Путник. Капитан «Неуловимого»
Шрифт:
Тут я замолчал, делая вид что задумался.
– Если?
– заинтересовался тот.
– Если не будут перекинуты дополнительные силы, тут приходят в голову только сибирские дивизии. Японцы не нападут, им это не выгодно, тем более как я узнал, информация секретная, они сами вначале декабря собираются напасть на американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе, так что США тоже вступит в эту войну, но будут заняты на Тихоокеанском театре военных действий. Так что можно там снять части и перебросить сюда. Десять дивизий в момент остановят наступательный порыв противника и отбросят их на триста-четыреста километров. В этом и кроется проблема. Коммуникации. Как только они растянутся, дивизии встанут, воевать будет нечем, так что к их прибытию стоит подготовить тылы чтобы не было перебоев с поставками. Те конечно вскоре выдохнуться, обескровленные будут, но освободят куда больше земель, пользуясь тем что немцы откатываются и не успевают занять крепкую оборону. Где-то так. Дальше смысла наступать нет, подтянуть тылы, выстроить оборону и готовиться к летним наступательным операциям, причём немцев, перемалывая их в обороне. Самим наступать не стоит, особенно крупными нежелательно, не умеют наши командиры наступать, а большие наступательные операции,
– А откуда ты про сибирские дивизии слышал?
– Слухи?
– я неопределённо покрутил кисть руки.
– Слух у меня хороший.
– А о планах японцев?
– А это от командира одной из террор-групп, он сказал, что японцы действуют правильно, американцы понесут тяжёлые потери. Только вот в чём дело, сами американцы о нападении прекрасно знают, но это им жуть как выгодно, поэтому наплевали на своих моряков, и скрывают информацию. Однако, чтобы совсем не ослабить силы, выведут перед самым нападением с базы два своих авианосца, основную силу флотов. Так что по сути удар японцев закончиться пшиком. Да, они потопят несколько линкоров, базу разрушат, но это будет единственный их успех. По сути ими управляют штатовцы и те делают то что те хотят, сами этого не понимая. До нападения остались считанные дни, скоро о нападении все газеты писать будут.
– Выгодно?
– Деньги на военные производства, огромные деньги, вот хозяева этих производств всё и подготовили. Да и правительству США это выгодно, сильный экономический подъём, нет безработицы, вливание денег в экономику, они сделают огромный шаг вперёд в этом. К слову, нападение Германии на Советский Союзе тоже их работа, совместная с Британией. Большая часть заводов в Германии принадлежит американцам, им выгодна война с нами, они деньги зарабатывают. Я потому и не люблю пиндосов. Так штатовцев называют. Надеюсь от японцев они потери максимально возможные понесут. Честно сказать, я бы постарался попасть в капитаны одной из японских подводных лодок и повоевал против пиндосов. Это с удовольствием. Но так чтобы те не узнали. Очень мстительные засранцы. Впрочем, как и я.
– Финнов ты тоже не любишь.
– Этих падальщиков нельзя любить, только уничтожать как заразу. Не знаю откуда такая неприязнь к ним, к немцам такого нет, но я их голыми руками готов убивать.
– Может до потери памяти какой случай с финнами был?
– Знаете, - вздохнул я, это не вопрос был, утверждение, чтобы Сталину да не доложили.
– Не знаю, память не вернулась. Откуда-то же я знаю столько языков, характер поменялся, так что и ненависть к этому народу может иметь свою почву. Просто я о ней ничего не знаю.
Сталин был задумчив и заинтригован, мы ещё немного пообщались, и на этом расстались. Надеюсь я не наговорил лишнего? Хотя, наплевать, наговорил так наговорил. Одним Союзом Земля не заканчивается, устроюсь если что в другой стране. Вот с такими мыслями я доехал до гостиницы, за мной машину от наркомата закрепили, и приняв душ, отправился спать.
