Пути. Дороги. Встречи

Сидоров Георгий Алексеевич

— Конечно, — кивнул я.

— Знаешь, как её из-за Камня на Енисей перевезли?

— В общих чертах.

— Это хорошо, что в общих чертах. Сейчас будешь знать конкретно, — засмеялся шаман. — Статую золотой богини здесь в Сибири от берегов Иртыша до Курейки на востоке перевозили люди рода Ворона. В частности, этим занимался прапрадед того, кого ты перед собой видишь… Он со своими людьми и остался на Енисее как один из хранителей путей.

— А кто управлял всей этой операцией? — поинтересовался я.

— Один из потомков древнего северного великого шамана, который увёл народ на юг вместе с сынами царя севера.

— Только теперь до меня дошло, почему ханты спасали в Сибири Сорни Най до самого Енисея.

— И даже дальше, —

налил себе чаю Николай Константинович.

Вот так по крупицам всё разрозненное и, на первый взгляд, необъяснимое, наконец сложилось в моём сознании в целостное и вполне понятное. Ханты рода Ворона, потомки последних ориан-гипербореев, помня о своём великом прошлом, помогли русским жрецам-хранителям укрыть от жадных христианских ищеек золотое изображение богини любви. А между тем Николай Константинович продолжал:

— Некоторое время тайное капище Сорни Най находилось неподалёку отсюда на речке Орт-Ягуне. Это потом богиню перенесли на Вах. Тогда, когда на месте древнего города «железных людей» христиане стали строить первый Сургут.

— Я хочу, Николай Константинович, увидеть на Торум-Ягуне Шаманскую гору и те места, где когда-то жили пришельцы с севера, — прервал я старого ханта. — Хочется посмотреть на озеро Пикуто и на пирамиды в вершине реки.

— Всё это я тебе покажу, может, не сразу, но обязательно покажу, — посмотрел на меня шаман рода Воронов. — Ты всё увидишь, но этого мало. Ты должен найти потомков северного народа среди русских. Они ещё сохранились. Вот кто тебе покажет древние дороги и крепости, да и стародавние времена они помнят лучше, чем мы, вороны.

— Скажи на милость, — пожал я плечами. — Где же мне их искать? Русские на севере не живут как вы юртами. Они предпочитают жить в городах и больших посёлках. А там, известное дело, со всех сторон влияние другого времени.

— Всё это так, — грустно улыбнулся хант. — Но ты забыл про кержацкие скиты. — А они до сих пор стоят и на земле самоедов и на земле хантов. И с теми, и с другими кержаки живут дружно, не чествуют они христиан и коммунистов. На Тазу и Пуре они подобно ненцам разводят оленей и на Оби, Казыме и других больших реках, как и мы, рыбачат.

— Но насколько я знаю, кержаки тоже христиане, только старообрядцы или раскольники, — возразил я шаману.

— Верно, часть из них такая, как те, что пришли в Сибирь с запада из-за Камня, ты их сразу поймёшь: у них в скитах полно икон, и они двумя пальцами крестятся, — поднял руку с двумя сложенными пальцами шаман. — Тебе же надо отыскать других кержаков, о которых в посёлках говорят: «Живут в лесу и молятся колесу». Их мало, но они до сих пор встречаются. Когда-то мой род с такими людьми дружил. Они жили недалеко от юрт Рускинских здесь на Торум-Ягуне. Потому до сих пор и зовутся эти юрты Русскинскими, то есть — русскими.

— А потом куда они делись? — поинтересовался я.

— Когда на наши земли нахлынули нефтяники, они ушли на Казым, где нет буровых и можно разводить оленя, — погрустнел Николай Константинович. — И нас они звали с собой…

— Неужели они эти странные кержаки, и на самом деле молятся колесу? — отвлёк я своим вопросом ханта от грустных мыслей.

— Не колесу они поклоняются, а духу Солнца, — ответил мне шаман. — Солнце же представляют в виде колеса.

«Неужто, и вправду, до сих пор в Сибири живы ведические русские?» — невольно подумал я.

— Живы-живы, — прочёл мои мысли Николай Константинович. — Только их мало, но они ещё живы, это род Ворона вымер…

— Так как же мне их отыскать? — развёл я руками.

— Меня же нашёл?

— Благодаря Лисаку Павловичу, — напомнил я.

— Вот и я тебе помогу, главное, что у тебя есть желание, — закончил разговор шаман.

