Путин навсегда. Кому это надо и к чему приведет?
Шрифт:
Иерей Андрей Кононов в одной из своих проповедей, посвященной событиям в Беслане, говорил: "Если в моем доме расстреляли соседа сегодня, если в моем доме завтра ограбили квартиру, если в моем доме послезавтра еще одного пенсионера запинали до смерти, а через неделю весь подъезд вырезали или взорвали — что сделают люди соседские? Они будут нести круглосуточное дежурство, будут оплачивать ОМОН, предпримут какие-то очень серьезные действия для охранения своего дома. Но если каждый из них будет ставить только более крепкие железные двери и бронированные стекла на окна, то можно сказать с очевидностью, в скором времени бандиты бомбу подложат такую, что не помогут ни бронированные стекла, ни бронированные двери: сравняют этот дом с землей, с прахом истории. Конечно, всю Россию в заложники не возьмешь. Территориально не возьмешь. Большая она, застрянет в горле. Но душу русского народа в заложники взять можно вот именно этим разобщением: и политическим, и душевным, и духовным". Св. Иерей негодует по поводу того, что в те дни, когда разворачивалась трагедия в Беслане, ни один телеканал в России не отменил рекламу. Шли развлекательные программы. Да что там говорить, батюшка, порнуху крутили по нескольким каналам. И ничего. Никто даже не вышел к Останкино с плакатиком протеста. Прав св. Иерей, когда именно нас, своих соотечественников и соплеменников
"Делать такой "умный" перевертыш, дескать, во всем виноваты жидо-масоны, ЦРУ или наше доблестное госчиновничество, а вот мы, русские люди, вот здесь сидим "на реках вавилонских", плачем, и ни в чем не виноваты, это, конечно, будет наивно, — читаем мы в его проповеди. — Это опять неправильная, я не говорю — не православная, она — антигосударственная позиция русского человека. Это когда каждый сам за себя". С Андреем Кононовым и здесь можно согласиться, но можно и поспорить. Ведь "антигосударственная позиция русского человека" — это ответная, хотя и пассивная реакция неприятия власти на антирусскую позицию государства, на политику ограбления населения и поддержку олигархов. И если "доблестное госчиновничество", озабоченное только тем, как набить свой карман, вовремя не остановить, то оно нанесет России ущерб своим воровством и произволом куда больший, чем ЦРУ и все иностранные разведки вместе взятые. Не думаю, что протоирей зовет своих соотечественников на баррикады. Но ведь всему есть предел, в том числе и терпению народа.
Представьте себе где-то в нашей глубинке рядового русского человека с доходом на всю семью максимум в 20 тысяч рублей (около 500 евро), который в период кризиса сталкивается с массой проблем — потеря работы или неполный рабочий день, безденежье, отсутствие и средств и возможностей, чтобы вылечить заболевших близких, дать образование детям. Легко догадаться, как он среагирует вот на такую информацию, которая обошла все российские СМИ в начале ноября 2009 года:
"От главного российского ньюсмейкера Романа Абрамовича давно не поступало экстравагантных новостей. Бывший губернатор Чукотки словно устал от мелькания в прессе и залег на дно. Однако даже ему не чужд синдром "пусть все знают, как мы отдыхаем". На днях бизнесмен знатно отобедал, оставив в ресторане более 50 тысяч долларов.
Богатые русские — любимые клиенты всех ресторанов в мире, ведь именно во время застолья щедрость русской души приобретает поистине вдохновляющие размеры. Столько, сколько русский порой может оставить за один ужин, хватило бы на годовую оплату труда менеджера среднего звена. Подтверждением тому факту, что любимый принцип наших — "гулять, так гулять!", стал роскошный ланч Романа Абрамовича, осчастливившего персонал нью-йоркского ресторана не менее роскошными чаевыми.
Принять Абрамовича повезло престижному ресторану Nello’s, весьма популярному у местных звезд и состоятельных гостей города. Олигарх в сопровождении его невесты и пары приятелей заказали спагетти, минестроне, пару блюд с трюфелями и несколько бутылок спиртного. Что касается алкоголя, составившего основную часть счета, то свой выбор компания остановила на винах La Tache Romanee (15 тыс. долл.), Chateau Petrus (10 тыс. долл.) и шампанском Cristal Rose (10 тыс. долл.). Несмотря на то, что это был по сути обычный ланч, сумма со включенными в счет налогами и 20-процентными чаевыми составила 47 221 долларов. Предпочтя не мелочиться, Абрамович оставил дополнительные чаевые в размере 5 тыс. долларов и со спокойной душой покинул заведение".
Это ли не запал для мощной бомбы социального взрыва? Но власти на подобные "шалости" олигархов даже не реагируют. Не говоря уже о том, чтобы поставить вопрос о национализации принадлежащих Абрамовичу когда-то государственных предприятий, доход от которых он проматывает по всему миру.
А был ли Даллес?
Сострадание, милосердие и солидарность издревле были отличительной чертой русского народа. А теперь это все куда-то исчезло. И, если где-то репортеру удается найти пример бескорыстия и солидарного поведения, как правило, в нашей глубинке, то об этом с нашего голубого экрана сообщают, как о событии равнозначном прибытию инопланетян. А ведь это должно бы быть нормой. В России же сегодня — все наоборот. От женщины, которая нашла барсетку, набитую долларами, и вернула ее владельцу, отвернулась вся ее деревня!
