Путин
Шрифт:
Уже вскоре после свадьбы Людмила обнаружила, что у ее мужа есть и другие недостатки, кроме вспыльчивости. Забывшись на минуту, она однажды описала его как «настоящего адепта мужского шовинизма», жалуясь на то, что он ожидал от нее, что она будет выполнять всю работу по дому. (Хотя это может серьезно удивить людей в зарубежных странах, где такое поведение посчитали бы «консервативным», в России это все еще остается нормой и считается совершенно приемлемым.) Кроме того, он однажды сказал своему другу, что для мужчины хвалить свою жену – означает портить ее. «Он подвергал меня испытаниям все то время, что мы прожили вместе, – скажет она позже биографу Путина Олегу Блоцкому. – Я постоянно чувствую, что он наблюдает за мной и проверяет, правильные ли я принимаю решения». И, недвусмысленно указывая на то, что именно позже стало главным стрессом ее супружеской жизни, добавит: «Для него очень сложно готовить, он отказывается есть блюдо, если ему не нравится в нем даже малейший ингредиент. Он никогда не хвалит меня, и поэтому я совершенно перестала готовить». Но сейчас это был их медовый период, и она уже
Людмила навещала его раз в месяц, и он тоже несколько раз приезжал домой. В одну из таких поездок он умудрился сломать руку. «Какой-то кретин достал его в метро, и он вмазал ему, – говорит близкий друг Путина Сергей Ролдугин. – Он очень беспокоился, что его преподаватели ему этого не простят». Первая дочь Путиных, Мария, которую назвали в честь матери Путина, родилась 28 апреля 1985 года, когда ее отец был в отпуске. Сергей Ролдугин забрал маму с дочкой из роддома, и вместе с Путиным и своей женой Ириной они поехали на дачу его тестя в Выборге, где и отпраздновали рождение ребенка.
Путин окончил Институт КГБ в июле 1985 года. Хотя его «аналитический склад ума» был высоко оценен, он получил негативную характеристику за то, что вел себя замкнуто и необщительно, а также за то, что обладал тем, что называется «пониженным чувством опасности». Эта последняя черта считалась серьезным недостатком. Агенты должны быть напряженными в критических ситуациях, чтобы хорошо реагировать на происходящее, а невозможность чувствовать страх блокирует поступление адреналина в кровь. «Мне пришлось долго работать над моим чувством опасности», – говорит он.
Теперь, разменяв четвертый десяток, он был обученным агентом внешней разведки и жаждал работать вне СССР и защищать страну от врагов. Он поглощал информацию от своих старших коллег по КГБ, вернувшихся из-за границы, – не ярых сталинистов, а тех, кто имел опыт совсем другой жизни. «Они были, – отмечал он, – поколением с совершенно другими взглядами на жизнь, ценностями и мнениями».
Однажды он забросал своего друга, который работал в Афганистане, въедливыми вопросами по поводу советской оккупации, которой в России интересовались многие. Путин хотел знать, правда ли то, что его подпись была нужна для запуска ракет по афганским целям. Ответ поразил его: «Я сужу о результатах моей работы по количеству документов, которые я не подписал». Это было сумбурное время. 11 марта 1985 года, спустя лишь три часа после внезапной смерти Константина Черненко, генеральным секретарем КПСС был выбран Михаил Горбачев. Почти сразу же он объявил о перестройке (противоречивой реструктуризации экономики) – процессе, призванном оживить застойную советскую экономику, – и всего через несколько месяцев к перестройке прибавилась гласность (свобода слова), демократизация и ускорение (увеличение скорости экономического развития).
Путин получил шанс самому разобраться, что к чему, когда КГБ направил его на работу в Восточную Германию. С самого начала было понятно, что в Институте КГБ его готовят к работе в Германии, так как его заставляли продолжать изучение языка. Вопрос был только в том, будет ли это Германская Демократическая Республика (ГДР) или Федеральная Республика Германии (ФРГ). Чтобы попасть в ФРГ, кандидат должен был проработать в московском центре два года. Путин говорит, он решил, что было лучше уехать сразу же, так что он – теперь завершивший подготовку КГБшник – без возражений принял это назначение, собрал вещи и поцеловал на прощание Людмилу.
Глава 3. Дрезденская драма
Первым назначением майора КГБ В. В. Путина была должность старшего сотрудника резидентуры в Дрездене, городе, поднявшемся словно феникс из пепла после разрушения вследствие бомбардировки зажигательными бомбами, произведенной Военно-воздушными силами Великобритании в 1944 году (между прочим, по приказу Сталина), а теперь ставшем вторым по важности городом в Восточной Германии, даже несмотря на то, что географически он ближе к Праге, чем к Берлину. Это было подходящее время для того, чтобы там оказаться. Противостояние между Востоком и Западом разгоралось из-за размещения ракет СССР и НАТО, и самым центром идеологической борьбы была Германия, разделенная в 1945 году на коммунистический Восток и капиталистический Запад.