Чтобы исследовать Шаманскую гору у юрт Ермаковых и описать все древние укрепления на Тром-Ягуне, у меня ушло два года. А впереди было ещё озеро Пикуто и Северные увалы, где, по утверждению Николая Константиновича, стоят развалины древнего

города и три заросшие лесом высокие пирамиды. Чтобы попасть на водораздельные холмы в вершину реки, мне пришлось организовать целую экспедицию. Помог мне в таком деле Сопочин Анатолий Семёнович, бывший депутат Верховного Совета СССР, который, поняв, что происходит в нашей стране, сбежав из Москвы и забрав свою семью, подался на оленях в скитание по лесотундре. С ним меня познакомил Николай Константинович. Хоть Анатолий Семёнович и не является представителем рода Ворона, но он сразу понял, что от него требуется. И именно благодаря ему, мне удалось описать и валы древнего допотопного города и стоящие рядом с ним гигантские громадины трёх пирамид. После всего того, что мне удалось увидеть, я решил обратить внимание на свои находки этнографа из Томского университета Галины Ивановны Пелих, автора замечательной монографии «Происхождение селькупов». По наивности мне тогда казалось, если доктор наук Г.И. Пелих нашла смелость опубликовать в своей работе, ссылаясь на идентичность нарымских и шумерских орнаментов, что древние шумеры пришли на юг Междуречья из Среднего Приобья, то известие, что среди тайги покоятся валы древних городов и даже пирамиды, её не шокирует. Но я ошибся. Галина Ивановна на моё подробное письмо не ответила. Написала мне несколько строчек её секретарь. Что, дескать, то, о чём я сообщил, скорее всего, мне показалось. Ни гигантских курганов, ни следов крупных поселений, тем более рукотворных холмов-пирамид в Сибири быть не может. Вывод один — я спятил! Не верь своим глазам, а верь дурацкому мнению ортодоксов! Письмо секретаря кафедры этнографии ТГУ меня заметно охладило.

«Ну что же? — решил я про себя. — Может, это и к лучшему. По крайней мере, следы древней цивилизации потомков ориан в Сибири сохраняются. Тем более наступило, как и предполагали «пасечник» с дядей Ёшей, смутное время».

И я целиком и полностью переключился на мифологию рода Ворона. Приезжая в командировки на озеро Косын-Лор, я слушал предания, которые мне рассказывал Николай Константинович, а по ночам записывал их в свои тетрадки. То было счастливое время: зимой за берестяной покрышкой чума трещали морозы или выли метели, летом же гудел не смолкая осатаневший гнус, но я слушал ханта, ничего этого не замечая. Моё сознание уносилось вдаль тысячелетий на бескрайнюю ледяную равнину севера, туда, где когда-то обитали уцелевшие от страшной катастрофы потомки арктов. Я видел картины их охоты на мамонтов и овцебыков, вместе с ними собирал по берегам рек плавник и строил из него остовы для зимних жилищ. А когда пришло тепло и ледник стал таять, и началось последнее наводнение, род уходил дальше на север, чтобы через несколько столетий вернуться на материк со стадами одомашненных оленей.

— Скажи мне, — спросил я один раз Николая Константиновича. — Откуда пришли на север предки нехристей кержаков? Как я понимаю, сначала белые люди севера ушли далеко на юг, а потом стали возвращаться.

— Fie все ушли на юг, Геша, — улыбнулся моей наивности шаман. — Никогда, куда бы люди не переселялись, все не уходят. Часть всегда остаётся. И их не так мало. Они-то и построили первые здесь города. О том времени рассказывает предание о гибели мира, то с которым тебя познакомил Лисак Павлович. И после второй катастрофы немало людей здесь осталось. Правда, с далёкого севера они ушли. Вот почему род Ворона никого кроме хантов в горах на побережье большой воды и не встретил.

— Как в горах? Почему в горах? — удивился я.

— Потому что с севера мои предки уходили горами. Это потом они расселились по озёрам и рекам.

— Ты имеешь в виду Урал?

— Да, Камень и горы на востоке, — кивнул головой Николай Константинович.

— Всё-таки мне не понятно, почему люди севера на юг двигались по горным цепям?

— Потому что здесь тогда было много воды. Земля была, но легенды рассказывают, что даже реки иногда текли вспять. Проще пищу было добыть в горах, чем на равнине.