Одной из часто называемых в ряду причин обвала нравственности в России, совпавшего с развалом СССР, сторонники теории заговоров (их немало и среди правых, и среди левых), называют внешний фактор, прежде всего вмешательство иностранных разведок и все тех же жидо-масонов, о которых говорил в своей проповеди иерей Кононов. Типично в этом отношении почти ритуальное повторение речи, приписываемой первому директору ЦРУ США Аллену Даллесу. Приведем его, так сказать, в первозданном виде:
"Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые, и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например мы, постепенно вытравим их социальную сущность. Отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театры, кино — все будет прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать, и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства — словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху. Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркоманию, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего, и ненависть к русскому народу — все это мы будем ловко и незаметно культивировать. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение". И т. д.
Впервые познакомившись с этим текстом, я удивился тому, что Даллес так активно использует то терминологию Агитпропа ("народные массы" и т. д.), то обороты, типичные для "Протоколов
Геополитики утверждают, что этот выбор периодически возникает у нашего народа в силу его географического положения между Востоком и Западом (схематично: при Иване Калите выбрали Восток, при Петре I — Запад, при Сталине — Восток, при Горбачеве — Запад). Выбор Петра, как утверждают многие, в том числе г-н Черномырдин, который даже выступил его адвокатом в программе "Имя России", позволил нашей стране совершить исторический рывок и приобщиться к мировой цивилизации. Чем же обернулся выбор Запада на этот раз? Какие "бороды" и кому принялись резать новые "западники"? А. С. Панарин (Институт философии РАН) в своей работе "Россия в цивилизационном процессе. Между атлантизмом и евразийством" пишет: "Как и всякий "новый человек", российский западник сегодня являет лик язычника, лишенного христианских сантиментов. Мы переживаем отнюдь не реставрацию дореволюционного русского типа, с его хотя бы относительным благочестием, а новую культурную революцию, ломающую нормы. Сексуальная революция в кинематографе и на телевидении в этом свете выступает как разновидность мощных социальных технологий, преобразующих культуру и мораль. Не менее сильнодействующей является новая хозяйственная этика, связанная с реабилитацией спекулятивно-перераспределительной активности. На наших глазах формируется новое поколение, которое с не меньшим презрением смотрит на добросовестных "пролетариев", тянущих лямку на государственных предприятиях, чем молодые комиссары и комсомольцы 20-х годов смотрели на русское крестьянство. По своему социокультурному смыслу нынешняя приватизация ничего общего не имеет с протестантской хозяйственной этикой, описанной М. Вебером или с американским высвобождением гражданского общества из-под опеки государства, происшедшим в конце XVIII в. Она снова, подобно экспроприациям опричнины, Петра I и большевиков, выступает как государственный нигилизм, разрушающий сложившиеся уклады, не останавливаясь при этом перед мерами, бросающими вызов народной совести и традиции. Разнузданная коррупция, массовые переводы капитала за рубеж, преимущественная активизация фиктивного капитала в ущерб продуктивному хозяйственному началу, продажность чиновничества, явочным порядком объявившим свои профессиональные услуги "предпринимательством" (в форме получения взяток) — во всем этом видится не одна только анархия переходного периода. Многое свидетельствует в пользу того, что новые власти усматривают в этом вызове морали и здравому смыслу показатель модернизации "совкового сознания", духовного разоружения, необходимого для вступления в "новую жизнь".
В древнегреческой мифологии есть рассказ о царе Мидасе, который получил от Зевса погубивший его дар — к какому бы предмету царь ни прикасался, тот превращался в золото. Царь умер от голода — ибо в его руках даже пища обратилась в драгоценный металл. "Прикосновение Мидаса" и с душой человека творит то же самое — омертвляет ее. В современной России примеров тому, увы, не счесть. Но вот один, поразивший меня наповал. 13 октября 2009 г. — действительно несчастливую выбрали дату — газета "Твой день" сообщила, что "на торгах в интернете выставлен комплект вещей, связанных с последними днями великого русского поэта Сергея Есенина. В частности, продают веревку, на которой поэт повесился 28 декабря 1925 года в гостинице "Англетер" в Ленинграде (!), медальон с локоном волос Есенина, срезанным матерью поэта после его смерти (выделено мной. — В. Б.), а также портрет Есенина в гробу, написанный художником Иосифом Левиным. Коллекцию продает Лариса Омарова из Тамбова. К ее мужу вещи попали от коллекционера Никифорова, которому, в свою очередь, веревку и другие предметы передал сам художник Левин, бывший другом поэта. Коллекция личных вещей, связанных с Есениным, хранилась в одном из тамбовских музеев, однако с наступлением кризиса он обанкротился и закрылся, и экспонаты было решено выставить на торги. Срок подачи заявок на приобретение коллекции истекает вечером 14 октября. 13 октября к 11:00 по московскому времени за "есенинский" комплект просили 900 тысяч рублей". Тут нечего прибавить. Рыдать хочется!
Гегель в своих ранних работах по истории христианства, анализируя христианскую концепцию царства Божия и любви к ближнему, отмечает несовместимость стремления к обогащению с нравственным усовершенствованием человека. "Нельзя не признать, — писал он, — что богатство и связанные с ним привилегии и заботы неизбежно привносят в человека определенности, пределы которых создают границы для добродетелей, предписывают им условия и отношения зависимости; внутри этих границ остается, правда, место для добродетели и долга, но они не допускают целостности, полноты жизни, поскольку жизнь здесь связывается с объектами, с условиями, находящимися вне ее, поскольку жизни придается в качестве принадлежащего ей то, что никогда не может быть ее принадлежностью. Богатство неминуемо обнаруживает свою противоположность любви, целому, поскольку оно есть право, и воспринимается как многообразие прав, в результате чего и непосредственно к нему относящаяся добродетель, добропорядочность и все остальные, возможные внутри этого круга добродетели необходимо связаны с исключением, а каждый акт добродетели сам по себе есть нечто противоположное" (Гегель Георг Вильгельм Фридрих. Философия религии, т. 1. М., 1976, с. 116).