В августе 1985 года Путин приехал в Дрезден один, чтобы обжиться на новом месте работы и подготовить жилище для жены и ребенка. Людмила говорит, что изначально он предположительно должен был поехать в восточный Берлин, это было самое престижное место в советском блоке, но друг из КГБ – ленинградец, работающий в Дрездене, – порекомендовал Путина тамошнему начальнику резидентуры, когда срок его собственной командировки подходил к концу. Юрий Швец, который вместе с Путиным проходил подготовку в Краснознаменном институте КГБ, однако, утверждает, что направление в Дрезден было наказанием за пьянки в институте в те времена, когда власти запрещали алкоголь. Действительно, тогда велась борьба с пьянством – не только в КГБ, но и по всей Рос сии, – но остается неизвестным, был ли Путин пойман на неумеренных возлияниях. Генерал Олег Калугин,
Будущему российскому Президенту было 32 года, и облегчение от смены ежедневной бюрократической рутины в Большом доме на заграничное назначение было ощутимым. «Я работал в органах уже 10 лет, – говорит он. – Как вы думаете, насколько романтично это было?» Скоро он обнаружил, что жизнь в Дрездене гораздо привлекательнее в материальном плане, чем жизнь в Ленинграде. Полки магазинов ломились от товаров, а длинных очередей снаружи – «подобных российским» – почти не было. Продукты были так хороши, что он начал набирать вес. Он ездил по городу в государственной машине с шофером, «Ладе» русского производства (на внутреннем рынке известной как «Жигули»), и наверняка изумленно смотрел на крупных восточных немцев, втиснутых в их крошечные «Трабанты», малолитражные автомобили с хвостовым оперением и двухцилиндровым двухтактным двигателем, которые передвигались по улицам, как моторные сенокосилки. Когда дело дошло до поиска квартиры, особенного выбора у него не было: агентов КГБ размещали в многоквартирном доме на Радебергер-штрассе, где жили также и члены восточногерманской секретной службы, Штази. Путин был одним из восьми офицеров КГБ, работавших под началом полковника Лазаря Матвеева в сером особняке, окруженном высокими кирпичными стенами. Это огороженное здание по адресу Ангелика-штрассе, 4, стояло напротив Дрезденской штаб-квартиры Штази, а его окна выходили на реку Эльба. Специализацией новоприбывшего была политическая разведка – получение информации о политических деятелях и планах врагов стран советского блока, самым опасным из которых считалась НАТО. Одним из его первых шагов стала установка неформальных контактов со Штази. Клаус Зухольд рассказывает, что однажды осенью 1985 года, утром в четверг Путин вместе со своим предшественником появились на спортивной площадке, где сотрудники Штази часто играли в футбол. Он представился просто как Володя. После игры агенты договорились снова встретиться в компании, и Путин принял приглашение Зухольда, который хотел показать ему окрестности города. «Путин приехал в серой „Ладе“, на нем была большая меховая шапка, – вспоминает Зухольд. – Его жена тогда еще была в России. Вместе с моей женой мы выехали за город и провели большую часть дня вместе. Это был первый раз, когда мы свободно разговаривали. Он отпустил пару шуток про полицию и одну про евреев, что несколько удивило меня и Мартину [его жену]. Мы говорили об истории, литературе и философии. Он очень восхищался немецкой культурой и дисциплинированностью. Он явно был горд своей принадлежностью к КГБ. Это было его жизнью. Он показал мне свои наручные часы, на которых была выгравирована надпись от какой-то крупной шишки из КГБ. Ему нравились патриотические истории о великом прошлом России и о ее знаменитых героях».
Людмила приехала к мужу в Дрезден позднее, в 1985 году, после того как окончила Ленинградский государственный университет, став специалистом по испанскому языку. Без ее ведома КГБ провел секретную проверку на благонадежность, и ее выезд за рубеж был одобрен. Путин заметил, что ей в целом понравилась двухкомнатная квартира, хотя она и была вынуждена носить маленькую Машу вверх-вниз через пять этажей. Из соображений безопасности квартира была расположена недалеко от советской военной базы, но это не особенно помогало Путиным избавиться от ощущения одиночества в чужом городе. «Мы сидели на чемоданах и мечтали о возвращении домой, – говорит Людмила. – Вначале мы очень скучали по дому». Практичная во всем, Людмила решила эту проблему, начав общаться со своими немецкими соседями. Скоро она втянулась в будничные дела вместе с другими молодыми мамами и восхищалась их аккуратностью. Они мыли окна раз в неделю, а по утрам, перед тем как уйти на работу, выходили на задний двор, натягивали веревку между двумя металлическими опорами и ровными рядами развешивали выстиранное белье, закрепляя его прищепками. Этот ритуал казался новоприбывшей восхитительным.
Восточная Германия была полицейским государством, управляемым «двумя Эрихами»: Эрихом Хонеккером, председателем Госсовета и, таким образом, фактически лидером государства, и Эрихом Мильке, министром государственной безопасности. Хонеккер был ответственным за возведение Берлинской стены, которая окружала западные районы Берлина с 1961 года, в то время как Мильке, главе Штази, приписывали создание «самого совершенного полицейского государства всех времен». Штази имело штат из 97 тысяч работников в стране с населением 17 миллионов человек и пользовалось услугами еще 173 тысяч осведомителей. На каждые 63 человека приходился один офицер Штази или осведомитель. Мильке, которого описывают как невысокого человека с очень короткой шеей, близко посаженными глазами и пухлыми щеками, контролировал разведку и контрразведку из штаб-квартиры Штази на Норманен-штрассе в пригороде восточного Берлина, Лихтенберге.