Вот что я не люблю в многоместных номерах, так это соседей. Всегда предпочитал жить один, но тут же коммунизм, всё для всех, всё вокруг и всё для тебя. Однако если что возьмёшь государственное, что считается общим, то или срок десять лет или пуля в лоб. Не люблю эти двойные стандарты, говорят одно, а делают другое. Насчёт последнего не претендую, общее так общее, но при всеобщей уверенности, что всё твоё - всё наше, на меня начали поглядывать несколько косо, мол, собственник, всё для себя. Нет, я пытался замаскироваться, но не сильно получилось. Если меня так воспитали, то что я могу сделать? Ломать себя? Нет, не думаю. Точнее я против. И ещё, я действительно собственник, привык жить с комфортом, причём натуральным, и жил я хорошо, особенно если посмотреть на нищету у людей вокруг. Да я этого и не отрицаю, привык жить, когда у меня всё есть. Поэтому то продовольствие что я покупал на рынках в разных городах Союза, или той же Германии, пиво в бочках, вина, я этим не делюсь, разве что когда гости приходят, поражая разнообразием блюд и мясных нарезок, поэтому у меня всегда в квартире полные закрома, как многие думают. Одежда, еда, ковры, да даже граммофон. Я подслушивал, не отрицаю. Но я столько отдал Союзу, трофеи, оружие, боеприпасы, и то же продовольствие, или тяжёлый крейсер и другие боевые корабли, а меня всё равно собственником обвиняют. Между собой, в компаниях, но главное делают это. Думаю, тут дело в том, что я всё давал государству, а им ничего, банальная зависть таких же собственников. Да, я не привык отказывать себе ни в чём и не вижу в этом ничего плохого. Живу как хочу. Да, мне не нравиться делить комнату с чужими для меня людьми, если это не красивая девушка, а не мой подчинённый и коллега командир-подводник. Я просил отдельный номер, но мне сообщили что таких нет, ага, а семнадцать номеров в гостинице что пустыми стоят, на ремонте видимо, только я его что-то не видел, вот и подселили с коллегами. А по тем, кто на меня ворчит, завидует или вот такие кляузы говорит и пишет, их я больше не приглашал к себе, хотя те намёками повторить предлагали. Чтобы меня снова потом грязью поливали между собой? Нет уж. Это в основном на Севере было, до того когда я с Ингой жил, и после. В принципе, я и расстался с ней, что та поддакивала и соглашалась со многой грязью, что на меня изливали, так ладно бы та потом перечислила что кто говорил, она молчала в тряпочку об этом. Ещё строить и под каблук пыталась загнать. Она не изменяла, но характер и вожделенное замужество за дважды героя толкало ту на разные не самые красивые выходки. Для неё это видимо норма, заинтересовать меня и оженить, а для меня нет. На черта такая мне нужна? Погнал, и рад этому.
А по поводу соседей, не люблю, когда меня будят, предпочитаю сам просыпаться. Тем более я настроил сигнальную сеть на нашу комнату и прописал в ней обоих соседей. Привыкнув к сигнализации, что всегда предупреждает, для меня стало неприятной неожиданностью, когда меня
– Командир, к тебе фельдъегерь.
Надо же, я не услышал стук, так крепко спал, что не удивительно, пришёл поздно, мои соседи все уже спали, старался не разбудить их, душ и спать, и вот так крепко уснул. Особист первым вскочил, в трусах, и накинув брюки открыл дверь, а там фельдъегерь, что прибыл ко мне. Вот тому и пришлось поднимать меня. Встав, я быстро надел форменные штаны, и подойдя к посыльному, дал тому изучить удостоверение, хотя тот и узнал меня, мои фотографии во всех газетах сейчас найти можно, но у того инструкции, дальше я расписался в получении, тот убыл, а я, закрыв дверь и пройдя к столу у окна, устроившись на стуле, включил настольную лампу, и посмотрел на циферблат наручных часов. Они у меня кармане брюк были, я не имел привычки без острой надобности спать с часами на руке, мешают, и негромко матюгнулся.
– Пять утра. Они бы ещё ночью этот пакет принесли.
С завистью посмотрев на Дёмина, вот кому на всё пофиг, спал так что из пушки не разбудишь, лишь похрапывал, это ещё одна причина почему я предпочитаю жить один и иметь одноместную каюту. Так вот, покосившись на Дёмина, я аккуратно вскрыл пакет. Особист не подходил, он в ванную комнату ушёл. Быстро прочитав приказ, а это был именно приказ, причём заверенный подписью наркома Кузнецова, я скривился как лимона съел. Это работа Сталина, без сомнений, мы этой темы касались. Как раз всё успел сделать, как я уехал и пока спал, и отправил мне. А встречаться видимо не захотел. Решил, что приказа в бумажном виде вполне хватает. Вылетать нужно вскоре, сейчас Сталин отдыхает, поэтому решили видимо без объяснений обойтись. Если проще, меня отправляли в Севастополь в качестве инспектора от Генштаба, с особыми полномочиями. Отдельно на приказе рукой Сталина было написано, что я имею широкие полномочия. Если проще, то могу творить что хочу, но приказ должен выполнить. Помочь войскам Крымской обороны освободить полуостров, ну и прилегающие территории. Главное Крым освободить. Это явный намёк на мою связь с бойцами террор-групп. Я едва успел дочитать, как прибыл сопровождающий, что меня должен доставить на аэродром. Стука в дверь не было, тот ещё не поднялся к нам на второй этаж, обещался внизу, так я о нём и узнал.
