вцепился в покрывало и осторожно,
Развернувшись, чтобы идти обратно на кровать, Дайлен вздрогнул в испуге. Высокая дверь, ведущая в коридор, беззвучно отворилась, и в комнату шагнул де Монфор. Из одежды на нем было только исподнее, и то - в беспорядке. Но не это насмерть напугало словно примерзшего к полу Дайлена. Он сразу запнулся взглядом о глаза хозяина дома - пустые и жестокие, они теперь были размером с блюдца. Не говоря ни слова, Сирил де Монфор начал крадучись приближаться к своему застывшему у окна гостю.
Так же молча Дайлен стал отодвигаться - пока не уперся в стену. Онемев от страха, он наблюдал, как подходивший к нему лорд менялся - вытягивалась голова и руки, отвисало грузное брюхо, отрастали когти и клыки, а кожа утолщалась, делаясь пупырчатой и бугристой. Спустя несколько мгновений на Стража надвигался уже не человек, а виверн. И взгляд его белесых глаз оставался отстраненным и беспощадным.
Завороженный этим взглядом, Дайлен едва не пропустил того мига, когда тварь бросилась на него. Он успел отскочить с пути огромной ящерицы, но странно непослушное его воле тело понесло его в сторону, противоположную прыжку, и спустя несколько мгновений Дайлен, вышибив головой то самое закрытое окно, в осколках и щепе упал на камни...
... пола в хорошо знакомой ему комнате. Реальность сменилась так резко, что Страж даже не успел изумиться. Он абсолютно точно лежал на полу в приемной комнате башни Круга. В большом очаге потрескивал огонь, и возле него, спиной к Дайлену, стоял очень высокий, светловолосый человек. Человек этот был без доспеха, в одной верхней мантии, но широкую спину сэра Бьорна Хосека бывший ученик Круга мог узнать из тысяч.
– А вот и ты, Дайли, - голос храмовника звучал, как обычно - равнодушно и слегка насмешливо. Амелл несмело поднялся, обронив с себя нападавшие сверху осколки и недоумевая, что то, что только что произошло, могло бы значить.
– Я ждал тебя, паршивец.
Дайлен сделавшимся уже привычным движением оттянул ошейник, с тоской взывая к Тени - и не слыша ее. Хотя та вялая легкость, что сковывала движения в прошлом сне - ибо то, что происходило с ним, явью не являлось, это было очевидно, - пропала. Меж тем, бытие этого сна оставалось реальным, слишком реальным, чтобы его можно было не опасаться. Спина Хосека, торчавшая перед ним на расстоянии четырех-пяти шагов, дышала и мелко подрагивала, видимая настолько хорошо, как редко бывает в снах.
– Ну, чего молчишь?
– Хосек опустил голову ниже и, судя по движениям спины, одной рукой принялся с силой стирать что-то с кисти другой.
– Неужели тебе нечего мне сказать?
Амелл сдвинул брови, хмуро покусывая губу. Хосек молчал, ожидая, видимо, ответа на свой вопрос.
– Прости меня, - наконец, решился бывший ученик, с трудом выдавливая из себя слова.
– Прости, я виноват перед тобой. Но... когда я взывал к твоей крови, я понятия не имел о проклятии ведьмы. Мне просто хотелось большей помощи в нашем с Йованом деле. Ведь мы готовились к побегу. Если бы ты сочувствовал мне, и помогал в наших делах, то сбежать нам было бы легче... так мне казалось. Скажи, откуда мне было знать? Я представления не имел, что есть проклятия, удесятеряющие силы чувств! Я... я бы никогда... Неужели ты думаешь, что я... хотел... того, что... вышло? Андрасте свидетель, никогда не хотел! Но и ты виноват, Бьорн. То, что с твоего попустительства творили твои люди... я был уверен, что имею право