Сообщив особисту, что у меня новое задание, велел тому возвращаться в часть, мол, как смогу, так и вернусь, с командования «Неуловимого» меня не снимали. В приказе это было отмечено особо, что у меня командировка. После этого я стал собираться, как раз бушлат застегнул и шинель подхватил, когда раздался стук в дверь. Открыв ту и приказав меня ждать, был армейский лейтенант, я быстро застегнул шинель, поверх неё ремень с кобурой, планшетку, и подхватив чемоданчик, мой тревожный, с коим я и вылетел в Москву, покинул номер. Перед этим попросив особиста попрощаться с Дёминым за меня, как проснётся. А вообще бушлаты многие под шинелями носили, военные моряки, белая кость. В овечьих полушубках мало кто ходил, форсили, в сапогах, а не валенках, фуражки, а не шапки-ушанки, хотя морозы уже лютые стояли. Если далеко идти, то конечно валенки надевали, тулуп, а так хватало и бушлата. Лейтенант представился, документы я у него проверил, машина ожидала снаружи, в которой сидел водитель-ефрейтор.
– Лейтенант, какой у вас приказ?
– уточнил я, когда мы подходили к машине.
Ещё темно было, снежная круговерть, не метель, но близко. А вопрос был задан с немалым интересом. Мне тут в голову идея пришла, пока мы спускались вниз, мой чемоданчик лейтенант нёс, и я решил уточнить, есть у меня на эту идею время или нет. А идея достаточно проста, прогуляться по тылам немцев тут в Подмосковье. И нашим помочь, ослабить противника, и запасы сделать. По сути Хранилище у меня пустое, хотя и занято более чем на треть, но это ресурсы, в основном топливо, уголь, бензин и соляра, ну и мои личные запасы плюс минимум техники. От авиа, до авто и броне. Также у меня лётчиков нет, нужно добыть. Поэтому и хотел узнать сколько у меня времени. К слову о лётчиках, я в последнее время начал Излечение качать, кач неплохой, когда наносил себе раны и лечил, опустошая резерв Излечения в ноль. Уже пятьдесят лечебных программ мог задействовать. Причём тут лётчики? Мне стало возможным посмотреть, что будет за десяток лечебных опций вперёд. Пока их не открыл, но на что те вливают и лечат вижу. Так вот, лечебная программа под номером шестьдесят два: это лечение фобий. А у меня их уже три. Одна постоянная, страх высоты, во всех жизнях меня преследует, и ещё две я уже вызвал самостоятельно тут, в этой жизни. Боязнь замкнутого пространства и боязнь глубины. Восхитительно для подводника не так ли? Я эти страхи осознал во время перегона от Англии до Полярного, и понял, что они есть. Только отличная сила воли позволила мне продолжать управлять подводным крейсером, и довести его до базы. А тут возможность убрать их и самому научиться летать. Такое умение всегда пригодится. Вернувшись в Полярный, я ещё планировал учиться между походами. Навигации, корабельной артиллерии, специальность судового механика или инженера усвою, ну и всему тому что нужно, всё что пригодится. Учителей найду. А тут вон какой финт, меня в Крым направили, провести проверку штаба Крымской обороны и штаба Черноморского флота. Я думаю хотели проверить меня, если смогу сработать как спаситель, выправив ситуацию, то меня и дальше так будут использовать. Как Жукова. Не скажу, что я в восторге, но помочь надо, так что буду работать не за страх, а за совесть.
Лейтенант ответил честно, открывая мне дверь:
– У меня приказ доставить вас на аэродром и убедится, что вы улетели. Я лишь знаю, что самолёт летит на Воронеж. Борт почтовый, то есть рейсовый, одного пассажира ждать не будет.
– К какому времени я должен прибыть?
– устроившись на заднем сиденье, всё же уточнил я.
– До меня это не довели.
– До меня тоже, - пробормотал я, когда мы отъехали от гостиницы. В приказе сроков не было указано.
Пока мы катили по улицам, при этом дважды проходили проверку на постах у баррикад, иначе не пропустили бы, я так и размышлял. Раз сроки не указаны, да и до меня их не довели, значит есть возможность сделать финт. Я не знаю специально ли это сделано, обычно сроки всегда указаны, или нарочно мне дали свободу манёвра, но я решил, что такой жирный намёк без внимания оставлять не стоит. Поэтому, когда мы покинули окраины города, направляясь к аэродрому, велел водителю: